— Да что ж такое! — в сердцах буркнула себе под нос молодая шиарса, огорченно откинувшись в кресле. — Хоть бы Лем в гости приехал что ли.

Девушка уныло посмотрела на окно. Два месяца прошло после их возращения из путешествия и целых два месяца Кора маялась от скуки. Лем, после своего «отпуска» загружен выше крыши и всего пару раз приглашал ее к себе в замок погостить. С братьями, разумеется. Уж Роман-то зорко следит чтоб его ненаглядную младшую сестренку никто не скомпрометировал. Глору и Люману лишь бы развлечься, а Амиан сейчас весь поглощен своей нареченной, так что всем компаниям предпочитает только свою невесту. Так что компанией трех братьев Кора точно была обеспечена. Но по возвращении все снова занимались своими делами, а Кора скучала. Как сегодня.

Закат за окном не восхищал, а лишь нагнетал скопившуюся в душе грусть. Кора, подперев руками подбородок, рассеяно смотрела на раскинувшуюся за окном долину и лес позади нее. Лес так далеко, что почти не виден. Но зато из замка видно, как в ближайшей деревне крестьянами зажигается свет в домах. Ветер доносит ровный гул самых разных звуков. Где-то звенит железо, слышен шорох множества ног, снующих по замковому двору, лай собак, и это все соединяется в одну мелодию… Местами быструю, местами медленную. Но одинаково негромкую. Лениво мычат коровы, гонимые заботливыми пастухами обратно в стойла. Из соседнего крыла замка льется музыка. Роман играет новую мелодию. Репетирует перед вечерним торжеством. И собственный вздох взрывает тишину в спальне. Небольшая птаха, храбро пристроившаяся на подоконнике рядом с девушкой, испуганно встрепенулась, но поняв, что никто её не гонит успокоилась и глянув на шиарсу начала чистить перышки.

— Вот скажи мне, — начала Кора и остановилась. Как-то с птицами она до этого не разговаривала. Что с них взять с пернатых? Ничего ведь и не скажут и беседу не поддержат. Зато и осуждать не будут и перебивать, и мнение свое высказывать. Так что вздохнув, Кора продолжила:

— Что лучше никогда не знать чего-то приятного или узнать, но ненадолго? Вот не пригласи меня Лем в путешествие по Шевигниру, я бы сейчас не грустила, не вспоминала эти приключения, а радовалась бы жизни. Сидела бы у Романа под боком и восхищалась его игрой, или Амиану что-нибудь советовала, все же женится скоро. Хотя из меня советчик, — девушка снова вздохнула и осторожно погладила птичку. Птаха отскочила от нее на пару своих птичьих шажков и возмущенно чирикнула.

— Прости испачкала тебя, — Кора устремила взгляд на закат. — Хотя нет, — вернулась она к своим мыслям, — идея была замечательная. Как бы я еще увидела весь Шевигнир? Отец никогда бы не отпустил. А Лем показал мне все свои земли, мы были в гостях у всех пяти кланов и даже проезжали около Белого леса, а уж про визиты в соседние государства и вообще приятно вспомнить.

И Кора, убрав упавшие на лицо шоколадные пряди волос, погрузилась в воспоминания.

— Это что за белый туман на горизонте? — устало спросила шиарса слегка поежившись, — он напоминает февральскую стужу и это особенно странно воспринимается летом.

— Белый лес, — ответил статный высокий мужчина, подъезжая чуть ближе к ней. — Живая легенда Северных земель. Никто не знает, что внутри. Никто ни шиарсы, ни эльфы, ни гномы и даже эти вездесущие нагловатые люди не были в его границах. Только рядом. Ближе подходить опасно. Если преступишь границу сразу начнешь каменеть. Сначала белеют пальцы, следом полностью руки и ноги, тело и голова. И остается незваный гость статуей стоять. Но лес ни разу не оставил подобные статуи себе. Всегда, если не было попутчиков у бедолаги, он давал знать главе семьи где их родню искать. И если в течение недели не заберет никто это «украшение окрестностей», то статуя рассыпается в прах, и поднятая ввысь сильными порывами ветра уносится вдаль, иногда даже порталами, чтобы рухнуть на голову незадачливых родственничков.

Кора представила этих самых родственничков после получения такого сюрприза.

