Вокруг уже давно подпевали обычные волки, издалека отзывались оборотни — сюда они давно не совались. «А жаль, — подумала вдруг Люта, — вдруг они знают что-нибудь! Но идти их искать... Нет, слишком долго. Я сама».

Эре выл очень долго — наверно, старался вылить все, что накопилось на сердце, а когда умолк, Люта лизнула его в нос. Люди целуются, вон, Трюдда целовала ее в щеку, но сама Люта могла только так.

«Говори, что за цепочка, — потребовала она. — И не трать времени даром. Что колдовская, сама догадалась. Догадаюсь еще вот о чем: тебе ее колдун дал и сказал, что пока будешь носить, волком не станешь. Только вышло наоборот, верно?»

Эре лег в снег и положил голову на лапы.

«Угадала?»

«Да. Но не всё. Я как побывал волком, так понял — не хочу всегда ходить человеком...»

«Ничего не поняла», — созналась Люта.

«Цепочка — цепь — держит тебя. Такого, какой ты есть, неважно, волк или человек. А я захотел большего, дурак...»

«Скажи толком, чего!»

«По желанию становиться то волком, то человеком, — неохотно отозвался Эре. — Так тоже можно. Нужен только особенный нож».

«Нож?»

«Да, воткнешь его в землю, перекувырнешься и обернешься. Я так и сделал...» — он уткнулся мордой в снег.

«Нож кто-то взял, пока ты бегал по лесу? — вспомнила сказки Люта. — А цепочка уже была на тебе, и ты остался волком?»

Эре промолчал.

«И тебя никак не расколдовать? Чтобы ты был обычным оборотнем?»

«Никак. Нужен нож, но он не у Ири, я проверял... напугал всех насмерть. Тогда и решили, что я хочу убить всю семью! А колдун вдруг взял и умер. Я не знаю, где еще искать».

«Ничего, — твердо сказала Люта. Ясно, почему колдун вдруг копыта отбросил, — слишком много знал! — Найдем. Спровадить бы этого...»

«Я думал, он тебе нравится».

Люта хотела обозвать его как-нибудь, но вместо ответа снова лизнула в нос. А потом...

Что может быть лучше бега вдвоем сквозь метель? И пускай Люта медлила — Эре еще сильно хромал, — это не имело никакого значения. Будто он не был волком и не чуял, чего желает волчица...

— Извини, я у тебя кое-какие припасы подъел, — виновато сказал Айлан, когда она вошла в дом. Спасибо, печку натопил.

— Заплатишь, обещал же, — пожала плечами Люта и грохнула прямо на стол свежую заячью тушку. — Я помню, что почем покупала.

Повисло неловкое молчание.

— Заплачу, ясное дело. А ты не встречала того, серого?

Люта помотала отросшими волосами. Подумала: нужно отрезать покороче, мешают.

— Ясно... тогда мне надо идти дальше.

— Сперва плати за еду и и постой, — повторила Люта.

— Да возьми, жадоба! — он кинул на стол кошелек.

Куртка распахнулась, и Люту пробрало ледяными мурашками вдоль хребта.

— Потом возьму, сперва сготовлю чего-нибудь. Ножик подай, — сказала она, и протянула руку, не оборачиваясь. — А то сел сиднем и сидит.

— Этот?

— Нет же! Тонкий нужен, сам не видишь? Охотник выискался...

Судя по грохоту, Айлан рылся в ящике с ножами.

— У тебя тут только тесаки какие-то... Держи мой!

Ножик был не слишком длинный, но очень острый, с костяной рукоятью. Может, тот самый?

Люта присвоила его очень просто: свалила грязную посуду в таз, ножи туда же, а когда Айлан пошел на двор, быстро выудила ножик и спрятала за голенищем.

— Спать ложись, — сказала она гостю, когда тот вернулся, — а я до ветру схожу. И погляжу, нет ли кого вокруг...

Айлан молча кивнул и улегся. Не подсматривал — неужели бы Люта его не почуяла? А главное, не спросил, зачем она взяла с собой двустволку. Впрочем, что тут странного, когда кругом и волки, и оборотни?

А вот Эре учуял ее издали и чуть не напрыгнул, когда она отворила дверь сарая.

— Тихо ты! — шикнула она. — Вот, было у Айлана с собой. То или нет? Не знаешь? Ну хоть попробуй!

Эре отступил на шаг.

— Боишься? А я не боюсь! — с этими словами Люта вонзила в земляной пол нож с костяной рукоятью и ловко кувырнулась через него. — И что скажешь? Очень я поменялась?

