— Тшш, нет-нет, Румпель, эй, — она заботливо подняла его лицо рукой. — Я настоящая. Ты проснулся. Ты здесь, у себя дома, со мной, и ты никогда не вернешься к этой женщине, никогда, — она погладила его. Уткнувшись лицом ему в волосы, она баюкала его, давая ему время успокоиться.
— Я думаю, что тебе снова нужно поесть, — прошептала она, поцеловав мужчину в щеку. — Дай мне минутку, хорошо? Я скоро вернусь.
Он неохотно отпустил Белль, устало, истощенно оглядывая комнату. Его глаза остановились на трости, что была у тумбочки, ближе к нему. Рядом с книгой, которую он читал, лежал его подарок. Ленточка была целой, она не открывала его.
Он обнял себя, держа, стараясь остаться здесь, а не потеряться между реальностями снова.
Белль вернулась, как и обещала, держа в руках теплую чашку.
— Это из пакетов крови, не самое лучшее, зато свежая, — прошептала она с легкой улыбкой.
Он взял кружку и был благодарен ей за то, что не позволяла его рукам дрожать. Мужчина быстро выпил содержимое кружки. Она была не самая лучшая, но человеческая и теплая, достаточно гасившая его жажду, позволяющая залечить шрамы от серебра и уменьшить тупую пульсирующую боль в голове. Он с облегчением вздохнул, его истощение сходило на нет, а боль, мешающая ему спать, утихла.
Белль наблюдала за изменениями. Когда они прекратились, она обняла его и привлекла к себе. Он напрягся, останавливая ее.
— Подожди, подожди, — прошептал он, на миг закрыв глаза. — Ты можешь… ты можешь оставить свет?
Он чувствовал себя так унизительно, прося ее об этом. Он не был ребенком, он не должен бояться темноты, и она рассмеется ему в лицо за то, что он…
— Конечно, — ее голос был чутким и понимающим. Она включила лампу на комоде и вернулась к нему в постель, без обиды, без любого намека на издевку, которые он так ожидал.
Она накрыла его плечи одеялом и крепко обняла.
— Отдыхай, — Белль мягко прошептала, задевая кончиком носа его ухо, вызвав в его теле дрожь и мурашки. Он вцепился в нее, положив голову на грудь.
Нежный запах ее кожи и одежды, ее тепло, волосы, пахнущие жасминовым шампунем, и ароматом ее крови, который он только сейчас учуял. Она была такой же сладкой, утончённой и предназначенной для него.
Белль не сводила с него глаз, не смотря на ее усталость, она намеревалась удостовериться в том, что он смог заснуть. Ему это было необходимо гораздо больше, чем ей. Его мышцы должны были расслабиться, его грудь должна спокойно вздыматься, зубы — перестать стучать, а ощущение ошейника должно исчезнуть. Он отчаянно нуждался в этом, ему необходим был отдых.
Скрип половиц внизу заставил его вздрогнуть. Маленькие шорохи и скрипы старого дома слились в единое целое, разбудив его, и вынудив дрожать. С каждым шорохом он думал, что это была Зеленаа, что она придет и заберет его.
Она заберет его и перережет Белль горло, и ткнет его лицом в ее кровь. Белль будет умирать, а женщина будет кричать на него, чтобы он пил ее кровь, и он не сможет ей помочь. Она бы назвала это страстным убийством и изнасиловала бы его в собственной постели рядом с остывшим трупом Белль.
Он всхлипнул и закрыл лицо руками, завывание ветра снаружи заставило его зажать уши.
Ты думаешь, что так легко избавишься от меня? Ты игрушка, домашний питомец. Я действительно должна поиметь тебя, чтобы наказать за свободу мысли. Отвратительный маленький чертенок, что, изменения в одежде и ванная избавит тебя от меня? Как мило. Ты хочешь милую маленькую сучку, но не меня? После всего того, что я сделала для тебя? Ах, ты неблагодарное бесполезное животное…
-Нет, нет, нет, — всхлипнул он, вжимаясь в грудь Белль. — Я буду хорошим, я буду вести себя хорошо. Пожалуйста!
Белль увидела, как его слезы окрашивают ее кожу. Она села, качая головой и зовя его по имени.
— Румпель! Румпель, эй, посмотри на меня! — призывала она, вынуждая его взглянуть на нее. — Тсс… ты не должен быть хорошим! Ты не должен вести себя хорошо, тс… тсс, это просто я. Это всего лишь я.
