Входила я с отчетливым мандражем, как на экзамен. Просторная комната встретила тяжелыми шторами из синего бархата и изящной обстановкой, которая была бы вполне под стать Версальскому дворцу. В дальнем углу над исполинского размера столом светлого дерева склонились две примечательные фигуры. Примечательны при этом они были совершенно по-разному. Колоритное зрелище так меня захватило, что я даже забыла о волнении.

Стало очевидно, почему Хель прозвали так нескромно – Пленяющая, и почему она так любит свет. Когда ты так необыкновенно, откровенно, бесстыдно красива, ты захочешь, чтобы все могли рассмотреть тебя получше и отдать должное. Безупречная фарфорово-белая кожа, огромные насыщенно- синие, как сапфиры, глаза, идеальные пропорции лица, тонкая длинная шея. Совершенно белые, как снег, волосы собраны в хитрую прическу. Из-под золотистого подола платья видны лишь краешки туфель, но легкая ткань плотно облегает стройное тело, подчеркивая все его достоинства. Эта женщина была идеальна. Пожалуй, царевну-лебедь из пушкинской сказки я себе представляла примерно так. Разве что звезды во лбу не было. Хотелось смотреть на нее бесконечно, рассматривая безупречные дуги бровей, идеально ровную осанку, тонкие длинные пальцы, которые сейчас сжимали длинное черное перо и были трогательно измазаны чернилами.

Я непроизвольно одернула разодранную футболку и украдкой пригладила хаос кудрей. Стало ужасно неловко за свой неприглядный вид.

Фигура рядом с волшебницей шевельнулась, привлекая мое внимание. Именно фигура, так как больше ничего не было. Незнакомец, хотя с тем же успехом это могла быть незнакомка, с головы до пят был укрыт черным балахоном, напоминающим монашеский. Не было видно даже краешка кожи. Лицо скрывалось в темном провале капюшона, руки – в длинных рукавах. В целом, не так уж страшно. Ну не хочет человек, чтобы его видели, бывает, может у него комплексы по поводу прыщей. Но глядя на него, становилось не по себе. Так бывает, когда смотришь вниз с отвесной скалы. Ты просто смотришь. Возможно, даже тебя отделяет от пропасти предусмотрительно установленное ограждение, но тебе страшно, и в животе что-то нервно подрагивает. Вот и сейчас хотелось отойти подальше от этого неизвестного в балахоне. От него тянуло опасностью. Я даже поежилась.

– Невероятно, – прозвенел хрустальный голосок красавицы. Певучий, приятный, примерно такой я и ожидала услышать. Хоть тут реальность оставила мне законченный сказочный образ. – Она только попала в наш мир, но уже чувствует магическую энергетику.

– Я тоже заметил, что у нее большой потенциал, – поддакнул Дарн, вытянувшийся в струнку, как первоклассный дворецкий. – В свете последних событий, возможно, это благословение небес.

– Вот и я решил, что ей нельзя дать погибнуть там, в изнанке, – горячо заговорил Крун. Он явно не был уверен, что не получит по шапке за то, что притащил меня. – Поэтому я ослушался вашего приказа, Великая, и помог ей попасть к нам. Иначе вряд ли она бы выжила.

Хель немного прикрыла веки и как-то странно посмотрела на меня.

– Возможно, Дарн, ты прав. Но у нас мало времени, а она совсем свежая. Не уверена, что она успеет помочь. Но ты правильно сделал, Метаморф, что привел ее. Нам нужны новые силы. Неужели ее правда хотел кто-то убить?

– Эй, может объясните мне, что происходит? – не выдержала я. – Вы говорите обо мне так, будто меня здесь нет, ну или я настолько глупа, что не понимаю вас.

Хель захлопала длинными, очаровательно загнутыми вверх ресницами:

– А ты нас понимаешь? Оу! Крун, что же ты молчал? Эмм, знаете, давайте все присядем, выпьем лимонника или вина и поговорим. Присаживайтесь, – волшебница приглашающе махнула рукой, и сама грациозно опустилась на стул. Спина при этом у нее осталась идеально прямой, как у балерины с двадцатилетним стажем. Человек в балахоне начал неспешно собирать разложенные на столе бумаги. Полно, а человек ли?

– Дарн, принеси, пожалуйста, нам чего-нибудь перекусить.

