Темные линии медленно, но уверенно поднимались к предплечью. Был только единственный знакомый ей выход. Схватив Румпельштильцхена за предплечье и сдавив его с такой силой, что мужчина заскулил, она замедлила распространение яда.
Склонившись, девушка накрыла ртом его укус и стала отсасывать яд. Металлический, солоноватый привкус крови был отравлен едкой кислотой, неприятно щиплющей у нее во рту. Не заботясь о коврах, девушка сплюнула. Не ослабляя хватку, Эмма снова прижалась губами к распухшей ране и стала высасывать яд. Темные тонкие линии отступали с каждым ее движением. Когда весь яд был извлечен, Темная, убирая дрожащей рукой непослушную прядь с глаз, отпустила Румпельштильцхена и осторожно провела рукой над раной. Магия все равно не сработала, и Эмма зло зарычала.
— Я убью ее!
— Нет... Бэй... – Румпельштильцхен, находясь все еще в бреду, дернулся на кровати. Эмма положила руку ему на грудь, удерживая мужчину на месте.
— С ним все в порядке, — ее голос прозвучал неуверенно, и Эмма, прикрыв глаза, послала нити магии в деревню, проверяя безопасность мальчика и накладывая еще одну защиту на дом, в котором он жил.
— Да... да... — мужчина замотал головой, когда сильная дрожь пробежала по его телу. Дыхание стало тяжелым и прерывистым. Его глаза закатились, а синева губ так и не отступила. Эмма непонимающе нахмурилась — яд был извлечен. Она не понимала, что происходит.
— Румпельштильцхен, что происх... — с его губ сорвался хрип, тело расслабилось, а голова резко замерла. – Э! Нет-нет-нет! — он потерял сознание. Эмма стала нервно хлопать мужчину по щекам, желая привести его в чувства. — Очнись! — девушка обхватила руками его лицо. Руки предательски дрожали, а капельки пота стекали у нее по вискам.
— Не смей умирать! — кончиками пальцев она чувствовала, как пульс на его шее стал ослабевать. Руки беспорядочно двигались, девушка не отдавала отчета своим действиям. Она впервые не знала, что делать. Руки скользнули по плечам мужчины, желая встряхнуть его, вдохнуть жизнь в его тощее тело, вернуть его к жизни. Она никогда не простит себе его смерть. Она никогда не сможет взглянуть в глаза его сыну. Реджина окажется права, все, кто находится рядом с ней, все погибают. Она несет смерть. Разрушение. Тьму. Он был единственным человеком, кто воспринимал ее такую, какая она есть. Глаза предательски защипало от слез. Пальцы, ища поддержку, единственный выход, решение, судорожно сжали плечи Румпельштильцхена. – Не смей бросать меня!
Пальцы смяли влажный шелк, и Эмма осторожно убрала руку. Ткань была пропитана кровью, что слилась с винным цветом рубашки. Резко разорвав воротник рубашки, Эмма испуганно наблюдала за темными линиями, что подползали к самому сердцу Румпельштильцхена. Две маленькие дырочки были у ключицы, ближе к основанию шеи. На мгновение Эмма заколебалась, но, отбросив сомнения, девушка прижалась губами к укусу. Отсосать — выплюнуть. Отсосать — выплюнуть. И так до тех пор, пока яд не покинет его тело. Эмма делала это на автомате, молясь, чтобы еще не было поздно, и ругая себя за то, что не сразу заметила второй укус. Когда во рту остался лишь привкус крови, Темная беспомощно посмотрела на мужчину. Он так и не пришел в себя. Бегло осмотрев его, девушка больше не нашла ни единой раны. Вздохнув, ей необходимо было залечить раны и убрать остатки яда.
В руках появился небольшой кинжал, а в руке вспыхнул огонек. Девушка несколько раз провела лезвием над огнем, накаляя его.
— Прости, я... я потом вылечу, обещаю, — неуверенно взглянув на бессознательное лицо Румпельштильцхена, девушка прижала раскаленный кончик кинжала к первому укусу. Металл зашипел, в воздухе запахло жженной кожей. Эмма болезненно скривилась, сожалея о случившемся. Разогрев кончик кинжала еще раз, девушка аккуратно прижала его к ключице.
Румпельштильцхен был горячим, синева губ медленно исчезала, и Эмме оставалось лишь ждать, когда его организм справиться с остатками яда и придет в себя. Смазав мазью ожоги и наложив легкую повязку, девушка стала ждать.
