Весть о крестовом походе детей быстро и шумно разнеслась по всей Германии, везде встречая изумление взрослых и энтузиазм и сочувствие со стороны всего подрастающего поколения. Едва только описанный нами выше отряд проследовал верст около сотни по побережью, вверх по течению Рейна, не скрываясь уже более в виду своей многочисленности от человеческих взоров, как со всех сторон стали примыкать к нему нежданно-негаданно целые отряды детей и численность юного воинства увеличилась более чем втрое. На большом расстоянии от Кёльна и от Рейна раздавалась уже по слухам проповедь крестового похода детей, и все новые и новые отряды детей формировались и спешили на соединение с полчищем Николая. Взрослое население всей почти Германии было перепугано, изумлено и потрясено этим все более и более увеличивающимся движением. Родители недоумевали, что предпринять. Жалко, до болезненности жалко было им расставаться с кровными и взлелеянными Фрицами и Францами, Лудвигами и Эрнстами, Павлами и Петрами; боялись и трепетали они смертельно за судьбу отпускаемых и убегающих детей. Но можно ли положить преграду Божьему делу, а они твердо были убеждены, что детей призывает на битву Сам Бог. В простой ребячьей шалости, затее, не могли участвовать тысячи детей. Простая ребяческая шалость не могла бы распространиться на округу, имеющую много более сотни верст в поперечнике.

Духовенство и сильные мира сего тоже обратили внимание на начинающийся и проповедуемый крестовый поход детей, считающий теперь своих проповедников целыми сотнями. Но они не имели нежного сердца родителей и смотрели на начинающееся движение немного иначе.

— Крестовый поход детей, — рассуждали они, — конечно, бессмыслица. Что могут сделать дети? Разве они способны к военным действиям? Разве в силах они совершить большое путешествие? А между тем своим примером они возбуждают и приводят в стыд сильных и могучих рыцарей, до сих пор остававшихся глухими к папскому и императорскому воззванию. Крестовый поход детей может оказаться предтечею желанного и необходимого крестового похода взрослых. Может быть, Бог для того и призывает детей, чтобы возбудить соревнование взрослых и пристыдить их за их холодность и бездействие. В этом смысле участники крестового похода детей могут действительно почитаться избранниками Божиими. Сам Бог руководит и двигает ими. Что же препятствовать им до поры и до времени.

А полчище Николая, благодаря всему этому, росло и увеличивалось с каждым днем и подвигалось все далее и далее, не уклоняясь значительно в сторону от прибрежья Рейна, который был главным их путеводителем в походе.

Читателям несомненно давно уже хочется узнать, как и чем питалось многочисленное воинство детей-крестоносцев, откуда являлись к ним одежда и вооружение и все вообще необходимые жизненные припасы. Ответ на вопросы эти вовсе не затруднителен, а потому мы и поторопимся дать его. Первые дни, когда приходилось еще проходить по более или менее знакомым местностям, а потому необходимо было скрываться, маленьким крестоносцам действительно приходилось туго и голод не раз заставлял воинов призадуматься. Но тот же голод заставлял детей из местностей более отдаленных направляться к деревням и одиноким жилищам человеческим. Не было даже надобности просить милостыню. Вид голодающих детей, идущих толпою неведомо куда, невольно трогал каждое сердце, и подаяния сыпались щедрою рукою. Но лишь только воинство крестоносцев оставило свою таинственность и двинулось открыто из деревни в деревню, из города в город, обстоятельства сложились для него еще более благоприятным образом. Жители выходили им навстречу, выносили им хлеб и всяческую провизию, подавали им деньги, предлагали коней и всякими средствами старались помогать детям-подвижникам. Горожане заранее собирали деньги, чтобы вручать их при проходе через город юному воинству. Редкое воинство было так хорошо обставлено в материальном отношении, как войско нашего Николая.