Сухопарый исчез. Крун начал виновато оправдываться, присаживаясь между мной и Кристой:

– Я сам не знал, что она понимает наш язык, мы говорили на ее языке. Я и не заметил, в какой момент мы перешли на наш. Наверное, тут, в приемной, когда, когда…

– Понятно, когда ты увидел Кристу и забыл обо всем остальном, – заметила Хель, но мысли ее было далеко. Сосредоточенно вытирая платком чернила с пальцев, она обдумывала ситуацию.

Я же только глазами удивленно моргала. Надо же. А я и не заметила, что они говорят как-то иначе. Для меня их язык звучал, как мой родной, разве что с небольшим акцентом. Волшебница, наконец, отложила платок, видимо решив что-то для себя, и прервала затянувшуюся паузу:

– Меня зовут Хель, Великая волшебница приграничья по прозвищу Пленяющая. Это мой друг и соратник Георг, великий маг по прозвищу Ящер. Это Криста, ученица мага, прозванная Целительницей. А как твое имя?

– Зоя.

– Просто Зоя? – уточнила волшебница.

Я припомнила, что у всех здесь есть прозвища.

– Меня называют Осой.

Похоже, это ее полностью удовлетворило.

– Крун, ты сказал, что она могла погибнуть? – встрял властный голос из-под монашеского капюшона. – От чего?

– Да, Метаморф, что случилось? – подалась вперед Хель.

– Знаете, вы снова меня игнорируете, – громко и твердо заявила я. – Мне не нравилось, что меня здесь держат за малого неразумного ребенка, – Думаю, вместе мы точнее сможем представить вам картину того, что случилось.

Хель переглянулась с капюшоном и обронила:

– Что ж, пожалуй.

Я начала рассказывать про рушащийся потолок и оживший кабель, а Крун вставлял свои реплики, уточняя детали. Дарн принес высокие хрустальные графины с красной и ярко-желтой жидкостью, фрукты и разноцветные пастилки, похожие на конфеты из пастилы, и вроде как сыр, только какой-то розовый.

Закончив, я кивнула Круну на желтый графин. В горле пересохло. Вина не хотелось, и я понадеялась, что упомянутый лимонник что-то типа лимонада. Парень налил мне в бокал прозрачной солнечной жидкости. Но жидкость оказалась алкогольной. Что-то типа легкого вина с нежным цитрусовым привкусом. Отдалённо оно напоминало итальянскую Лимончелло, но в разы мягче. Я с удовольствием проглотила сразу весь бокал. В животе потеплело. Однако, тут же медленно, но неминуемо начала возвращаться боль от ушибов и ссадин. Пришлось сжать зубы, чтобы не застонать. Я облокотилась о спинку стула, стараясь не свалиться с него от накатившей слабости.

– Но началось все с мелочи, – Крун взял с блюда конфету, покрутил в пальцах, – Какой-то человек попытался столкнуть Зою под этот…железный такой…поезд! Под землей который. Я чудом успел удержать ее от падения. Тогда я еще не собирался ей помогать, только наблюдал. Даже в сундук на колесах пришлось превратиться, чтобы она вопросов не начала задавать.

– Сундук на колесах? – недоверчиво переспросила Криста.

– Да, там с такими многие ходят. Кстати, удобная штука, если под рукой нет коня, чтобы тяжести тащил. Некоторые гладкие и блестящие, а некоторые из кожи животных, и размеры разные, а цвета…

– Крун, – одернула парня Хель.

– Нда…Так вот, тогда я еще не собирался вмешиваться. Но когда магия вокруг поползла, и дом начал ходуном ходить, я понял, что нужно действовать. А то мы могли так и не дождаться, пока наша пташка сама решится в дверь войти.

– Все это очень странно, – стучала по столу точеными ноготками Хель. – Зачем кому-то покушаться на неофита? Ведь совершенно неизвестно, что из нее выйдет и выйдет ли еще. Уж извините, Зоя. Да, ее потенциал я вижу, но дело еще может по-всякому повернуться. Может быть, она вовсе не захочет принимать дар. Кто знает?

– Я не захочу? – удивилась я. Принимать дар – звучало неплохо, многообещающе. Почему это я могу отказаться? Я, с детства мечтающая о волшебстве? До сих пор помню, как по ночам подглядывала за игрушками в надежде, что увижу, как они оживают, пока никто не видит.

Во взгляде Хель скользнуло смущение. Крун очень уж увлеченно занялся изучением конфеты в руках. Даже Криста глянула на меня с некоторым сочувствием и тут же вскрикнула: