Холмы и рощи, древние леса,

Глаза озёр и воды тихих рек,

И синие над нами небеса

Пока живём, нам не забыть вовек.

Продолжение песни она позабыла, но уже не старалась вспомнить, зачем, раз в этих строках уже столько всего сказано.

День её матери, бывшей королевы, Эльвиры Мудрой, протекал тихо и спокойно в лоне семьи и под родным кровом. Когда она отстранилась от дел государство, передав их старшей дочери, она жила уединённо и целыми днями либо читала разнообразные учёные книги, либо занималась со своим племянником искусством врачевания, но без помощи магии, потому что обнаружила, что Эстор совершенно не способен к этому искусству. Но она была приятно поражена и удивлена, что её племянник так быстро и с такою лёгкостью заучивал и даже просто запоминал сложные и многочисленные названия растений и кореньев, которые она и сама подчистую не могла запомнить и как он, проходя с ней или с дворцовыми лекарями практику в лесах и лугах безошибочно находил и называл все свойства растений и трав, что нужны были для опытов и как он легко и без усилий приготовлял из них снадобья, свойствам которых позавидовал бы любой алхимик древности.

Эстора всегда можно было видеть склонённым над ботаническим справочником или иной книгой с тем же назначением или ползающим на коленях среди цветов и трав, отыскивая нужный стебель или корень. И, вообще, Эстор очень любил и уважал чтение. Он мог читать часами и совершенно с головой погружаться в том поэтический неземной мир, который раскрывала перед ним книга.

Так жила королева и её окружение.

***

В то утро королева сидела в небольшой полукруглой зале совета и сидя в позолоченном кресле, задумчиво листала тяжёлую книгу мировой истории волшебных миров. Эта книга была поистине волшебной: события вписывались в неё сами собой, каждой стране в этой книге было отведено своё особое место. Но читать она не могла, взгляд её то и дело упирался в дверь, словно за ней находилось что-то неизведанное страшное. Тревога наполняла собой всё утро королевы Лебелии. Вчера, лёжа под роскошным балдахином и, наблюдая за узкой полоской жёлтого света, проникающей через дверь из освещённого факелами коридора, она и не подозревала, что на утро ей придётся страдать от неведомого предчувствия беды. Её разбудили тоненькие голоса лесных фей, как всегда по обыкновению певших в парке. И первый солнечный луч заставил её подняться и выйти из дворца. Она всегда вставала с рассветом, чтобы успеть насладиться утренней прохладой. У дверей опочивальни её уже поджидал паж-эльф. Он подал ей лёгкий плащ-накидку и безмолвно пошёл рядом своей беззвучной лёгкой скользящей походкой. В глазах его словно бы навечно поселилась какая-то неизбывная тоска. Хотя королева знала, о чём тоскует её верный Эльфарин: он тоскует по своей родине за далёким эльфийским морем. Но в это утро он был особенно печален, и это не на шутку растревожило королеву. Да и Бернар в это утро выглядел каким-то встревоженным. Что же могло случиться?

И сейчас королева сидела, мучась предположениями и догадками. Вот она остановила взгляд на странице посвящённой королеве Аланиде Великой, создавшей волшебные барьеры, защищающие страну от проникновения в неё сил зла, поэтому её считают основательницей страны Мечтаний, хотя идея создать на равнине, окружённой с севера и с запада невысокими горами, а на востоке и на юге степями, реками и лесами, принадлежала некой Агалии Немфстер, которую будущая первая королева Александрия привезла из дальних южных краёв и сделала её впоследствии своей фрейлиной. А Аланида укрепила границы страны, наложив на северо-западную стену и ворота чары, но погибшая от рук злого короля Дегура. Она заслужила вечную память своего народа, и легенды о ней распространились и за пределы этой прекрасной страны. Лебелия уже в сотый раз перечитывала историю жизни Аланиды, когда тихие шаги отвлекли её от чтения. Она подняла голову и увидела Бернара, который с озабоченным видом подошёл к ней.

– Что с тобой, Бернар? Я вижу, что тебя что-то беспокоит, – пристально смотря на друга, спросила королева.

