В его словах было столько нежности и раскаяния. Девочка налила отцу чай, сняв барьеры и заклятия, и стала серьезной.

– Выходит, я твой первенец.

Леон засветился, однако девочка его радушия не разделяла.

– Это плохо, никто не должен знать о моем существовании. Тебе больше нельзя со мной видеться. Как только ты покинешь это место, больше не вздумай появляться.

Мужчина растерялся и промолвил:

– Как, за что? Я не хочу!

Хоть эльфы и были мастерами по части сокрытия своих чувств, но подобная ситуация полностью выбила эльфа из колеи. Девочка поставила чашку.

– Иначе, будет война! Эльфы не примут человека, а править должен перворожденный – это закон! В подобном случае может найтись другой, более правильный с эльфийской точки зрения, выход. Нет человека, нет проблемы.

Внутри Леона все похолодело, и он понимал, о чем говорит его дочь, но боялся того, как спокойно она об этом говорит.

– Я все понял.

Мужчина собрался и пошел к выходу, понимая, что больше никогда не увидит своей дочери. Напоследок, девочка крепко обняла отца и передала то, что хранила больше всего – кольцо покойной матери.

– Она хотела, чтобы оно было у тебя.

Мужчина принял его, надев вместо обручального, и ушел, растворившись в ночном лесу.

Домовой накинул шубу на плечи девочки.

– Не стой долго на морозе, иначе застудишься.

После он ушел, дав ребенку побыть наедине с собой.

В доме его уже ждали леший вместе с Ягой, и они заняли места за столом.

– Как прошло? – сухо спросил леший, но в его глазах скрывалось сильное и неподдельное любопытство.

Громко вздохнув, домовой сел за стол. Он не хотел сдавать хозяйку, тем более, столь личное, как разговор с отцом, но он также понимал, что с них станется вытащить нужные им сведения силой.

– Леон больше никогда не появится в ее жизни. Она молодец, стойкая, но я беспокоюсь за нее. Даже если Леон не придет, один из его сородичей может заметить сходство, тогда беды не миновать.

Ядвига съежилась, как от зубной боли, но тут же растянулась в улыбке.

– Пусть только попробуют. Через полгода Софии исполнится шестнадцать, ты знаешь, что это значит?

Домовой подпрыгнул от радости.

– Подготовка к перерождению, – это, как ты знаешь, самый волнительный и самый безрадостный период в жизни каждого мага. Каждый день это маленькая смерть, тело и кости меняются и очень быстро растут. Я уже молчу, что выпадают волосы и зубы, меняется цвет глаз и прочее. По окончании трансформации это будет совсем другой человек, и, надеюсь, ничем не похожий на родителей.

Леший воспарял духом.

– Полгода я смогу продержаться, но на крайний случай, волчью слободу подключу.

Домовой тоже хотел помочь.

– Каждый из нашей деревни глотку эльфу порвет, и если не за дело, так из профилактики. Возможно, вы не знаете, однако домовые знают все. Каждый из этой деревни, напрямую или косвенно, пострадал от бесчинств длинноухих и просто сдерживаются, чтобы вас не огорчить, а их детей не выгнали из школы.

Ядвига кивнула, погладив Василия, который тоже просочился на свет.

– На празднике можно объявить ноту протеста эльфам и назначить здесь семимильную зону тишины. За пересечение территории нашего села – незамедлительная смерть.

Кот зловеще улыбнулся.

– Эти высокомерные дурни не ведают истинное положение вещей, думают, что здесь обычное человеческое поселение. Они купятся и согласятся с нашими условиями, а потом, если вдруг что-то произойдет, мы не виноваты, да и Леон должен все прекрасно понимать.

Кот буквально из воздуха достал готовый договор о взаимном ненападении. Это был полутораметровый свиток, и в нем указывалось, что любой эльф, пересекший границу села, лишается всех статусов и регалий и становится бесправным и безликим перед судом старейшин села. Единственная возможность пересечь границу села и остаться в живых – это дозволение главы хартии вольных магов… Далее шли длинные регалии и статусы… Столь заковыристого содержания, что опознать в этом всем маленькую девочку, становилось просто невозможно, даже для эльфов.