«Волчицей я тебя уже видел...» — задумчиво ответил Эре.

Да не только видел, могла бы ответить Люта, но не стала. Интереснее было, что с ней сделалось... Шерсть, лапы, хвост... но полнолуние уже минуло! А значит...

«Нужно верить, что получится», — сказала она и перекувырнулась обратно.

Отряхнула штаны и добавила:

— Ты не веришь, вот ничего и не получается! Даже если это не тот самый нож... все равно!.. Попробуй!

Волк прыгнул, и Люта отпрянула.

Приземлился он как-то неловко, заскулил... и вдруг поднял голову.

Глаза у него оказались не волчьи, как у Люты, серо-голубые. Цвет волос не разобрать, настолько они отросли, спутались и перепачкались. Вроде бы светлые. А уж какие на нем были обноски...

— Правильно. Верить надо, — обрывисто сказал он и вдруг заплакал, вернее, тихо завыл, уткнувшись в колени. — Как много времени ушло даром, сколько я потерял!

— Ты дурак какой-то, — сказала ему Люта и подобрала нож. Нельзя таким разбрасываться. Тот нож или нет, а все же лучше держать при себе. — Расколдовался — и ревет, как девчонка. Да не вой ты, не то Айлан придет, а тогда...

Накаркала: дверь сарая распахнулась, на пороге встал Айлан с ружьем. Только он целился в темноту — свечу Люта тут же задула, — а сам стоял так, что позади был светлый снег.

— Уйди по-хорошему, — сказала Люта и сама удивилась — откуда в ее голосе такие ноты? Похоже на горловой рык, но она же человек сейчас!

— С ума сошла? Ты — дешевка, вас таких — ложкой ешь, а этому оборотню цены нет! Мне за него...

Айлан не успел договорить — Люта разрядила в него оба ствола. Перезарядила — она умела делать это на ощупь, — но уже не понадобилось.

— Ты что? Хватятся же! — сорванным голосом от вытья сказал Эре.

— Нет. Пошел в горы и пропал. Поможешь оттащить его подальше, — велела Люта. — Не сейчас, завтрашней ночью. Не успеет протухнуть на холоде-то. Да его и тухлого сожрут... А теперь пойдем домой. Тебя надо отмыть, а то кто другой, может, на тухлого польстится, а я нет!

— Ты...

— Волчицей я краше, а так... Не нравлюсь — скажи, пойму. Лицо у меня... — Люта невольно коснулась шрама. — Говорить красиво не умею. Стреляю разве что метко.

— Да я не о том! Чтобы меня девушка выбрала... — Эре улыбнулся, — это Луна должна на землю упасть.

— Тогда мы оборачиваться не сможем. Или вообще все умрем. И я уже тебя выбрала, забыл, что ли?

— Думал, померещилось...

Они умолкли.

— Я все равно буду оборачиваться на полную луну, — сказала наконец Люта. — Но зато теперь смогу превращаться в любое другое время. Как удобно охотиться!

— А я могу быть человеком... — прошептал Эре и улыбнулся. — И в охоте я тебе всегда помогу. Будешь загонять, а я стрелять. Или наоборот, как захочешь.

— Так... останешься? — тихо спросила Люта.

Он кивнул.

— А брату мстить станешь?

Эре долго молчал, потом покачал лохматой головой.

— Не смогу. Я, пока прятался, узнал — всех сестренок он уже сговорил. За хороших людей, за тех, за кого бы я сам ручался. А он или не он приказал убить родителей...

Эре снова умолк.

— Да, я хотел бы узнать, — сказал он наконец. — Но пока Ири будет хорошим князем. Лучше меня. Сама понимаешь, князь-оборотень — это...

Он снова помотал головой и спрятал лицо в ладонях.

Люди такие странные, подумала Люта, даже она не прячет свой шрам, а у Эре лицо чистое! То есть грязное, но без отметин!

— Ири мог убить отца, чтобы занять его место, хотя зачем? Он и так бы его занял... Побыстрее разве что? — сказал он наконец. — Но маму он бы не тронул. Никогда. Он бы скорее ее спас, чем сестер.

Помолчав, он добавил:

— Может, я чего-то не знаю о родных. Может, у Ири были свои планы. Спросить бы, но...

— Тебя все равно не подпустят к брату, — сказала Люта. — Пойдем в дом, воды согрею, пока печка не остыла, а то ты хуже поросенка!