– Меня беспокоит поведение дениянских купцов. Почему они перестали торговать с нами? Обычно их князь и дня не мог прожить без наших украшений, а ведь с нами торговать им выгоднее всего: и страна богатая, река не бурная и купцов не грабят. Кстати, они собирались объявить нам войну, Бернар улыбнулся и продолжал, – И вот уже почти год от них не поступало никаких вестей не по воде не по суше. Это меня очень беспокоит.

– А, по-моему, причин для волнений нет. Может, на их купцов князем наложен запрет на вывоз продукции из страны?

– Но зачем князю по собственной воли запрещать своим подчинённым торговать с другими странами? Да к тому же если этот запрет идёт в ущерб ему самому и его государству.

– Да, ты прав, – королева задумалась. – Но не это же беспокоит эльфа, – задумчиво продолжала она.

– мне кажется, я знаю, в чём тут дело. Из чёрной крепости короля Дегура давно исходит угроза. Я давно говорил тебе, что пора укреплять армию, но ты и слышать не желала!

– Не может быть! Ведь Дегур уже более ста лет не выказывал признаков жизни.

– А теперь выказал. Я позову Эльфарина, поговори с ним. Я думаю, он много чего тебе интересного расскажет. Ведь эльфы тревожатся не зря. Они предчувствуют события вперёд.

– Найди-ка его!

Эльфарин вошёл и, почтительно поклонившись, приблизился к креслу.

– Ваше Величество, – начал он мелодичным тихим голосом, – я предчувствую беду. Опасность исходит от чёрной крепости. Я не знаю, что затевает король Дегур, но чувствую, как пелена зла начинает разрастаться.

– Так я и думал, – объявил Бернар.

– Благодарим тебя, Эльфарин, можешь идти.

Когда Эльфарин ушёл, Бернар обратился к Лебелии.

– Вот тебе и первое доказательство. Как известно эльфы не врут и предчувствия их не обманывают. Уже давно существовала угроза нападения, но никогда ещё она не была такой явной. А ты знаешь, что наша страна расположена почти рядом с чёрной крепостью. Поэтому если Дегур правда решит напасть на наши земли, то угрозе захвата подвергнутся и все соседние с нами государства. А княжество Дения самое близкое к нам государство. Оно очень мало и беззащитно перед лицом такого страшного и мощного врага как Дегур. Вот они и боятся, – такое простое и вместе с тем страшное объяснение заставило содрогнуться Лебелию.

– А для нас эта угроза представляет опасность первостепенной важности, – говорил Бернар,

– Но ведь ещё неизвестно, ПОЧЕМУ именно денияне перестали общаться с нами. Да к тому же это всего лишь слухи.

– Слухи…, – задумчиво сказал Бернар. – Но я как первый советник королевы должен сообщать ей о любых признаках опасности, какими бы они не казались нелепыми. Не кажется ли тебе, что мы должны выяснить причину странного поведения дениян, а если…

– А если слухи о возможном нападении подтвердятся, – перебила его Лебелия, – То, что ты намереваешься делать?

– Начну собирать армию, – нахмурясь, сказал он.

– А ведь люди могут и не захотеть вступать в ряды добровольцев, которым придётся рисковать жизнью неизвестно за что. Ведь мы даже не знаем ни планов, ни намерений Дегура

– Это ещё предстоит выяснить, – сказал Бернар и опустился в кресло, рядом с Лебелией.

Повисло затянувшееся молчание. Бернар понимал, что не стоило тревожить Лебелию, строить затем с ней смутные догадки и предположения, только на основаниях неясных слухов. А с другой стороны он просто обязан был предупредить королеву и выполнить тем самым свой долг перед народом и перед своей совестью, он просто не смог бы молчать. А Лебелия не знала, что ей делать, что предпринять. Ей не хотелось верить в то, что сказал ей Бернар, но и не верить она тоже не могла: если предположение Бернара окажется верным и Дегур перейдёт к наступлению, а она, Лебелия ничего не будет знать до последнего момента, то в их поражение будет виновата только она и никто другой. Но как узнать правду, как разрушить коварные планы, которые, может быть, уже строит Дегур, она не знала.