— А голоса с потолка им не слышатся в этот момент? — не удержавшись, хихикнула она. — «Выыы, — представила она голос Белого леса в апартаментах высших шиарсов (почему-то она ни на миг не усомнилась в том, что у леса есть голос), — те, кто презрели почтить память подданных своих, да обрушится на вас прах их и будет он с вами вечнооооо», — Кора уже в открытую смеялась.

— Не стоит так смеяться, — серьезно сказал Лем, — лес он конечно с чувством юмора, но мы ведь не знаем границ его юмора. Не боишься обидеть легенду?

Кора задумалась, машинально комкая в руках шелковый шарфик, подаренный её человеческой матерью. Единственное, что у нее осталось от «той» жизни. И о людях, которые были её родителями. Их уже нет в живых. А она теперь шиарса. Высшая. Хоть внешне от людей и не отличается, но потребность в крови других людей, колоссально её отличает. Конечно, не только это. Еще долголетие, сногсшибательная регенерация, скорость, магия и многое другое. Только вот, свое прошлое она не помнила. До недавнего времени — совсем. Но после последнего дня рождения воспоминания вспыхивали в её памяти. Она никому не говорила, боялась огорчить родителей. Только платок её человеческой матери стал особенно родным и значимым. Последнее время она с ним не расставалась.

— Кстати, как же они, ну памятники эти, узнали бы границы до которых можно к нему подъезжать? Ведь нечестно же и даже как-то жестоко убивать, вот так не предупредив, — девушка чуть замедлила ход и с опаской смотрела на страшную белеющую впереди стену странных деревьев тут и там показывающихся из плотного тумана. Смеяться ей уже не хотелось. Ей вдруг вспомнилось как это бояться смерти. Давно забытое, когда-то свойственное и ей, человеческое чувство. Человеческая память возвращается редко, урывками и размытыми образами. Или просто чувствами. До нее донесся шелест листьев и почему-то он показался ей зловещим и угрожающим.

— А предупредив не жестоко? — усмехнулся спутник. — Про этот лес знают все, Кора. И про границы его тоже. И ты тоже слышала эти истории, просто внимание не обращала. Видишь эти белесые кустарники, растущие стеной ровно и как будто похожи на забор? Они даже по высоте одинаковые. Это и есть стена леса. За нее ходят только самоубийцы. Вспомни, в трех деревнях предупреждали не ходить за этот «забор».

— И много их, самоубийц этих, было? — Кора даже дыхание затаила, так ей было любопытно.

— Довольно много… В основном конечно шиарсы. Люди даже смотреть в эту сторону боятся. А мы же бессмертные. Как некоторые полагали до первого инцидента с лесом ну и еще несколько грустных историй. Вот и прут. Проверяют смелость и удачу. И бессмертие. Как будто других способов не нашлось, не таких безвозвратных.

— Лем, а у тебя нет такого чувства что за нами наблюдают? И даже подслушивают? — тихонько спросила девушка, почти шепотом. Бросила взгляд на белую загадку и поежилась. Ветер доносил до них тихий шелест листвы с покачивающихся крон деревьев. А Коре, казалось, что это лес потешается над ними. Все-таки паранойя — это серьезно.

— Если и подслушивают, то можешь не шептаться… все равно услышат.

Шиарс задумался о чем-то и какое-то время ехал молча, смотря как будто бы вперед, но если приглядеться, то становится заметно, что смотрит он просто в пространство, весь погруженный в свои мысли. Темные волосы собраны сзади и перевязаны кожаной узкой лентой. Несколько прядей выбились и теперь развевались на ветру, придавая неподвижному чуть бледному лицу некоторую живость.

Конечно, Коре очень нравился Лем (так она его называла для краткости, а он не возражал), но скорее как старший брат, друг или наставник. Столько интересного он знал не просто в теории, но и на практике. Практически все легенды близ лежащих стран наизусть рассказывал, а Кора и трети не запомнила, потому что следующая всегда оказывалась интересней предыдущей и удержать их все в памяти девушка просто не могла.

Однажды она попыталась рассказать легенду о белой птице деревенскому мальчонке и все на свете перепутала. Собрала в кучу штук семь разных легенд и так ловко их переплела между собой, что мальчонка поверил всему, восторженно ахая и сопереживая героям, а Лем только периодически ухмылялся, а однажды вечером попросил ее рассказать и ему какую-нибудь легенду. Кора очень тогда не него обиделась, отвернулась и засопела носом.