— Папа?

— Тшш, спи, дорогой, — выдохнул он, немного подкидывая его. — Папа остановился, чтобы немного отдохнуть, это нормально.

— Я-я могу спуститься..

— Нет-нет-нет, спи, — он улыбнулся, покачивая его на руках, не обращая внимания на пульсирующую боль в ноге. - Спи, мой мальчик. Папа здесь. У меня есть ты, я здесь.

Прежде чем снова задремать, Бэйлфаер крепче обнял его и отец улыбнулся.

Его объятия никогда не причинят ему боли.

***

Нил никогда не хотел испытать чувство того, как отец вырывается из его объятий. Если он не прижимал его достаточно плотно, не удержал бы его в объятиях, он был бы уверен, что его отец потерял бы часть себя. Он потеряет что-то важное, то, что ему нужно было бы, чтобы окончательно не сломаться.

Он обнял его за плечи сильнее, прижимаясь щекой к щеке, давая объятиями свою поддержку и безопасность. Румпель не говорил ни слова, только рыдал. Страх, чувство вины и боли перемешавшись, выходили из него со слезами.

Через некоторое время он вновь стал заикаться в извинениях, дрожа и умоляя Бэя, чтобы тот понял, что он не знал, что Бэй был жив. Он не знал, что сын был один, и ему было очень жаль. Жаль, что принял на себя такое темное бремя, с жестокостью по отношению к другим. Румпель не хотел его разочаровать и причинять ему столько боли, он никогда не стремился к этому. Он обещал быть лучше, чтобы быть хорошим, показать ему, что он может быть хорошим отцом и…

— Папа, — тихо сказал Нил, глядя на него с любовью в глазах. — Ты прошел через многое. Больше, чем я могу даже представить. Не уверен, что тебе это нужно, но все грехи, что ты когда-либо делал, я прощаю тебе. Ты заплатил за них цену, этого достаточно. Ты пострадал намного больше, чем я когда-либо, хорошо? Не делай так, чтобы пришлось уходить… Папа, я люблю тебя. Это никогда не изменится, — Бэй коснулся лица Румпеля большим пальцем так, как его отец, когда он был молод.

— Я тебе причинил так много боли, ты не должен утешать меня, — сказал он тихо, стыдясь.

Нил улыбнулся и снова притянул отца в объятия, легко поцеловав его в щеку.

— Твои объятия никогда не причинят мне боли.

***

Белль мягко улыбнулась, наблюдая через щель занавески, как Румпель обнимал своего сына. На ее запястье были установлены скобы.

— То есть вы, ребята, пришли сюда в поисках его и нашли Зелену на нем сверху, пьющую из него. Я права? — спросила Эмма, стараясь не наступать на любые следы антиквариата, выпавшего из разбитых витрин лавки.

Белль кивнула, обращая все свое внимание к ней.

— Да. Она ударила его ножницами и привязала серебряной нитью к постели, она снова мучила его. Я пришла прежде, чем это все могло зайти слишком далеко… ужасно.

Эмма снова кивнула, продолжая писать в своем маленьком блокноте.

Белль вздрогнула, когда ей смазали глубокий порез на щеке и перекинули повязку через шею, позволяя продеть в петлю больную руку.

— Так, эмм… что теперь? Я… Я попаду в тюрьму?

Эмма немного ухмыльнулась.

— Я знаю кое-что о маленьких городках. Они работают только при определенных событиях. Как вампиры убивают невинных людей, люди так же убивают невинных вампиров. Эти события неизменны. V наркоманы нападают на царя северо-восточном региона и чуть не убивают его подругу? Такого нет в списке. Хотя я должна буду проследить за тем, чтобы ты могла выплатить залог, который установит судья.

Эмма посмотрела вокруг и, заметив небольшую подвеску с лебедем, взяла его с маленькой стойки.

— Ну, вы только что внесли залог.

Белль улыбнулась.

— Спасибо, — она благодарно кивнула. — Я… просто хочу, чтобы это все осталось позади нас. Двигаться дальше и… дать Румпелю покой. Сейчас. Дать ему время, чтобы он мог вылечиться, без страха за что-либо. Дать время побыть вместе со своим сыном.

Эмма кивнула, поджав губы. Она посмотрела в сторону занавеса, играясь с подвеской.

— Да. Нил хороший человек, им обоим нужно это время, — согласилась она. Белль снова улыбнулась.

— Может быть, ты должна потратить время с ним у Бабушки, на обеде на следующей неделе? Я уверена, он бы не сказал нет, — Белль улыбнулась, усталая и утомленная, но она по-прежнему улыбалась. — Я слышала, что он очень хотел бы этого.