— Пожалуйста, — прошептал он, касаясь рукой щеки Белль. Была ли это действительно она? Неужели она, неужели он может действительно быть свободным? Нет. Не все так просто. Он никогда не будет свободным от ведьмы, от ее рук, смеха, голоса и клетки.
— Пожалуйста, Белль, мне страшно.
— Тсс, эй, эй, — позвала она, вытирая кровь тканью, лежащей у кровати. — Не бойся, — она уложила его, гладя по затылку, прижимая ближе к себе и укачивая. — Ты дома. Никто никогда не причинит тебе боль. Оставайся здесь, со мной, Румпель. Не позволяй ей утянуть тебя с собой. Ты со мной. С Белль, в постели, в моих объятиях, где никто больше не доберётся до тебя.
Слезы покатились по ее щекам, когда она услышала, как он просил о помощи. Ему был необходим сон, было плохо и ужасно то, что эта женщина не скоро даст ему это.
Потребовалось некоторое время, чтобы он успокоился, в доме снова стало тихо. Белль удивило, что даже тишина давила на Румпеля.
— Хорошо, — прошептала она, поглаживая его волосы. — Давным-давно молодой принц жил в прекрасном замке. Хотя у него было все, что душе угодно, принц был испорчен, эгоистичен и зол…
Румпель моргнул, посмотрев на нее, прислушиваясь к сказке, которую она рассказывала. Красавица и чудовище, которое было нелюбимо и не уверено, что могло само полюбить кого-то. Такая знакомая история.
Он заснул на середине сказки, но Белль продолжала рассказывать, с улыбкой наблюдая за тем, как он, слушал сказку со счастливым концом.
Она бормотала, проглатывая слова, все еще улыбаясь. Девушку тоже клонило в сон.
— И они жили счастливо, — она вздохнула, прикрыв полностью глаза, Белль прижалась щекой к его макушке. — Прос… как мы, Румпель. Пр…как мы, Р…
***
Джефферсон стоял у не очень скромного дома его величества Мистера Голда, прислонившись к крыльцу, насвистывая и попивая свежую артериальную кровь, которую Белль ему так любезно предоставила, и был на страже. Он мог бы сторожить и внутри, но это было бы странным, находиться там, где Белль заботилась о Румпельштильцхене.
Это была такая личная, интимная вещь, что он не хотел в это вмешиваться. Безопасность Румпельштильцхена была для него на первом месте, так как он был должен королю, за то, что тот долго заботился о нем, и единственное чем он мог отплатить — это стоять снаружи и охранять его от одержимой злой ведьмы, которая может вернуться и попытаться причинить ему снова вред.
Управление было уведомлено о его благополучном возвращении без каких-либо оснований на войну, которую желали обе стороны. Поэтому Джефферсон собрал потомство Румпеля и уведомил их, где он был, и чтобы они не пытались его проведать.
Хотя он итак сегодня никого не впустит в этот дом. Белль сказала, что никто не сможет попасть в этот дом, кроме него. Поэтому, когда черный габаритный Крайслер показался на дороге, он ухмыльнулся. Автомобиль Киллиана был эффектным, громким и завидным, с висящим штурвалом на зеркале заднего вида. С номерами «JLY RGR». Все это выглядело настолько вычурным, что Джефферсон непроизвольно почувствовал тошноту.
— К сожалению, дорогой, часы приема закончились, — ухмыльнулся Джефферсон, наблюдая как Киллиан, пиздец какой крутой, хвастливо приближался к нему.
— Черт возьми, а ты что здесь делаешь? — выплюнул он, глядя на него. — Где Крокодил? Почему он сам не говорил с Управлением?
— Я не обязан перед тобой отчитываться — хихикнул Джефферсон, покачав головой.
— Тогда скажи мне, что ты, черт возьми, тут делаешь!
— Наш король попросил меня об этом, — просто ответил тот. — Охранять от отбросов, — Джефферсон хихикнул, склонив голову. — Кто же ты, дорогой? Рифф или Рафф?
— Я здесь, чтобы надрать тебе задницу, если ты не уберешься подальше, Шляпник, — выплюнул он, становясь лицом к лицу с вампиром. Его клыки обнажились и Джефферсон обнажил свои.
— О, нет, этого не произойдет. Смотри, ты пойдешь туда и сцепишься с ним, так как всегда это делаешь, вероятно, станешь угрожать Белль снова своими садистскими наклонностями. Это все его только расстроит и заставит потратить больше сил на твою никчемную шкуру. Поэтому, поди прочь, — сказал он, возвращаясь обратно, задев пирата плечом, отталкивая его подальше.
