— Бла-бла-бла. Ты ослушалась меня сегодня, а я не люблю, когда не выполняют моих сде…

— Руки прочь!

Злость, тревога, благодарность, страх, любовь - все смешалось, переполнив чашу его терпения. В один прыжок Румпельштильцхен с силой толкнул Темного в грудь, желая защитить свою мать. К удивленному и хриплому смеху Темного, руки мужчины по локоть увязли в смолистой грудине тьмы. Румпель брезгливо вытащил руки, отряхиваясь от стекающих вязких капель.

— Румпель, не стоит. У меня мало времени. Помни, я люблю тебя и всегда любила. И никогда, слышишь, никогда не сдавайся. Борись. Ты сможешь, — женщина ласково провела прозрачной ладонью по щеке Румпельштильцхена и заправила его непослушную прядь за ухо.

— Телячьи нежности, — Темный фыркнул в сторону женщины, и та исчезла.

— Нет-нет-нет. Стой! — рука Румпеля зачерпнула воздух. Краем глаза он заметил, как Темный глумливо повторил его жест. Затем, он провел рукой по груди, затягивая дыру, зиявшую от рук мужчины. Воздух вокруг стал тяжелее, а темнота поглотила его деревню. Наступила… ночь?

— Первый день подошел к концу. Но помни, дорогуша, — Темный покрутил пальцем перед носом Румпельштильцхена и едва сдержал себя, чтобы не ткнуть им в нос мужчины. — Впереди еще восемь.

Хлопок и смолянистая лужа растекается у ног мужчины, захлестывая его ботинки.

Комментарий к Первый круг. Первый день.

День Первый.

Первый союзник. Тревожность.

https://pp.vk.me/c627125/v627125220/e57f/Nl_CBRZ7jco.jpg

________________________________________________________

Надеюсь, я вас не разочаровала. Мне важны ваши мнения и впечатления. Глава была не простая, думаю, это заметно. И я надеюсь, что ангст сохранился.

========== Круг второй. Второй день. ==========

Было больно и неприятно. Что-то тупое упиралось в лопатку и поясницу. Небо сменило свою тьму на кроваво-красные оттенки. Дискомфорт мешал анализировать то, где он оказался. Пришлось сесть, поморщиться от тупой боли в груди и ноющих мышцах. Под ним что-то неприятно хрустнуло и уперлось в бедро. Опустив взгляд, Румпельштильцхен увидел под собой человеческие кости. Секунды хватило на то, чтобы вскочить на ноги и осмотреться. Это было знакомое ему поле боя. Сырая, от крови падших, земля под ногами. Море трупов. Кости. Опустошенные, окровавленные шлемы. Погнутые мечи и сломанные копья. Перевернутые возницы. Земля под ногами задрожала от глухого удара. Небо, издеваясь, окровавлено пульсировало в такт. Еще и еще. За горизонтом прогремел оглушающий рев, сопровождаемый криками о пощаде и болезненными стонами.

Он проснулся в братской могиле.

Тук-тук-тук.

Румпельштильцхен попятился. Он не мог снова попасть в это место. Просто не мог.

— Вытащи меня отсюда! — крикнул он в пустоту. Рев приближался, а взгляд, наполненный страхом и животным ужасом, бегал по местности, ища укрытия. — Это не смешно! Ты меня слышишь?! — на последнем слове его голос дал петуха, а сам мужчина, пятясь, зацепился за чей-то череп и потеряв равновесие уперся спиной в повозку.

— Выпусти меня… — прошелестело у самого его уха.

Тук-тук. Тук-тук-тук.

Повернуться. Сорвать накидку и бросить ее на землю. Встретиться с той, что сломала его жизнь.

— Ты… — вторил он ей. — Это ты сказала, что меня убьют на войне.

— Нет, глупый воин. Ты услышал лишь только то, что хотел услышать.

— Врешь, — он вцепился в прутья повозки, вглядываясь в изуродованные шрамы провидицы. Земля продолжала дрожать. Небо светлело. Рев приближался.

— Ты сказала, что у меня будет сын! — злость разгоняла по венам кровь, сердце учащенно билось. Все тело было напряжено. Мужчина хотел взять глупую женщину за плечи и встряхнуть. Она была виновата во всем.

— Ты сказала, что мой сын останется без отца! — он яростно тряхнул повозку за прутья. Женщина охнула и едва не потеряла равновесие в маленькой клетке. Удары приближались. Румпельштильцхен нервно обернулся и увидел маячивших на горизонте огров. Страх окутывал его, а холодный пот стекал по спине. Он вздрогнул, когда длинные, узловатые пальцы провидицы накрыли его руки и сжали их.

