– О боже, Северус, – простонала Гермиона. Она была полна решимости подать ему что-то вроде чувственной апелляции или, по крайней мере, завести его достаточно, чтобы заставить пересмотреть свои планы, но пока весь процесс шел только в ее сторону. Неудивительно, что женщины сходили по нему с ума. Кто бы не вернулся за чем-то большим? Но будет ли нечто большее? Будет ли что-то помимо этого? Гермиона знала, что не должна позволять себе думать об этом: от горечи у нее уже перехватывало дыхание.
К счастью, Снейп отвлек ее от этих мыслей, когда уцепился пальцами за пояс ее джинсов и трусиков и стянул их с бедер. Еще не успев спустить их до колен, он уже зарылся носом в волосы на лобке, уткнувшись им в верхушку расщелины между половыми губами и нажав на клитор, который жаждал освободиться из своей ловушки плоти. Ноги Гермионы были все еще прижаты друг к другу, и его языку пришлось приложить усилие, чтобы добраться до клитора. И он проник внутрь, настойчиво изгибаясь, и скользнул по ноющему бугорку так до умопомрачения эротично, что Гермиона начала бесконтрольно двигать бедрами, пытаясь добиться большего контакта. Одним движением сорвав, наконец, с нее джинсы, Снейп раздвинул ее колени и зарылся лицом в блестящие складочки плоти.
Гермиона стонала и извивалась под ним, когда его нос скользил вверх и вниз между клитором и отверстием влагалища. Она больше никогда не сможет спокойно смотреть на этот красиво изогнутый нос, не представляя себе, как он в паре с языком нежно дразнит клитор, а затем с силой погружается внутрь ее тела.
Гермиона крутила головой из стороны в сторону и потому, вероятно, выглядела испуганной, но она совершенно не могла остановиться: его мучительная и неумолимая атака на ее тело была самой мощной из всего, что она когда-либо испытывала. Затем она почувствовала, как ее ощущения изменились, а удовольствие вышло на новый уровень, все нарастая. Все, что ей было нужно, это еще пара движений по клитору, что Снейп и сделал – ну конечно же, – уловив сигналы ее тела, и она, вскрикнув, взорвалась вокруг его языка, который скользнул вниз и проник внутрь сокращающегося и пульсирующего отверстия.
Еще до того, как Гермиона пришла в себя, он отстранился, встал на колени и приподнял ее бедра с кровати, так что ее отверстие оказалось на уровне члена. Прижав головку ко входу, он проник внутрь одним медленным движением, заставив ее в исступлении закрыть глаза. Ощутив, как стенки влагалища подрагивают и сжимаются вокруг него, Снейп издал долгий низкий стон и начал толкаться внутрь.
Его внушительный член, раздвигающий набухшие стенки, так приятно наполнял ее, что Гермиона поняла, что цепляется за постель, чтобы не потерять сознание от чувственного блаженства. Открыв глаза, она увидела мышцы его пресса, красиво сокращающиеся от каждого толчка, и почувствовала себя так, будто и впрямь умерла и попала… судя по всему, в ад… потому что не могла представить себе, чтобы такой обжигающе горячий сексуальный зверь обитал где-либо еще.
Снейп восхитительно двигал бедрами, удерживая ее в идеальном положении, чтобы с каждым толчком головка члена терлась о переднюю стенку влагалища. В такой позе к лицу Гермионы прилила кровь, и оно покраснело, но ей было все равно. И стало еще больше все равно, когда его палец скользнул вокруг клитора, нежно поглаживая. Набухший бугорок был все еще чувствительным после предыдущего оргазма, и Снейп явно понимал это, поскольку избегал верхушки и потирал основание, пока Гермиона снова не оказалась на грани.
Она никогда не могла довести себя до оргазма два раза подряд. Ей никогда особенно и не хотелось этого. Но вот в мгновение ока она оказалась близка ко второму оргазму, пока внутри нее двигался самый большой член, какой она когда-либо видела, а красивые умелые пальцы ласкали самое чувствительное местечко ее тела, так что оно напряглось, взбрыкнув ногами.
– Боже, это потрясающе, – прошипела Гермиона, и слова растворились в хриплом стоне, когда тело содрогнулось от ритмичных волн пронзившего его оргазма.
