«Ловко она меня! – усмехнулся про себя Станнис, находя, что так даже интереснее. – Любопытно только, это все, что она может, или она меня все-таки пожалела?»

Мелисандра по другую сторону двери задавала себе тот же вопрос: она чувствовала, что здесь, среди воды, стихии для огня враждебной, ее колдовская сила становится меньше, и понимала, что нельзя эту силу использовать против Станниса всерьез, ведь и в самом деле он единственный на корабле человек, способный проложить курс и привести их в следующий порт, не разбив корабль о камни. Но при этом Мелисандра чувствовала, что удержало ее движимую страхом руку совсем не это.

Утром встречаться со Станнисом Мелисандре было неловко, но встретилась она вместо этого с боцманом, вернее, не встретилась, а услышала его на юте и решила не идти дальше.

- Капитан сызмальства моряком был, в море он был впереди брата своего, старого короля, - рассказывал боцман. – Еще при старом Штормовом лорде было, при лорде Стеффоне, они каждый на своем корабле вокруг острова Тарта обошли, и к тому времени, как Роберт причалил, Станнис уже отпраздновал так, что лорд Стеффон даже его ругал. Ну что выпили да кабак разнесли, это после хорошего рейса святое дело, а ругал его старый лорд за первую татуировку: говорят, первая была на этом самом месте, и написано там у него по сей день «Добро пожаловать на борт», причем в одну строчку.

Не сказать, что такая информация может женщину обрадовать, скорее напугает, но любопытство пробудить точно может.

Красная жрица Мелисандра любила думать масштабные мысли и смотреть в огонь по вечерам, но в день после ночного визита Станниса мысли у нее были набекрень, чего не бывало с ней лет с четырнадцати, а то и вовсе никогда, а вечерний огонь показал ей невесть что, и не просто какую-то метель, похожую на помехи на линии, а невесть что летающее и эрегированное. Можно было бы подумать, что владыка Рглор встал не с той ноги, прогневался на грешную жрицу и говорит ей таким образом, куда ей идти, но невесть на чем была весьма аккуратная и четкая надпись, золотом по красному, «Добро пожаловать на борт», только женское любопытство это никак не удовлетворяло: призрачное невесть что парило в языках пламени, но ничего рядом, для масштаба, не появлялось.

- Владыка Света, защити меня, - привычно сказала Мелисандра, и озорной огонь, которому весело с живым сердцем и скучно с мертвыми формулами, мигнул немного обиженно, убрав похабное видение и покачав своими языками, словно намекал Мелисандре, что не девочка она уже, от чего тут защищать-то?

- Ибо ночь темна и полна ужасов, - добавила Мелисандра, но огонь снова был с ней не согласен, показав ей сначала Станниса, а потом ее саму. Языки пламени метались, две фигурки сближались и сплетались, ведя себя все более непристойно, и, может быть, строгая жрица, учившая Мелисандру колдовству и прорицанию, и сказала бы, что это ужас, но и она должна была бы признать, что ведь не ужас-ужас-ужас.

- Владыка Света, воззри на меня своим огненным оком? – уже с некоторой опаской сказала Мелисандра, и огонь тут же унялся со своими шуточками, а Мелисандру сморил сон, в котором ей вскоре привиделся красивый черноволосый юноша с тонким насмешливым лицом, одетый в странные доспехи, длиннополые, гибкие и с широким стоячим воротником, и по юноше было видно, что ему только что влетело от начальства.

- Ну извини, - примирительно сказал юноша, - ну трикстер я, ничего не могу с собой поделать. Что ты вообще все смотришь на меня, такая красивая, да еще и вопросы про судьбы мира задаешь? Я ж такой пурги нагоню: Станниса назначу в Азор Ахаи, Старков с Карстарками попутаю, а потом и вправду начну одну метель показывать. Спроси лучше что полегче.

Вопросов у Мелисандры было много, потому что во сне она чувствовала себя молодой женщиной Мелони, и от этого днем, в образе красной жрицы, считала, что не любит видеть сны: после этого маска жрицы начинала сползать с ее лица и словно отклеиваться по краям. Но даже Мелони и даже во сне не могла задать большую часть своих вопросов незнакомому красивому юноше, сегодня у нее треть вопросов вообще про одну татуировку была.

