— Ты все еще его игрушка, не так ли? — прорычал Киллиан, ухмыльнувшись. Джефферсон только улыбнулся.
— А что? Ревнуешь?
Киллиан скривился от отвращения и толкнул Джефферсона с большей силой, прямо в стену дома.
— Что с ним случилось? Кто его похитил? — спросил он. Джефферсон сжал губы и отбросил ключ от дома.
Киллиан зарычал и с нечеловеческой скоростью бросился за ключом. Но Джефферсон быстрее загородил собой дверь.
— Я не хочу драться с тобой, пират, — сказал он. Его челюсти сжались, голос был опасно мягким. — Но я буду.
— Ты на век меня моложе, Шляпник, ты не выиграешь этот бой, — издевался Киллиан.
— Мм, а ты просто обожаешь ввязываться в те бои, в которых можешь выиграть, не так ли? — спросил он, морща нос, как будто это было забавно. Глаза Киллиана вспыхнули.
— Не заставляй меня делать то, о чем я потом пожалею.
— О, я могу сказать то же самое, — засмеялся он, отталкивая его руки, упирающиеся в его грудь. — Ты думаешь, что меня прозвали сумасшедшим из-за моего эксцентричного вкуса в одежде, Киллиан? Ты серьезно?
— Почему ты здесь, после того, что он сделал с тобой! Он не хочет играть с тобой, он нашел себе новую игрушку, почему ты не свалишь? — слабо зарычал он. Джефферсон бросился на него, прижимая к машине.
— Твоему создателю и мне было очень приятно вместе проводить время. Видишь ли, он такой внимательный партнер и так любит сладких мальчиков, как я, что не будет прикасаться к таким горьким, как ты. Тебя это расстраивает? — спросил он, и Киллиан дернулся от него.
— Я не расстроен, в отличие от тебя, урод. Просто скажи мне, что, черт возьми, произошло! — прорычал он.
— Ах, нет, плохой пират, останься, — хихикнул Шляпник. — Видишь ли, он и я, как это называют, друзья. И вы были бы друзьями если бы ты не был таким обиженным ребенком. Но знаешь что? Так даже лучше. Иди. Иди и передай привет нашему создателю, — он оттолкнулся от него и вернулся к своему месту у крыльца.
Киллиан одернул пиджак и заколебался, прежде чем подойти к дому.
— Конечно, если ты сможешь это сделать.
Киллиан остановился, его щеки дернулись от ненависти. Джефферсон улыбнулся.
— Видишь ли, я на 96,4% уверен, что наше высочество запретило тебе и твоим сестрам приходить к нему в дом, — усмехнулся он. — Не могу поверить, что он не доверяет тебе и остальным, ох, это так прекрасно. Я и не знал, что ты расспрашиваешь меня только по этой причине. Так мило.
— Да я разорву тебя на куски голыми руками, — угрожал Киллиан, поворачиваясь и бросаясь снова в бой. Джефферсон рассмеялся.
— Да пошел ты.
Кулак Киллиана врезался в челюсть Джефферсона с громким треском, но тот продолжал смеяться.
— Ох! О, это так прекрасно, но, видишь ли, тебе, вероятно, придётся убраться отсюда, — пропел он, глядя в сторону горизонта, словно это было забавным. Рассвет.
Киллиан опустил руку и поправил лацканы пиджака Джефферсона.
— Я еще с тобой не закончил, — предупредил он, оттолкнув его в сторону, и направился к машине.
— Ох, я люблю, когда жестко, — поддразнил он, наблюдая, как пират хмуриться и ускоряется, чтобы побыстрее убраться в безопасное место, чтобы выспаться.
Пират проклял восходящее солнце и его слабость перед ним, еще больше злясь на то, что он так и не узнал, почему Крокодил прятался и почему ему так больно на инстинктивном уровне, из-за того, что он ничем не может ему помочь.
Ударив руками о руль несколько раз, он кричал и ругался на этого проклятого черта, из-за которого он ощущал все это.
Он ускорился, стараясь попасть в квартиру прежде, чем солнце поднимется над зданиями. Во сне, пират будет мечтать о том, как будет мстить Крокодилу, за все страдания, что он ему принес.
========== Глава 16: Мила. ==========
- Румпельштильцхен! Иди сюда и помоги мне!
