Когда полдень миновал, и солнце стало удаляться от зенита, Элдину стало немного легче. Но изнурительный переход под палящим солнцем, жажда, голод и не зажившие раны сказывались, поэтому Элдин не смог даже улыбнуться, когда впереди, наконец, завиднелся силуэт друга.

Эстор стоял, выставив вперёд ногу и опершись на неё, глядел вдаль, ожидая возвращения Элдина. Едва завидев вдалеке его фигуру, Эстор с радостным криком бросился ему навстречу и буквально подхватил на руки ослабевшего друга. Увидев его обожженное солнцем лицо светлого, а не смуглого цвета, Эстор сразу же всё понял и не стал ни о чём спрашивать своего друга. Впрочем, Элдин вряд ли сейчас сумел бы что-нибудь рассказать вразумительно. Элдин был без плаща в одной накидке и в рубахе, волосы слиплись от пота на ничем неприкрытой голове, ясные серые глаза лихорадочно горели на измождённом исхудалом лице. Эстор молча расстелил на остывающем песке плащ, висевший у него на руке, и, не без пререканий, уложил на него Элдина. И тому ничего не оставалось делать, как молча смотреть на друга, который вытащил из походной сумы флягу и протянул ему. Элдин с помощью друга приподнялся и жадно приник губами к фляге. Вода была тёплой, и не охлаждала его, но она, по крайней мере, утолила мучавшую его жажду. И сейчас она казалась ему лучшим даром. От этой волшебной столь желанной пресной воды Элдину стало намного легче: взгляд его прояснился, бледность немного отступила, он попытался подняться, но Эстор строго остановил его:

– Ну что там! – нетерпеливо спросил Эстор, как только его друг смог говорить внятно. – Будет война.

– Да, – прохрипел Элдин, – 18 Августа.

И потерял сознание.

Эстор перекинул через одно плечо снятый плащ. Подхватил на руки Элдина и словно куль перекинул через другое плечо.

Эстор шёл, проклиная про себя Бернара, который категорически запретил ему брать с собой лошадь. На слова Эстора о том, что наверняка уставшему Элдину будет тяжело идти пешком, Бернар ничего не сказал, лишь посмотрел на Эстора с видом человека, не привыкшего сдаваться без боя.

«А если он будет ранен? Ведь всё может случиться. Не заставлять же мне его пешком идти, – сделал Эстор ещё одну попытку образумить своего сурового друга. – Что я его на руках понесу?»

Но Бернар и слушать не пожелал:

«Ничего, здесь недалеко, донесёшь. Но я думаю, до этого дело не дойдёт. А конь вам только мешать будет. Лошадь не верблюд ей в песках не пройти. Вы только зря время потеряете».

Больше он не сказал ни слова. Эстор недовольно ворча, вышел из палатки.

Элдин временами приходил в сознание, приоткрывал глаза, но видел перед собой только серую мглу да чувствовал нестерпимую боль во всём теле. Потом он снова впадал в забытьё.

Эстор с негодованием думал:

– ну что ему стоило дать мне коня. Всё равно им сейчас в лагере лошадь не нужна. А если что с Элдином случится? «вы только зря время потеряете», – вспомнил он слова Бернара, – ему легко говорить, не он пошёл Элдина встречать».

Эстору не было тяжело, но он беспокоился за друга, который ни разу не взглянул на него осмысленно. Когда Элдин открывал воспалённые глаза, то мутный как-то безумный взгляд этих глаз приводил Эстора в ужас.

Наконец, Эстор заметил в стороне тёмную полосу деревьев. Вскоре он вошёл в зелёный полумрак леса. Здесь он присел на траву и опустил на землю Элдина.

В таком положении и нашёл их Бернар, который вышел им навстречу. Молча взял он на руки Элдина, который так и не пришёл в себя, и быстрым шагом направился к лагерю. Эстор, чья обида нисколько не уменьшилась, пошёл следом. Когда они вышли на поляну, где находилась палатка.

– Надеюсь, что всё обойдётся, – устало произнёс Эстор. Всё будет хорошо.

Бернар с Эстором быстро и молча прошли в палатку и занавесили вход. Там они сняли с Элдина одежду и уложили его, по-прежнему бесчувственного на самодельное ложе из плащей. Перевернув его лицом вниз, они осмотрели его сильно распухшие и кровоточащие раны.

– Видно, его били, – заметил Эстор, – Но угрозы для жизни нет. Видно, он сильно переутомился.