Влагалище безжалостно сдавило твердый член, но Снейп был полон решимости сделать так, чтобы Гермиона как можно дольше потом помнила все. Поэтому он стиснул зубы, борясь с искушением выплеснуться в ее манящую глубину, пока невероятные ощущения, которые дарили ее плотно сжатые мышцы, не утихли.
Почувствовав, что достаточно успокоился, Снейп положил ее лодыжки себе на плечи и наклонился вперед, заставив Гермиону согнуться почти пополам. Она была достаточно гибкой, как он и предполагал, так что эта поза оказалась ей по силам. Но на всякий случай он немного передвинулся вместе с ней на кровати, прежде чем полностью навалиться на нее. Подобное он проделывал нечасто: эта поза была одновременно открытой и интимной, и он редко желал такого уровня близости с кем-либо. Но Гермиона была исключением. Она и была исключительной – всегда, во многих отношениях. И он хотел, чтобы она это знала.
Гермиона чувствовала себя тако*, начинка которого вот-вот вылезет наружу. Его возбужденный член все еще находился внутри нее: он пока не кончил. Но когда Снейп наклонился над ней, взгляд его темных глаз проник так же глубоко в душу, как член в ее тело, и она мгновенно забыла о дискомфорте, ощутив с ним столь сильную связь, что это сложно было описать словами.
Ее разум готов был взорваться от бурлящих в нем мыслей и понимания того, как много значило происходящее сейчас. Когда ее глаза наполнились слезами, она подняла взгляд и увидела, что Снейп улыбается ей: уголки его губ были слегка приподняты, а морщинка между бровями разгладилась. Гермиона не ожидала увидеть улыбку, но это заставило ее вдруг почувствовать, что все будет хорошо. Хотя в глубине души она знала, что это не так.
Уперевшись руками рядом с ее плечами, Снейп сначала почти полностью вышел, а затем вновь погрузился внутрь. Неспешно двигаясь, он позволил ей приспособиться к позе, а затем начал наращивать темп, все жестче входя в нее.
Когда глубина и скорость толчков увеличились, Гермиона обхватила его плечи руками, впившись в выступающие бицепсы. Член теперь погружался внутрь абсолютно вертикально, каждый раз упираясь в шейку матки. Тяжесть его тела вдавливала ее в матрас, и каждый раз, когда Снейп отстранялся и постель пружинила вверх, его член снова толкал Гермиону вниз, так что она ощущала себя мячом, который бросают в стену.
Все ее тело подрагивало изнутри и снаружи, а влагалище уже было на грани третьего грандиозного оргазма. Чувствуя, как Снейп вколачивается в нее, Гермиона осознала, что значит, когда тебя по-настоящему хорошо трахают. И лучше всего был открывающийся ей вид: из-за приподнятых бедер она могла наблюдать, как покрасневший член, скользкий от ее соков, двигается во влагалище, словно хорошо смазанный поршень. Воспоминание об этом она пронесет через всю жизнь. И она была не уверена, что кто-либо еще будет в силах соперничать с этим, и подозревала, что Снейп вполне мог только что разрушить ее сексуальную жизнь навсегда.
Он задыхался от усилий, желая реализовать свое намерение основательно трахнуть ее, и все его тело блестело от пота, включая руки, которые сгибались, обхваченные ее пальцами, при каждом сильном толчке. Придавленная его телом, Гермиона хрипела от ошеломляющего ощущения нарастающего третьего оргазма. Его лобок врезался в клитор в тот самый момент, когда член ударил в шейку матки, и это резко вытолкнуло ее в пропасть оргазма, который принес с собой слезы, причину которых ей было сложно объяснить самой себе.
Северус внимательно наблюдал за ее лицом, пока она кончала: оно было таким красивым и исступленным. И пока влагалище сокращалось, сдавливая движущийся внутри член, Снейп наконец тоже отпустил себя.
– Гермиона, – выдохнул он, и из его груди вырвались стоны, сопровождая каждую волну мощного оргазма, который выплеснулся из его яиц в ее подрагивающее отверстие. Никогда раньше он настолько не желал погрузиться в кого-либо глубоко и остаться там навсегда. Но теперь такое желание появилось – с ней. Гермионой. Он не хотел покидать ее никогда. Он желал остаться соединенным с ней, внутри нее, в безопасности.