- Не надо Станниса в Азор Ахаи, - попросила Мелони.

«Ну их вообще, этих Ахаёв, - добавила Мелони мысленно, - еще пырнут чем во имя высшего блага».

- Да ни в коем случае. Лучше хороший адмирал, чем плохой король и никудышный спаситель мира, - согласился ее собеседник. – Ну правда, спроси что-нибудь, я даже не совру. Наверно.

«Сновидения — шепот Иного», - вспомнила Мелони, трудно было ей отделить себя от своего дневного я, которое куда сильнее и стремится ее стереть, вместе с ее горестным детством, негодными мыслями, тягой к теплу живого тела и мечтой о доверии сильным рукам, которые наконец не будут жестокими и злыми.

- Слушай, даже жалко тебя, - сказал Мелони ее собеседник, усевшись перед ней на землю, или на чем он там во сне стоял, и скрестив ноги. – Давай историю тебе расскажу. Помер, значит, многогрешный красный жрец, и прибыл в Свет на суд Рглора. А Владыка уже и список развернул со всеми его грехами, и все до единого ему зачитал. И людей он жег, и детей он жег – в общем, Владыка на него был изрядно сердит. Сунулся было красный жрец, что одни сожженные в Рглора не верили, других он ради великой цели спалил, но ему еще больше нагорело. «От веры вашей мне ни прибыли, ни убытку, - отрезал ему Владыка Света. – Я и так есть, веруете вы или нет. И только тому расстраиваюсь, что ведете вы себя как свиньи, даже если веруете, и похабите данный вам в пользование мир. А великие цели и судьбы мира оставьте мне, я управлю. Куда ты лезешь в великие цели, лысая ты обезьяна, ты с бургомистром ужиться не мог и причетника своего бил бесперечь, с этим бы справился сначала». «Прости меня, Владыка Света, - запоздало кается красный жрец. – Это мне все Иной нашептал». А Владыка как рявкнет: «Подать сюда Великого Иного, валирийским молотом ему по рогам!» Делать нечего, пришел и Великий Иной, все же в мире есть субординация. «Нашептывал ты вот ему, чтобы причетника своего бил, чтобы нищим денег жалел, чтобы брата колдовством со света сжил, чтобы ребенка на костре сжег?» «Да не знаю я его вовсе», - отвечает Великий Иной. «А в конец списка допишем, - гневно говорит Владыка Света, на многогрешного красного жреца глядя. – «В довершение всего, наврал на Владыку Тьмы»».

- Ты-то мне наврал? – спросила Мелони, сидя напротив своего странного собеседника.

- Про Владыку Света я не вру, он же с меня спросит, - серьезно ответил насмешливый юноша. – Про остальное могу и наврать, скажу, в пламени не то увидели да не так истолковали.

- Я про пламя, - немного смутившись, уточнила Мелони. – Про фигурки.

- А тебе разве не cтанет неинтересно, если я отвечу? – нахально ухмыльнулся ее собеседник.

========== XXX ==========

Знал я и бога, и чёрта,

Был я и чёртом, и богом.

Спрячь за высоким забором девчонку –

Выкраду вместе с забором.

(к/ф Неуловимые мстители)

Со второй попытки Бран наконец-то добрался до Белой гавани и до завладевшего его мечтами моря. Хотя в отсутствие Тириона купить ему попугая-матерщинника было некому, главным приобретением был корабль – пока, конечно, не его, но настоящий, пахнущий смолой, солью и дегтем. Корабль был подготовлен к качке, во время которой и здоровому человеку трудно устоять на ногах, и везде висели веревки, за которые покачнувшийся матрос или пассажир мог бы ухватиться. Особенно хороша была палуба, вдоль которой матросам нужно передвигаться и в качку: Бран был мал и еще не мог буквально пролетать над палубой, хватаясь за веревки обеими руками, как обезьяна, а потому он пользовался только одной рукой, отбросив левый костыль.

- Разрази меня гром, если наш квартирмейстер не воскрес в юном теле, старая собака, - шутливо сказал друзьям один матросов, следя за тем, как Бран проносится вдоль палубы, отмахивая правым костылем, перехватывая веревки и приволакивая за собой ноги.