Этому, несомненно полезному делу, она научилась у Люськи кухарки, та всегда сопела носом, когда Ярох ругал ее за подгорелый пирог. Все Люська делала на совесть, а вот с пирогами не дружила. Поэтому пирогами в замке заведовала вторая кухарка, а уж когда та хворала, приходилось отдуваться несчастной Люське. А здоровый и бесстрашный помощник управляющего Ярох не переносил, когда бабы начинали сопеть носом в преддверии слезной истерики, и все им прощал. Ну может и не все, но ругаться переставал всегда. А еще жалел и говорил всякие комплименты утешительные. Чем наглые бабы пользовались, конечно, но в меру. Благо хозяева пироги не очень жаловали, а то не отделаться бы тогда бедной кухарке одним хлюпаньем носа.

У людей не в каждом замке так отменно кормят простой люд как у вампиров, уж эти кровопийце о вкусе своей «пищи» заботились и кормили всех подданных по-королевски, каждый божий день.

Внезапно порыв колючего ветра закружил вокруг Коры, так что ей пришлось бросить поводья и закрыть лицо руками. Когда же ветер угомонился она увидела свой шарфик летящий в сторону леса.

— Эй! — Кора рванула в сторону леса забыв и про запрет, и про забор, и про окаменение, — Верни шарф, ворюга!

Лем мгновенно оказавшись около нее ловко перехватил поводья и остановил лошадь практически на бегу.

— С ума сошла?! — заорал Лем на разъярённую шиарсу. — Жить надоело?

Кора гневно смотрела вслед уже исчезнувшему шарфу и вдруг заплакала.

— Это мамин, — Кора еще никому не говорила, что воспоминания начали возвращаться, — понимаешь, это мамин шарф.

— Давно ты начала вспоминать? — заинтересовался шиарс.

— Не очень, — Кора вытерла слезы. — Какая разница. Это был её шарф. Единственная вещь, которая у меня осталась от нее. Понимаешь?

— Понимаю. Но думаю твоя человеческая мать была бы рада если бы ты была все же жива, хоть и без её шарфа. Понимаешь?

— Понимаю. — Кора отвернулась от леса. — а можно в него камнем запулить? Чтобы не уворовывал ценные вещи, а?

Лем рассмеялся и, взяв её за руку, сказал: «Какой же ты еще ребенок, Кора!».

И они двинулись дальше. Белый забор поражал своей густотой и виднеющимися колючками. Кора подумала это как же надо ободраться чтобы пролезть через него. «Все равно ворюга!» — Кора мысленно показала лесу язык.

Она еще раз глянула на лес, и теперь ей показалось, что он одобрительно шумит и даже приветливо качает кронами деревьев. Проверять насколько далеко может зайти эта неожиданная приветливость ей совершенно не хотелось.

— Даже и не подлизывайся, — пробормотала она, всё ещё злясь на лес — уворовал шарф и довольный.

Дорога сворачивала в сторону, и белый хулиган оказался позади путников. Кора обернулась и помахала ему рукой, а заодно и забору. Все же знакомец теперь. Вороватый. Да и столько времени бок о бок проехали, даже жаль расставаться. Эх жаль, ни одной статуи посмотреть не удалось. Тут ее осенило, кто мог шпионить и подслушивать. А еще прикидывается белым и пушистым. Перестав злиться, она улыбнулась.

— Не забудь вернуть платок! — крикнула она белому безобразнику — Я буду ждать!

Дальше ехали молча. Кресские лошади были очень выносливы, выведены специально вампирами и для вампиров. Конечно, Лем мог бы показать весь Шевигнир просто проведя её по стране в охотничьем режиме, или порталами, но тогда сложно взять четкие ориентиры для будущих телепортаций. А Коре, которая проходит стадию перерождения в высшую, надо их знать. И как можно больше. А ещё ей нужно свою страну в совершенстве. Поэтому они неторопливо путешествовали по всему Шевигниру, заезжая с визитами во все семьи, и стараясь объехать как можно больше населенных пунктов. Благо у Лема сейчас долгожданный отпуск и Повелитель, как и обещал, вот уже продолжительное время его не тревожит. А чтобы поданные Повелителя не всполошились, увидев на просторах Шевигнира Советника, Лем’Ирвин часто накидывал на них с Корой невидимость. Бывало они даже шли рядом по дороге с другими вампирами, бессовестно подслушивая чужие разговоры.