– Такие договора скрепляются кровью или гербовой печатью, и мы не можем использовать ее кровь, а печати у нас нет.

Домовой вспомнил о кое-чем и растворился в темноте дома.

– Есть, вот она.

Это была деревянная печать, – с одной стороны было солнце, а с другой снежинка. Эту печать она создала сама, здесь ее магия, ее можно считать гербовой печатью? – спросил домовой.

Старичка начали кружить, как тут в комнату зашла София, и взрослые стушевались.

– Эм, мы тут, думаем, – начали они, однако девочка просто сняла шубу и пошла в свою комнату со словами:

– Я спать, потом разбудите.

К удивлению домового, он обнаружил себя играющим в подкидного с котом, в то время, как остальные члены совета вовсе исчезли. Вскоре на столе появилась печать.

– Девочка не должна знать о договоре, а печать спрячь или вовсе уничтожь, чтобы никто не нашел ее следов до поры, до времени, – произнес кот.

Домовой положил карты и подошел к чану с водой и произнес заклинание, как поверхность начала светиться.

– Зачем звал?

Домовой вкратце рассказал о случившемся.

– А я давно говорил этому старому пню, что пора «ушастым» воздух перекрывать, а он с ними дружбу водить вздумал. Не бойся, схороню я эту безделушку. Ни одна душа, будь она живая или мертвая, не сможет ее найти.

Домовой опустил печать в воду, и она растворилась в ней.

– Ну, раз с делами покончено, я пойду к празднику готовиться, да и тебе пора.

Ночь бархатным одеялом окутала землю, София проснулась в своей комнате.

– Незачем поддаваться отчаянью, он нас бросил. Его не было почти 16 лет и тут на тебе, на что он вообще рассчитывал. У него есть своя семья и скоро появится ребенок, успокойся.

С этими мыслями девочка заставила себя встать. Она переоделась и вышла на улицу, как оказалось, все уже собрались на праздник. Кузя надел привлекательный костюм, украсив его золотым ключом в качестве броши. Вся поляна была украшена, и вокруг царило веселье. Кто-то танцевал, кто-то играл в игры. Бабушка и дедушка медленно вальсировали.

Все веселились, только София не разделяла общее настроение, она залезла на крышу кузницы и начала всматриваться в звездное небо.

– Эй, чего куксишься, если что, сегодня праздник!

Это был Джек, сын Виталия из Волчьей слободы, тут же к нему подбежала его сестра Марина.

– О, ты нашел ее. Эй, подруга, чего киснешь?

– Ой, да она плачет.

Джек моментально оказался рядом с Софией, она была для них как родная, и они всегда были вместе с самого рождения.

– Кто тебя обидел, скажи, и мы порвем его, – грозно сказал он.

Софа мягко улыбнулась и завалила друзей на крышу, и вот уже трое ребят любовалось ночным небом

– Я сегодня видела своего отца и больше никогда его не увижу.

Джек приподнялся и увидел слезы в ее глазах, но она улыбалась.

– Мне всегда было интересно знать кто он, откуда, почему он нас бросил. Теперь я знаю, знаю все.

Друзья долгое время разговаривали на крыше, глядя в ночное небо, и вот в небе появился первый всполох салюта.

– Пора к елке, – сейчас начнется самая главная часть праздника.

Каждый год после доклада главы села и салюта все имели возможность войти в специальную комнату, где сидела предсказательница Фекла Степановна, которая уже многие годы была монахиней при монастыре, но только в этот день давала себе слабину. Именно в Новый год она делала самые точные предсказания, которые всегда сбывались. Все дети уже выстроились в ряд, чтобы узнать свое будущее, в то время как взрослые тянули жребий. Первым в шатер вошел Игорь – сын кузнеца – и вышел через несколько минут.

– Ну что? – спрашивали понурого паренька.

– Снова двойку по алхимии получу, – ответил крепыш под смех друзей, затем пошла Марина.