– Раздел второй. Предметы, ношение которых в школу запрещено. Запрещается приносить в школу электронную аппаратуру, за исключением того, что необходимо при проведении занятий. Запрещены сотовые телефоны, айподы, фотоаппараты, ноутбуки…

И так далее.

И далее.

И далее.

Когда она добралась до раздела шестого («Основания для исключения из школы»), мозги у меня уже превратились в кашу, а из ушей, кажется, потекла кровь.

Все вечно говорят, как здорово взрослеть. Но лично мне взросление приносит только новые правила да еще новых взрослых, которые твердят, что я должен или не должен делать «в моих же интересах». Ну да, допустим, спаржа полезна для здоровья – и что с того, если меня от нее все равно выворачивает?

По-моему, эта зеленая книжечка представляла собой один большой список того, что я могу сделать – и, скорее всего, сделаю, – чтобы угодить в неприятности в этом учебном году.

А Лео знай рисовал, не замечая ничего вокруг. Маньяк какой-то, честное слово. Как только Стрикер называла очередное правило, он пририсовывал еще что-то в книжку. В конце концов он развернул ее ко мне и показал свой рисунок.

От этой картинки у меня только одно впечатление: хочу быть этим мальчишкой. У него жизнь явно была ГОРАЗДО веселее моей.

И тут меня осенило.

На меня снизошла супергипермегаклевая идея. Вспыхнула у меня в голове как искра.

Это была самая лучшая идея за всю историю средней школы. Да что там – за всю историю придумывания идей! Я понял, что она не только поможет мне худо-бедно протянуть этот год, но и, возможно, позволит выжить в школе.

Если, конечно, у меня хватит духу решиться.

Знаете такое выражение – пойти поперек правил?

В этом-то и заключалась моя гениальная идея. Пойти поперек всех правил в этой книжонке. В буквальном смысле слова.

Я решил так: «Устав средней школы Хиллз-Виллидж» может стать моим злейшим врагом, но если я разыграю карты правильно, то, наоборот, сделаю его своим лучшим другом.

То есть, конечно, почти самым лучшим. Извини, Лео.

Мне понадобится два грамма старания… и тонна решимости. Или даже две тонны.

Лео прекрасно понял, что я задумал. Ведь это же он нарисовал ту самую картинку.

– Давай, – шепнул он. – Выбирай из книжки пункт – и за дело.

– Что, прямо так сразу? – шепотом переспросил я.

– Ну да, а что? Чего ты ждешь? – спросил он.

Я-то знал, чего я жду: двух тонн решимости. В общем, я застыл на месте, так что Лео распахнул у меня перед носом книжку и не глядя ткнул пальцем в первую попавшуюся строчку. Когда я увидел, на что он показывает, у меня чуть не случился разрыв сердца.

– Ты что! Я не могу! – шепнул я. – А если кто-нибудь пострадает?

– Да никто не пострадает, – отмахнулся Лео. – Только ты сам, и то не наверняка.

От его слов мне почему-то лучше не стало.

– Слушай, – настаивал Лео, – таким, как эти, тебе все равно не быть, – и он обвел рукой всех кандидатов в школьный совет, и спортсменов, и чирлидеров, которые расселись по принесенным в зал стульям. – А вот это, – и он постучал ручкой по книжке, – это тебе вполне по силам.

– Ну, не знаю… – слабо сопротивлялся я.

– Ну, – сказал Лео, – если хочешь, можешь и дальше жить как сейчас, и все дни будут как сегодняшний. – Он пожал плечами. – А что, тоже неплохо. Всего сто восемьдесят дней – и каникулы.

И я решился.

– Ладно, ладно, – сказал я, хотя сердце у меня выбивало кавалерийский марш. Я встал и подошел к двери зала, где стоял кто-то из тюремной стражи (то есть, простите, учителей).

– Дайте пропуск, мне нужно в туалет, – сказал я.

– Попозже, – ответила учительница.

– Раздел восьмой! – рявкнула в микрофон Стрикерша. – Осталось меньше половины!

– Ну пожалуйста! – взмолился я, всем своим видом давая понять, что еще полминуты, и мне придется выжимать штаны.

Учительница тяжело вздохнула с таким видом, будто ужасно жалела, что пошла в педагоги.

– Ладно, иди, у тебя пять минут, – сказала она.

Пяти минут было предостаточно. Я вышел в холл – учительница внимательно следила, куда я пошел, – и зашел в мужской туалет. Там сосчитал до десяти и выглянул наружу.

Вокруг не было никого. Ну да, всех школьников же собрали в зале. Сейчас или никогда!

Я промчался по коридору, заложил дугу подальше от учительской, пересек еще один коридор, пробежал через столовую и оказался на пустой лестнице в задней части здания. К тому времени, как я нашел то, что искал, у меня оставалось в запасе еще минуты три-четыре.

Я замер, не сводя глаз с небольшой красной коробочки на стене.

Голос Лео прозвучал как наяву. Не думай! Делай!

Я подцепил защелку, открыл проволочную дверку, и пальцы легли на маленький белый переключатель. Настала, как говорится, точка невозврата. Если я выполню свою миссию, если приму свой долг и… ну и все такое.

Я что – с ума сошел? Это же надо быть сумасшедшим, чтобы подумать, будто я могу включить сигнализацию.

Да, сказал я себе. Да, я сумасшедший.

Ну ладно, подумал я в ответ. Я просто так спросил.

И я потянул за переключатель.

Уж не знаю, как там сирена прозвучала в спортзале, но на лестнице она выдала тысяч десять децибел, не меньше: ууа-АА! ууа-АА! ууа-АА! Я заткнул уши и помчался обратно в туалет.

Я должен добраться туда прежде, чем учителя всех построят и выведут наружу. Тогда я просто притворюсь, что сделал свои дела, выбегу и смешаюсь с толпой.

Только оказалось, что никакой план мне не нужен. Уже на дальних подступах к спортзалу все носились туда-сюда, разбегались в разные стороны. Видно, миссис Стрикер не дошла до той части, где говорилось, что надо делать при пожарной тревоге (раздел 11). Мне отсюда было слышно, как она кричит в микрофон:

– Сохраняйте спокойствие! Постройтесь в ряд за своим учителем и организованно проследуйте к ближайшему выходу.

Не знаю, кому она это говорила. Похоже было, что все школьники давно уже были здесь, в коридоре. И еще на парковке. На футбольном поле. И на баскетбольном.

И все это сделал я. Не может быть! Мне было немного стыдно и одновременно как-то… здорово. А если честно, то в основном здорово. Я понимал, что мне должно быть стыдно, но по-настоящему стыдно мне не было.

Пожарная сирена знай орала:

А я слышал в ее звуках:

Когда я выбрался из школы и нашел Лео, он звонко шлепнул меня по обеим ладоням.

– Один раз – за исполнение, а один – за идею, – пояснил он.

– Не скромничай, – сказал я. – Идея-то наполовину твоя.

– Точно, – согласился он и дал пять самому себе. А потом снова показал мне свой рисунок. – Вот, смотри. Я тут кое-что поменял.

Я открыл свой экземпляр «Устава» и перелистал до раздела 11. Правило номер три гласило: «Ученикам категорически запрещается производить задымление или включать пожарную сигнализацию».

Я взял у Лео ручку и перечеркнул правило. Это было приятно. Минус одно правило… а сколько еще надо нарушить!

В автобусе по дороге домой только и разговоров было об учебной пожарной тревоге, которую я устроил. Здорово было сидеть, слушать и знать, что все это сделал я.