Открыв глаза, Румпельштильцхен непонимающе заморгал. Комната освещалась несколькими свечами, а ее очертания плыли перед глазами. Вспомнив, что произошло, он попытался приподняться, но был слишком слаб. Рука неприятно болела, а сухость во рту мешала сосредоточиться. Ему нужно было увидеть Эмму, все ли с ней в порядке? Задавшись этим вопросом, он только сейчас обратил внимание, что у его кровати, сидя в кресле, спала Эмма.
— Эмма... — он говорил настолько тихо, что ему показалось, что голос был лишь в его голове. Но девушка дернулась, едва не упав с кресла. Темная дезориентировано осмотрелась по сторонам и, опомнившись, подскочила к нему.
— Ты как? — в свете свечей он смог ее рассмотреть. Изможденная, с покрасневшими глазами и спутанными волосами, она так была не похожа на ту энергичную девушку, которую он всегда видел в этом замке.
— Воды... -выдавил он, пытаясь приподняться.
— Лежи, тебе нужен покой, — остановив его, она образовала стакан воды и, аккуратно приподняв его голову, поднесла стакан к пересохшим губам. Он пил жадно, позволяя воде течь по подбородку. — Не торопись, — вода не заканчивалась, и он мог выпить столько, сколько ему необходимо. Глаза мужчины стали закрываться, и Темная вовремя забрала стакан. Тело мужчины расслабилось, и он провалился в сон. Эмма аккуратно провела ладонью по горячему лбу, убирая прилипшие пряди.
Он был слишком горячий, организм из последних сил боролся с остатками яда, но эта борьба давалась ему с трудом.
Вздохнув, Эмма сделала охлаждающий компресс и положила на лоб мужчине. Ей показалось, что он расслабленно выдохнул, и едва уловимая улыбка скользнула по ее губам.
Он просыпался еще несколько раз, и Эмме казалось, что она под каким-то проклятием. Все повторялось точь в точь, только сутки сменяли друг друга.
Когда в очередной раз он проснулся, девушка не спала и внимательно следила за ним.
— Воды? — не желая нарушать тишину, прошептала Эмма. Румпельштильцхен криво улыбнулся.
— Все в порядке, я...
— Ты дурак, — фыркнула девушка, садясь на край кровати. — Ты чуть не умер.
— Но не умер же. Сколько я спал?
— Трое суток, — устало ответила Эмма. Она убрала непослушную прядь с его глаз и коснулась его лба. — Жар прошел, совсем скоро ты встанешь на ноги. И тогда я убью Реджину, — зло фыркнула девушка.
— Не нужно, это я виноват, — он с надеждой взглянул на Темную, готовясь в любой момент схватить ее за руку, остановить, не позволить тьме одолеть ее.
— Правильно. Сначала я убью тебя, потом ее.
— Не убьешь, — Эмма скептически приподняла одну бровь. — Ты заботилась обо мне.
— Не правда, — девушка нахмурилась, когда уголки его губ приподнялись в улыбке.
— Я помню, ты была рядом. И это был не сон, — предупредил он, предугадывая следующий ее ответ.
— Если ты когда-то и умрешь, то только от моей руки, — серьезно заметила она, стараясь не показать, как все внутри сжалось после этих слов. Она никогда не сможет навредить ему. Он был прав, она впервые за столько лет о ком-то заботилась. Это было непривычно и... приятно.
— Надеюсь, не раньше Реджины, — весело, насколько это было возможным, заметил Румпельштильцхен. Но Эмма услышала в его голосе нотки злости и, действительно, надежду на это.
— Я все еще могу это устроить.
— Не стоит, не позволяй тьме поглотить тебя полностью, — Эмма фыркнула и посмотрела в окно. — Я знаю, что ты можешь мне ответить, но... просто не сдавайся. Я бы хотел помочь тебе с этим и...
— И убить Реджину.
— И уб... Нет! Подожди! Я тебе сейчас о милосердии говорю, — он увидел, как ее плечи задрожали, и комнату наполнил звонкий смех. — Издеваешься, да? — он улыбнулся, осознавая, что повелся.
— Надо же мне что-то взять с тебя, за три бессонных ночи, — на его лице мелькнуло возмущение. — Хорошо, я не трону ее. Пока... Что означала та роза, которую ты ей подарил?
— Это не так важно, я...
