Складывалось впечатление, что полукровки были идеально адаптированы для жизни между миром людей и миром вампиров: они не боялись солнца, при необходимости могли перебиваться обычной водой вместо крови, но вместе с тем они наследовали силу вампиров в полной мере. Мария испытала силу Линга: тянет как минимум на дворянина. У неё были кое-какие догадки по поводу того, кто же мог быть отцом полукровки.

Как раз во время Второй опиумной войны Урд Джиллес направил в Маньчжурию несколько отрядов, которыми командовал Иван Виртанен. Не самая приятная личность. У него были медно-рыжие волосы, совсем как у Линга. Задать Ивану вопрос об успехе похода при встрече? Не лучшая идея.

Рождение полукровок не только замедляло, если и вовсе не останавливало процесс старения у матери, но и давало регенерацию, пускай не и не такую быструю, как у вампиров. Словно давая возможность завести ещё нескольких полукровок, когда бы ей не захотелось. Словно давая возможность жить с отцом ребёнка не десятилетиями, а столетиями.

Всё это Мария воспринимала как сухие факты, как теоремы по геометрии, доказательства которых сидели прямо перед ней. Бесспорно, сам факт существования Линга вызывал удивление и мог полностью перевернуть всё то, что она раньше знала о вампирах.

Но больше всего Марию удивляло то, как быстро Линг и Киуфен стали ей доверять. Они так долго были одиноки, но это не ожесточило их и не лишило чувство и эмоций. Должно быть, они были даже рады, что повстречали её. Конечно, ведь Мария была первой, кому им не приходилось лгать, первой, кто спокойно принимал их.

Вернувшись вечером после очередного дня, проведённого с полукровкой и его матерью, Мария обнаружила, что в её комнате кто-то есть. Она быстро сняла кулон с шеи и активировала рапиру, как тут прозвучал знакомый голос:

— Не лучшее место для драки: мало пространства.

— Карл? Какого чёрта ты здесь делаешь?

Их встречи уже давно перестали происходили на регулярной основе: Мария предпочитала лично связываться со Вторым основателем.

— Я с посланием от господина Сайто: он в городе и желает тебя видеть.

— Отец здесь?! И давно?

— Уже с неделю.

— Почему же ты раньше не пришёл?

— Не было приказа.

Карл не отличался красноречием.

— Почему ты просто не подошёл ко мне на улице? Зачем было вламываться ко мне в комнату?

— Потому что ты была вместе с полукровкой. По этой причине господин и здесь: такие как он не должны существовать и несут опасность для вампиров. Приведи их завтра. На столе бумажка с адресом.

Карл вышел через окно.

Отец собирается убить полукровку? Но какую опасность они могут нести для их сородичей? И что же получается: он был далеко не первым?

Линг и Киуфен доверяли Марии. Этим она и воспользуется.

Почему-то Мария думала, что полукровки умирают как люди, оставляя после себя безжизненные тела. Но нет, они рассыпаются как и вампиры. Вот только вместо того, чтобы обраться в прах, который разнесёт ветер, Линг стал некой серебристой пыльцой, которая, судя по всему, была легче воздуха, ибо как ещё объяснить то, что эта пыльца полетела ввысь?

Мария небрежно пнула тело Киуфен. Ничего. Почему-то вампирше хотелось, чтобы женщина была жива. Они даже ничего ей не сказали, когда наконец поняли, что аристократка привела их на своеродную казнь. Они не пытались бежать или как-то сопротивляться, а просто спокойно приняли свою участь. Но они даже не смотрели в её сторону. И почему-то от этого Марии было не по себе.

Вампирше почему-то хотелось, чтобы они кричали, проклинали их, называли монстрами и чудовищами. Но Линг и Киуфен покорно молчали.

Мария повернулась к отцу:

— Как такое возможно? Они не должны существовать. Это противоречит законам природы, — словно пытаясь оправдаться пред самой собой, произнесла она.

— Но как видишь, Мария, даже матери всего живого свойственно ошибаться, — невозмутимо ответил Риг Стаффорд.