— Ты предсказала мне смерть! — зарычал он, выпуская из рук прутья. Ее хватка усилилась, удерживая его руки на месте, причиняя боль. Он удивленно перевел взгляд на прутья. Длинные, когтистые пальцы стали синеть и покрываться шерстью. Подшерсток распространялся по рукам, деформируя ее руки.

— Я предсказала, что твои поступки лишат сына отца, не больше. А ты струсил… — ее голос становился тише.

- Нет! У моего сына был отец! — он с отвращением наблюдал за тем, как менялось тело провидицы, покрытое сапфировой шерстью. Руки истончились, когти удлинились. Ее уши выросли, с острыми пушистыми наконечниками, повернутыми, как локаторы, в противоположную от него сторону.

— Ты сам лишил его отца. Ты сам убил себя, — она шептала едва разборчиво, что ему пришлось прислушиваться. На мгновение, лицо провидицы застыло, как маска, а затем стало удлиняться, превращаясь в странный череп незнакомого ему животного. Шрамы превратились в трещины. Глаз все так же не было, только пустые, мрачные глазницы. Зверь брезгливо отпустил его руки.

— Я же слышал…

Ему не дал договорить, такой знакомый ему, визгливый смех, исходящий от монстра. Он довольно потер пальчиками и лукаво наклонил голову.

Что-то снесло Румпельштильцхена с ног и подняло над повозкой. Лапа огра сжимала его хрупкое тело, причиняя боль. Дыхание сбивалось. Сердце работало в бешеном ритме. Румпельштильцхен испуганно болтал в воздухе ногами, пытаясь ослабить хватку. Огр рычал, плевался слюной, душил зловонным дыханием и с любопытством рассматривал диковинку в дорогом костюме.

— Выпусти меня, позволь быть рядом, как тогда. И ты снова избежишь смерти. Ты снова сбежишь с войны. Давай, дорогуша. Скажи мне: «Да», — шепот смешивался с утробным рыком. Расстояние между мужчиной и пастью с кривыми зубами, сокращалось. Хватка стала сильнее, выбиваясь весь воздух из легких. Румпельштильцхен зажмурился.

— Нет… Я и так мертв… — просипел он из последних сил. В тот же миг рука огра пропала, а мужчина упал на землю, больно приземлившись на колени. Стало как-то до омерзения тихо. Дрожащая рука потянулась к волосам, пытаясь заправить прядь волос за ухо. Взгляд потерянно шарящий по земле, наткнулся на аккуратные, ботинки из овечей шкуры.

— Ты - трус. Как ты мог обречь сына на такую судьбу? — этот голос, полный ненависти и отвращения.

— Мила…

«Она бросит тебя. Она бросит твоего сына», — мужчина качнул головой, отгоняя непрошенные мысли, и беспомощно посмотрел на жену.

— Я хотела путешествовать. Я хотела увидать мир и знать приключения! — она с ненавистью выплевывала эти слова ему в лицо. Колено ныло от падения, а желания подняться, встать на ноги и подойти к этой женщине, не появилось. Он чувствовал себя ничтожным, сломленным, опустошенным.

«Я не хотела жить с трусом. Я не хотела рожать от тебя ребенка. Из-за него я сломала свою жизнь. Теперь я привязана к вам. Я должна уйти. Исчезнуть из вашей жизни», — он смутно слышал ее голос, какие-то помехи мешали ему сосредоточиться. Румпельштильцхен понимал, что она говорила не это, но этот шепот был так правдив, так реалистичен…

— Мила, он - твой сын. Он любит тебя, я люблю…

«Не нужен. Он не нужен мне», — что-то защекотало ухо и он повел плечом.

— Трус! Не такой жизни я хотела!

«Она оставит его. Самого. Он не будет знать любви матери. Не будет знать любви отца. Он будет один. Сирота. Си-ро-та. Ты не сможешь прокормить его. Кому нужен хромой и трус? Она оставит вас. Ты будешь один», — монстр, сидящий на его плече подергал острыми ушками и, устраиваясь на его плече поудобнее, случайно мазнул по щеке пушистым голубоватым хвостом, отвлекая мужчину от Милы.

— Нет-нет-нет, это говоришь не ты… не ты… ты не могла, ты любила его… — мужчина упрямо шептал эти слова, как слепец, шаря руками по земле. Черты лица его жены исказились, проступая черными, смолянистыми прожилками.