Солнце светило сквозь пелену облаков неярко и ласково, однако воздух был очень нагретым и было жарко. Легкий ветерок, освежая путешественников, не давал почувствовать жару летнего дня. По крайней мере, шиарсам. Люди-то что, люди наслаждались погодой. Впрочем, и шиарсы не жаловались. Уж в Шевигнире погода всегда стоит такая какая нужна хозяевам. Не жарко, не холодно. Чаще всего сумрачно. И никогда здесь не бывает жары в полном смысле этого слова. Такой жары, которая высушивает поля, реки, озера. От которой не спасает тень и даже в водоемах вода прогревается так сильно, что уставшие, измотанные жарой и дорогой путники, надеясь на прохладу ныряют в воду с радостными воплями, а выходят оттуда разочарованными до самой крайности. Потому, что не прохладу получают они, а вполне подогретую огромную ванну, природного происхождения. Хоть бери мыло, мочалку и мойся до скрипа. Такой жары тут в отличие от земель, располагающихся южнее, не было никогда. И все же иногда, чтобы у людей урожай был хорошим и настроение не доходило до критической отметки «хуже некуда», шиарсы устраивали такой вот довольно жаркий период. И людям хорошо и им не плохо.

В воздухе приятно пахло полевыми травами, шелест близ лежащего леса успокаивал, зверья, правда, видно не было. В этих краях животные прятались. И прятались очень хорошо по понятным причинам. Некоторые кланы шиарсов предпочитали употреблять звериную кровь. А вот птиц было много. Щебет, чириканье и хлопанье крыльев раздавались со всех сторон.

— Лем, — нарушила молчание Кора, — долго еще ехать до клана Сэмиль? У нас в Шевигнире не путешествия, а скукота. Ни нежити тебе, ни разбойников, только довольные крестьяне да шиарсы все в делах и заботах. Хоть ложись посреди дороги и помирай со скуки.

Кора горестно вздохнула и тут же вздрогнула. Как будто кто-то сверху, услышав ее слова, решил развлечь путников. Впереди кто-то был. До путников отчетливо доносились рыдания такой мощности, что все птицы с перепугу взмыли ввысь и разлетелись подальше от опасного и шумного объекта. Причем рыдания путники услышали не по нарастающей громкости как положено всеми законами природы, а вот так резко… только что было тихо и вдруг как грянет.

— ААААА — разносилось вокруг — бедный я бедный, АААААааааа.

При ближайшем рассмотрении оказалось, что в истерике бьется тролль. Но слава Создателю не взрослый, хоть и очень большой и довольно угрожающего вида, а почти ребенок. Точнее подросток. Тролль истерил, размазывая по лицу слезы, всхлипывая и задыхаясь. Короче говоря, истерил самозабвенно и с душой.

— Ты чего? — Кора с молчаливого согласия вампира подошла и ткнула ничего не замечающего вокруг несчастного тролля рукой в плечо. Тот от неожиданности подпрыгнул на месте, взмахнув обоими руками так неуклюже, что тут же свалился на мягкое место и обиженно засопел.

— Чего пугаете? Не видите какой я и без того невезучий? — и подумав немного добавил — и несчастный!

— А чего ты тут всех птиц пугаешь? Ревешь на всю округу, даже мы от неожиданности немного … озадачились.

— Ага… птиц… что птиц, вот если бы вампиры испугались и убежали другое дело. А то сижу один на дороге, кровопийцы кругом жуткие, рожи у них клыкастые и глаза красные-красные! Знаете как страшно, что тебя в любой момент высуша-а-ат — бедный тролль так себя жалел, что опять начал захлебываться слезами, — а я еще даже из Рога не пил и на охоте на настояа-а-ащей не бы-ы-ыл, — расстроено продолжала истеричная находка.

— Ну так, а что тебя сюда то занесло? Сидел бы себе в Общих землях. Как ты вообще границу прошел? И почему до сих тут нет Стражей? — шиарс задавал вопросы, а сам думал как бы чего не сказать лишнего, чтобы тролль не догадался что они и есть «вампиры». Те самые… жуткие, и с рожей клыкастой. Так их называли все остальные расы. Ведь как пить дать ломанется через лес от них подальше. Догнать то его несложно, а вдруг покалечится? Возись потом с ним. А к тому же и правда … где Стражи то?