Почему все так? Почему осознание того, что он любил Фреда (по-иному эти чувства назвать нельзя), пришло только сегодня? Любил как самого родного, самого близкого, самого дорогого человека. Разве это так страшно, любить кого-то? И да, черт возьми, Фред тоже его любил! И к сексу эти отношения не имели отношения… такой вот каламбур.
Почему прожив огромный кусок жизни, в которой хватило места многим вещам, у него никогда вплоть до сегодняшнего вечера не возникло даже крохотной, мимолетной мысли, что Фред… Он же значил так много! Был старшим братом и самым клевым партнером по разным затеям. Был надежным другом и крепким плечом, был главной константой жизни. Могло меняться что угодно, но Фред был всегда…
Слово БЫЛ резануло ножом по горлу. Вспомнилось, что Фредди почти всегда уступал ему. Порой разрешал чуть ли не веревки из себя вить, поступаясь личными интересами и амбициями. А он не замечал…
Блядь, слепой крот! Не зря его так прозвали. Он не видел ничего дальше своего носа!
Тогда, в Италии, он вдруг понял, что делать материальную вещь, даже дорогую и статусную, пределом своих мечтаний — это глупость и ребячество. Разве счастье в обладании всем этим барахлом? Достиг финиша, купил — и что? Ну, разок покрасовался перед дамочками на светофорах, произвел впечатление на приятелей, а дальше? Нужен тот, кто ехал бы рядом. Наполнял бы стены огромного дома счастьем и радостью — визгом, смехом, нежным детским лепетом. А еще тот, с кем можно было бы ругаться из-за общего супермодного пиджака, последних трех фунтов или невымытой посуды.
Непереносимо нужен тот, с кем делишь завтрак из трех яиц и чая, и хрен с ним, что нет молока. Тот, с кем можно поскандалить и тут же помириться, и к кому всегда можешь прийти за советом и поддержкой. Тот, кто наполняет твою жизнь светом и счастьем. Так почему же надо страшиться этого слова «любовь»?
В тот злополучный день он проснулся в номере, мало-помалу отойдя от жуткого стресса и шока, а Доминик лежала рядом и улыбалась. В тот момент Роджер понял, что безгранично счастлив. Хуй с ней, с машиной! Фред был прав, все встало на свои места.
Он рассказал, что, оказавшись в двух секундах от верной гибели, понял, как хорошо жить, а еще лучше — в окружении такого количества замечательных людей. Что его размолвка с Фредом не стоила и выеденного яйца, и что она, Дом, — та женщина с которой ему хочется завести ребенка и прожить рядом до конца дней… Вечер того дня остался в памяти одним из самых радостных и счастливых. За ужином они выпили целую бутылку шампанского за удачу и за здоровье итальянки Клаудии. Конечно, позвонили Фредди, а после провели незабываемую ночь.
Расследование дорожного происшествия ничего не дало. Машина сгорела. Скорее всего, производственный брак, либо он сам в чем-то напортачил — возможно, в радиаторе выкипела вода, а он не заметил. Компания, дорожившая своей репутацией, компенсировала именитому клиенту потраченные деньги. Они с Доминик вскоре вернулись в Лондон, и Роджер окунулся в работу — не только над новым альбомом «Queen», но и над личным синглом. Он давно хотел попробовать сделать что-нибудь сам, без парней. И понял, что момент настал. Жизнь затянулась тугим узлом. Пол никуда не делся, но сформировалось понимание, что надо это принять и перестать дергаться. Накал страстей схлынул. Теперь Роджер относился к присутствию Прентера, как к неизбежному злу…
Почему именно «злу»?
Этого он тогда объяснить не мог. Пол не понравился ему своими манерами — казалось, этот парень так и хочет всем угодить. Он долго был рядом, даже в самых сложных ситуациях, помогал, и еще - пытался держаться так, будто ничего не произошло — за это Роджер был ему благодарен. По большому счету, этот Пол был нормальным, толковым парнем. Если бы не то… предательство, подстава. Мерзость… Не хотелось об этом думать.
Фредди продолжал вести не всегда понятную (а точнее, совершенно непонятную) Роджеру жизнь. Но они оставались друзьями.
Да, тот страшный летний день стал одним из самых счастливых.
Роджеру вспомнились слова мамы, сказанные в тот день, когда «Рапсодия» возглавила чарты. Самое важное в жизни — умение отличать главное от неглавного. Мама, как всегда, была права.