Эмма пожала плечами, подбросив кулон. Поймав его, она взглянула на Белль.

— Да. Может быть. Может быть, э… - она откашлялась, пряча кулон в кармане. — Э-э, если мне нужно что-нибудь еще, я зайду, позвоню или что-то. Ты можешь забрать их домой. Скоро будет рассвет.

Фельдшеры начали покидать лавку, и как только лавка опустела, Белль заглянула в комнату, давая время чтобы Румпель мог подойти к ней, хромая, и обнять ее.

— Будешь ли ты в порядке? — мягко спросил он, с растертыми по лицу кровавыми слезами. Она кивнула.

— Просто сломано запястье, шишки и синяки. Я в порядке, — она обхватила его щеку, скользя кончиками пальцев по его коже. — Давай я отвезу тебя домой. Я всегда буду о тебе заботиться, с одной рукой или без.

Он подарил ей слабую улыбку и вышел с ней, опираясь на запасную трость, что Бэйлфаер передал ему. Они перевернули знак лавки на «Закрыто», прежде чем покинуть ее.

Он обнял рукой ее за талию, вспомнив о кольце с бриллиантом, лежащем в кармане его пиджака.

========== Глава 26: Последняя фантазия. ==========

Конечно, восстановиться было не так просто. Вся проделанная Румпелем работа пошла коту под хвост, и он должен был начинать все с самого начала. Он проклинал себя за каждый случающийся у него приступ паники. И каждый раз, когда он кричал от разочарования и страха, Белль просто обнимала его, позволяя уткнуться лицом в свою грудь или в волосы, уверяя его в том, что все будет хорошо.

Каждый раз, когда он смотрел на нее, она могла видеть его ненависть к себе за то, кем он стал. Каким бременем для нее он себя считал.

Трясясь и плача между попытками заснуть, Румпельштильцхен имел не так много времени, чтобы думать о том, что ему стоит сделать с кольцом в кармане его пиджака. Просыпаясь в объятиях Белль, со следами крови от его слез, опустошенный кошмарами, сжирающими его изнутри каждую ночь, он шептал извинения снова и снова: Белль, Бэю, Джефферсону, извиняясь за то, кем он стал, каким он был. Это было исчерпывающим.

Поэтому, он считал, что после всего этого, предложи он ей руку и сердце, видя, каким он стал, Белль не согласилась бы на его предложение.

Сейчас запястья Белль зажили, как и пропали следы от осколков. Через несколько дней после инцидента, Румпель попросил ее выпить его кровь, умоляя позволить ему хотя бы так поблагодарить ее за то, что она сделала для него. Немного попротестовав, не желая от него брать кровь так, как это делала Зелена, она все же уступила ему. Конечно, это означало, что ее сны будут заполнены ее невероятной жажды к нему. Яркие, насыщенные сны посетят ее беспокойные мысли и, прежде чем заснуть, ей хотелось бы знать, успокоят ли они ее.

Но отчаянные, беспокойные мысли не изменились, даже под влиянием крови вампира.

***

- Мм, я люблю тебя …

Белль отклонилась, открывая шею, нежно улыбаясь, когда мягкие, чувственные губы Румпеля заскользили по ее коже. Его клыки нежно задели горло, дразняще царапая, пока его холодные руки исследовали ее тело.

— Румпель… — выдохнула девушка, почувствовав, как по коже пробежали мурашки. Он был таким же обнаженным, как и она, снова и снова целуя ее. Клыки вонзились в ее нежную кожу, поцелуй был таким сладким и глубоким, что она не смогла сдержать сорвавшийся с губ стон. Ощущения переполнили ее, а зрачки расширились. Вампир осторожно посасывал ее кровь, давая понять, как сильно он хотел ее. Щеки покраснели от жара, а между ног стало влажно.

— Белль… — прошептал он, прижав ее спиной вплотную к своей груди, скользя пальцами между ее ног, медленно оглаживая ее лепестки, дразня чувствительную нежную кожу, заставляя извиваться в своих руках.

Она тонула в похоти, желании и любви так сильно, что едва могла дышать из-за этого. Едва его имя сорвалось с ее губ, он вновь укусил ее. Бедра двигались навстречу его умелым пальцам, возвращаясь обратно к его горячему члену позади нее. Белль улыбнулась, когда его язык ловко слизал капельки пота, смешавшиеся с ее кровью. От ее вкуса Румпель блаженно застонал на ухо, продолжая дразнить и ласкать ее тело.