Значительное количество нищих следовало всегда вслед за отрядом. Они были добровольными сборщиками подаяний. Следуя за отрядом, они далеко рассыпались по стране, объявляли наперед о шествовании отряда в тот или другой город, собирали милостыню и всякие подаяния, закупали необходимое и снабжали им двигающийся отряд. Конечно были между добровольными сборщиками этими и честные и хорошие люди, всею душой преданные делу детей-крестоносцев и радеющие прежде всего о их пользе, но было так же много и людей корыстных и лживых, заботившихся более о том, чтобы набить свой карман и уделявших войску Николая только скудные крупицы от всех делаемых подаяний. И те и другие собирали щедрую дань со всего местного населения и только различным образом поступали с этою данью.

На основании всего выше нами изложенного, трудно было бы узнать в двигающемся неустанно вперед юном воинстве Николая, тот скромный, хотя и довольно многочисленный отряд детей, который не так давно еще выступил без оружия и с цветочными венками вместо знамен, из горной котловины, бывшей местом первого сбора. Но с воинством Николая нам придется встретиться в следующей главе.

Нам нельзя следить за каждым шагом детей-крестоносцев при шествии их из деревни в деревню, из города в город. Включая при каждой почти остановке в состав свой все новые и новые отряды, молодое воинство далеко отошло уже от старого Кёльна и по-прежнему мало уклонялось от берегов Рейна. Мы застаем его в настоящее время в нескольких верстах от города Страсбурга.

Было еще раннее утро, но на площади старого города Страсбурга суетился уже народ. Несколько торговок устанавливали уже на лотках свои немногосложные и незатейливые товары. Публичный писец открывал уже свою лавочку, поджидая посетителей, являвшихся к нему обыкновенно толпами записывать счета, писать письма и условия и исполнять все вообще письменные потребности почти поголовно безграмотного населения. Несколько нищих слонялось в толпе, протягивая руку для подаяния.

— Говорят «невинные» будут проходить сегодня через наш город, — сказала одна торговка другой.

— Слышала и я, — отвечала та, к которой обращались эти слова, — да не знаю правда ли. Мало ли о чем болтают на рынке.

— Правда, правда! — подхватила третья. — Это я слышала из самых верных источников. Сегодня же и войдут они в город. Чудное, право, дело. Несколько ведь тысяч детей, и все не боятся ни устали, ни сражений. Говорят, город встретит их с почетом у самых городских ворот и предложит им денег и всякого продовольствия.

— Слышала и я, что бургомистр купил уже трех прекрасных коней и от себя подарит самому их предводителю.

— Помогите невинным! Кто хочет оказать помощь невинным? — раздался вдруг на площади звучный и хрипливо-резкий голос.

Из толпы выделился горбатый и немолодой уже нищий, одетый, как и следует предполагать, в старые лохмотья, и стал тотчас же протягивать руку к присутствующим. Мало было на площади таких рук, которые тотчас же не опустились бы в карман или за пазуху, а нищий принимал всякое подаяние и тотчас же опускал его в большую кожаную кису, болтавшуюся у него на груди.

— Хлеба! Хлеба для невинных! — раздался на площади другой голос, принадлежащий такому же, как и первый, нищему. — Невинные идут! Они уже близко. Через два часа они войдут уже в город. Кто желает снабдить невинных хлебом или другою какою пищею, пусть несет тотчас же к городским воротам. Через два часа войдет в них чистое воинство невинных.

Несколько человек двинулись с места и направились к домам, чтобы оповестить соседей и сделать собственные свои распоряжения. А между тем на площади появился уже новый глашатай и привлек к себе внимание присутствующих.

— Христиане! говорил или вернее выкрикивал он, — святое воинство невинных обносилось в дороге и оскудело одеждой. У большинства развалилась обувь. Многие идут совершенно босые. Большинство готово встретиться с врагом без всякого вооружения. Помогите им, христиане! они помолятся за вас под стенами Иерусалима, куда Сам Бог призывает их.