Юноша сбросил оцепенение, перестав волнительно пялиться в противоположную сторону и встал, чтобы забрать и развесить ковры, которые принесла одна из тетушек. Он вывесил их в ряд, чтобы прохожие на рынке могли их видеть.
Некоторые из ковров были его. Благодаря ловкости рук и его молодому возрасту, ткать было легко и интересно. Так же, у них была и другая одежда.
- Нам необходимо продать это в кратчайшие сроки, не так ли?
Тихо спросив и подарив улыбку двум женщинам, он, как всегда, снова сел за ткацкий станок. Его взгляд скользнул вниз по проулку еще раз, к темноволосой молочнице, которая до сих пор не заметила, что он не сводил с нее взгляда. Либо это было действительно так, либо она предпочитала полностью его игнорировать и он вынужден был отказаться от своей глупой анонимной затее, ухаживать за ней.
Ее звали Мила. И как только молодой прядильщик не старался, он не мог выбросить ее из головы.
Он несколько раз взглянул на нее, и это не осталось незамеченным для тетушек, которые улыбнулись друг другу, позволяя ему играться в любовные гляделки.
Румпель победоносно улыбнулся, когда девушка нашла его венок из цветов на одном из кувшинов. Он использовал полевые цветы и дарил ей каждую неделю, с тех пор, как увидел ее.
Она посмотрела по сторонам, счастливо улыбаясь и Румпельштильцхен слишком поздно понял, что не спрятался. Ее глаза остановились на нем и он покраснел до кончиков ушей. Осознав свою оплошность, он нырнул за ткацкий станок, яростно принимаясь за работу.
Тетушки ласково улыбнулись ему, но он проигнорировал их.
Девушка подошла к нему ближе, осторожно касаясь цветов и пытаясь рассмотреть молодого человека, что долгое время наблюдал за ней. Его звали Румпельштильцхен, сын труса, с милой улыбкой и нежным воспоминанием о своем отце, переходящим в ярость, если кто-то заходил слишком далеко. Она часто хотела поговорить с ним, но никогда не находила повода.
Пока она не обнаружила, что он был ее цветочным анонимом.
Мила заглянула через нити ткацкого станка, пытаясь поймать его взгляд и наконец-то встретилась с ним взглядом.
Все, что она видела через ткацкую ткань, это робкие карие глаза и легкое смущение на щеках, от чего она сама покраснела. Мила широко улыбнулась ему.
— Он от тебя? — спросила она, показывая ему венок. Он нервно отвернулся и после долгой паузы, медленно кивнул. Мила улыбнулась еще шире. — Он прекрасен. Ты… ты все это время собирал их для меня? — он снова кивнул. — Собираешься ли ты заговорить со мной? Я знаю, ты не немой, — подстрекала она, хихикая.
Он немного рассмеялся и повернувшись, взглянул в ее светлые глаза, прочищая горло.
— Я, я не был уверен, что… что тебе сказать, что я мог сказать, так я-я думал, что ты могла бы… Большинство девушек любят цветы, не так ли? Нет, не то, что ты большинство девушек, но я-я, извини, — он отвел взгляд, проклиная себя за неспособность нормално поговорить с ней.
— Видишь ли, я, как большинство девушек, — она кивнула, обходя ткацкий станок чтобы иметь возможность нормально посмотреть на него. – И, я действительно надеялась на то, что они были от тебя.
Он оживился, вставая, чтобы более уверенно посмотреть на нее.
— Ты, ты надеялась? — он моргнул, не веря ее словам. Она кивнула, так же застенчиво, как делал это он.— Ты-ты, может быть, как-то… ты бы хотела встретиться еще раз? Не, не на рынке?
Мила кивнула, снова смотря на него светлыми, теплыми, невинными глазами.
— Я бы очень этого хотела.
Он договорился с ней на завтра и юноша понятия не имел, чем они должны были заниматься, помимо разговоров, но он был уверен, что что-нибудь придумает. Он вздохнул и снова сел, будучи в прекрасном расположении духа. Он чувствовал себя так легко и радостно, его сердце наполнилось теплотой.
— Я же сказала тебе, что она нравится ему, — заметила одна из тетушек подталкивая сестру.
— Ох, ладно-ладно, ты была права, вот, — она вложила монету в руку самодовольной сестры и подарила Румпелю теплую улыбку. Он не улыбался так с тех пор, как остался у них.
***
— Ты знаешь, я держу пари, что если ты подойдешь к ним и попросишь, они сыграют с тобой.