— И тем не менее, они — самое необычное, что мне доводилось видеть. Они будто бы взяли все необходимые элементы от обоих родителей для выживания во враждебной среде. В некотором роде это можно назвать эволюцией.

— У тебя как всегда весьма интересные мысли. Но разве эволюция — это всегда что-то хорошее? Посмотри, что эволюционировавшие мартышки сделали с этим миром, что они делают с себе подобными…

— Он ведь был не первым? — перебил его Мария.

— Далеко не первым, но оказался самым живучим. Обычно мы уничтожаем их ещё в детском возрасте, чтобы они не успели набраться силы и дать отпор: полукровка наследует силу от вампира-родителя в полной мере.

— О том, что они существует, знают только члены Совета Основателей?

— Да, это очень большая тайна и один из основных запретов Первого Основателя. Никто не должен знать об этом, понимаешь? Даже Фериду и Кроули лучше об этом не говорить. Ты же их знаешь: влезут куда-нибудь…

— Конечно я ничего никому не скажу, отец. Я не хочу, чтобы из-за меня у тебя возникли проблемы.

— Ах, как же хорошо иметь понимающую и послушную дочь, — Стаффорд смахнул воображаемую слезу. — Давай лучше поговорим о том, над чем ты сейчас работаешь…

— Ах, очередное поручения от старших аристократов. Ничего серьёзного.

Она не станет говорить об эссентиях. По какой-то причине, одна мысль о том, что эти загадочные призрачные существа тоже могут попасть в немилость к Совету, казалась невыносимой.

В любом случае, записи о полукровке нужно уничтожить. Мари сгребла все бумаги в кучу и бросила в небольшую чугунную печь, что обогревала её комнату. Так будет правильно. Так никто точно не узнает о полукровках, о том, что они вообще могут существовать.

Но едва кончики листов стали темнеть и заворачиваться, предавая не сколь себя, сколько секретную информацию огню, Мария выхватила их из печи. Ладони сковало от боли, но жар быстро отступил, и кожа регенерировала, а вот рукава платья были безнадёжно испорчены. Но главное — записи были почти целы.

Мария сжимала их так, словно это было нечто, способное вернуть к жизни Линга и Киуфен. Так, словно это могло как-то загладить её вину перед ними, словно это могло аннулировать её невольное предательство.

Но что скажет отец, если узнает? Он будет явно недоволен, может, даже разочарован в ней. Нет, он не узнает. Она просто никому не скажет. Она не доставит отцу проблем.

Но почему же тогда Мария сунулась в огонь, чтобы спасти пускай и уникальные, но полностью бесполезные записи? Вампирша и сама не могла ответить на этот вопрос.

Информация не терпит хаотичности. Нужно перенести её куда-то в одно место. Закончив возиться с записями и хорошенько их спрятав, Мария решила, что неплохо было бы сменить одежду.

— Господин Сайто просил передать, что мы покидаем город через день. Если хочешь увидится, приходи завтра утром или днём, — Карла ни капельки не смущало, что обычно в комнату заходят через дверь, предварительно постучав, а уж никак не через окно, и что вампирша была лишь в одной сорочке чуть ниже колена.

— Какого чёрта?! Стучаться не учили?!

— А тебя что-то не устраивает?

— Как бы тебе так сказать? Ну хоть бы из вежливости отвернулся, в конце концов!

— Тебя ни капли не смущает совокупление со скотом, но своих стесняешься. Я где-то слышал, что у женщин весьма специфическая логика.

— Логика не зависит от пола: она либо есть, либо её нет. А что касается совокупления со скотом, то я после их убиваю. Кроме того, это неплохо снимает стресс. Я не про убийство, а про… ну ты меня понял.

— Это странно, что мы в основном предпочитаем делать это со скотом. Люди же не совокупляются с овцами или свиньями, когда хотят расслабиться.

— Просто нам нужно будет потом как-то смотреть друг другу в глаза, когда надоест.

— Но у нас ведь нет эмоций. Какая тогда разница?

— И то верно, — кивнула Мария.

Чёрт. Да неё только что дошло, что она всё ещё стоит в одном нижнем белье. С другой стороны… Да, ей определённо нужно немного расслабиться.