– Да что сейчас-то рассуждать. Делать что-то надо, – довольно резко сказал Бернар, – Ты у нас в травах разбираешься. Вот и лечи, лекарь.

– Интересно, а почему всё я должен делать? – спросил Эстор, направляясь к двери. Спросил он это не из-за того, что не хотел идти собирать травы, а просто, потому что ему хотелось уколоть Бернара. Бернар, поняв его намерения, сказал:

– Ты, наверное, сердишься на меня за то, что я не разрешил брать лошадь. Не обижайся, я хотел как лучше.

И они пожали друг другу руки в знак примирения.

Собрав необходимые травы, Эстор вернулся к Бернару, который сидел на принесённом чурбаке возле по-прежнему лежащего без сознания Элдина.

– Надо привести его в сознание, – сказал Бернар.

Я бы не торопился. Так он всё равно, что спит и ничего не чувствует, а очнётся, страдать будет. Раны у него не зажили.

Бернар остался в палатке, а Эстор пошёл готовить целебные средства. Целых два часа Эстор ждал, пока сварится отвар. Потом он прямо в котелке оставил отвар загустевать. И всё это время Элдин был без сознания. Когда зеленоватый отвар остыл и превратился в зелёно-коричневую густую массу, Эстор переложил часть лекарственного снадобья в маленькую плошку и вошёл в палатку.

– Почему так долго? – НЕДОВОЛЬНО СПРОСИЛ Бернар, – У тебя же есть с собой целебная мазь. Ты же всегда берёшь в походы все возможные лекарства.

– Если мы находимся в лесу, почему же не изготовить новое сильнодействующее снадобье… А он что всё ещё без сознания?

– Кажется, да.

– Как же надо было устать, чтобы быть без сознания больше трёх часов? Похоже на то, что он зачарован. Когда же, наконец, он очнётся? – тихо, будто про себя добавил Эстор.

– Это ты у нас лекарь. Тебе лучше знать, – с горькой усмешкой ответил Бернар.

Так переговариваясь между собой, они обмыли Элдина холодной родниковой водой, предусмотрительно принесённой Бернаром, осторожно промыли красные рубцы на спине и перевязали их бинтами из аптечки Эстора. Холодная вода, по-видимому, возымела своё действие, потому что через несколько минут Элдин зашевелился и открыл глаза. Сознание видно ещё неокончательно вернулось к нему. Но он увидел лица склонившихся над ним друзей.

– Мы уже дошли, – обратился он то ли к Эстору, то ли к самому себе. Его начавший проясняться взгляд остановился на лице Бернара. Бернар, заметив этот неясный взгляд, улыбнувшись, сказал нежно:

– С возвращением, друг.

Тёплые нотки, послышавшиеся в его голосе, тронули Элдина, и он, слабо улыбнувшись и, посмотрев на Бернара полными бесконечной любви и преданности глазами, протянул ему руку. Бернар с горячностью пожал её. Эстор с некоторой завистью глядел на двух друзей.

Элдин приподнялся на локтях, но голова у него закружилась, и он был вынужден вновь опуститься на своё ложе.

– Правильно, лежи, лежи. Тебе сейчас вставать нельзя, – строго посмотрел на него Эстор.

Элдин опять затих. Скоро по хриплому прерывающемуся дыханию стоявшие рядом друзья поняли, что он заснул.

– Заснул.– тихо прошептал Эстор.

– Хорошо. Не потревожь его, – тихо проговорил Бернар, – Уже поздно, – прибавил он, выглянув из палатки, где уже давно загорелись звёзды на небосклоне, и царица ночь опустила на лес своё покрывало.

– Нам тоже пора отдохнуть. Что-то я устал за день. Думаю, тебе сон тоже не помешает. Сегодня уже поздно, а завтра мы должны решить, когда мы отправимся домой.

Бернар забрался в свой спальный мешок и долго ворочался там, пытаясь устроиться поудобнее. Эстор укрыл Элдина одним из спальных мешков, словно одеялом, а сам долго сидел возле него, прислушиваясь к его тяжёлому дыханию. Но вскоре и он заснул.

– Бернар, когда ты намерен уезжать отсюда? – спросил Эстор Бернара на следующий день, хотя сам уже знал ответ. Понимали его и другие.

– Пока Элдин не поправится, мы не можем уходить отсюда. В первые дни ему нужен покой. Я советую подождать неделю. А потом посмотрим.