Отношения с парнями — вот что главное. Их дружба… нет, даже не дружба. Они были друг для друга братьями, единой семьей. Это гораздо важнее машин, домов и яхт. Материальные блага, безусловно, упрощали жизнь, добавляли ей комфорта, но не добавляли смысла. Смысл они давно нашли — вместе, вчетвером.
Сколько же счастья было в его жизни? Настоящего счастья.
Как подсчитать, сколько счастливых дней подарили ему Фред, Брайан и Джон? Бессчетное количество. А самый страшный день… пожалуй, настал сегодня. Господи, дай сил его пережить!
В семьдесят шестом, после выступления в Гайд-Парке, Брай решил написать песню, которую можно было бы петь хором с огромным количеством зрителей. Фред полностью поддержал идею, сказав, что это будет круто, потому что главное в их работе — дарить радость людям. И чем больше людей, тем лучше.
Чего-чего, а это он умел… И не только фанатам. Фред приносил радость в его, Роджера, жизнь с того самого момента, когда впервые переступил порог обшарпанной кладовки, которую их банда гордо называла «гримеркой». День знакомства с Фредом запомнился до мельчайших деталей, хотя, по сути, был совершенно рядовым…
***
30-е ноября 1968 года
— Парни, знакомьтесь! Это Фредди Балсара, мой сосед и сокурсник, — громко и радостно объявил Тим, едва успев появиться в дверях комнатушки, которая служила гримеркой для членов подающей большие надежды группы «Smile». — Любит рок-н-ролл, фанатеет по Хендриксу, как и ты, Бри. В общем, классный чувак.
«Классным чуваком» оказался стоящий рядом парень лет двадцати трех, такой же худой, как Брайан с Роджем, в белой футболке с закатанными в три четверти рукавами и белых же старомодных брюках. Тонкость черт и живой ум в глазах сообщали его облику некую аристократичность. В его фигуре было что-то от танцора. Черные пушистые волосы падали на плечи. На запястьях сверкали необычной формы серебряные браслеты, а на поясе свободно болтался красный ремень.
Прикрывая рукой рот, гость смущенно улыбался. Его трудно было назвать красавцем, но главным было не это — внезапно Роджеру показалось, что полутемную гримерку осветило солнцем.
— Привет. — Фредди несмело прошел внутрь.
— Привет, привет! Тим говорил, что у него есть прикольный сосед. Будем знакомы! — Брайан бегло помахал ему рукой и вернулся к своему занятию — он укладывал манатки, беспокоясь, в первую очередь, о том, как бы поплотнее засунуть гитару в кофр. Сырость и холод не шли на пользу драгоценному инструменту.
— Фред, тебе понравился концерт? Давай уже, колись! Парни, я его с сентября зову, а он все отказывался… — Тим подмигнул Фредди, накидывая куртку. — Пойдемте уже отсюда. Не гримерка, а жопа старой коровы. Чем тут воняет?
Улыбка Фредди стала шире и… теплее что ли.
— Очень! Очень понравился. Я даже не ожидал такого! — Он хитро прищурился. — Тим, ты часто залезаешь в жопы к старым коровам? Что-то уж больно хорошо ты знаком с их интимными запахами.
Роджер громко заржал.
— Класс! Так его! Будем знакомы, я Родж. — Он поправил волосы и протянул Фредди руку. — А эта макаронина с копной кудрей, помешанная на своей гитаре, — Брайан.
Рукопожатие нового знакомого было сильным.
— Нифига себе! Видно настоящего мужика! — Роджер аж присвистнул.
— Приятно познакомиться, Родж. Ты прям профи. И вообще, не ожидал, что у Тима настолько профессиональная группа. Кругом одни любители… Брайан тебе, наверное, говорили, но я присоединюсь, ты нереально крут! Это были лучшие гитарные соло после концертов Хендрикса! Король Джимми — Бог! А ты… ты где-то рядом с ним.
— Любишь Хендрикса? — Брайан, поначалу не обращавший на Фредди особого внимания, разом встрепенулся.
— Не то слово, дорогой! В шестьдесят седьмом я проехал за Джимми от Фултхэма до Ливерпуля. — Угольно-черные глаза заблестели невероятным огнем. — На сцене он и впрямь Бог. Самый настоящий…
