— Стой-стой, — он мягко положил руку ей на плечо и уложил на кровать. — Тебе нужно лежать, рана глубокая.
«Рана? Ах, да...»
— Сколько я спала? — голос был охрипшим, а горло неприятно царапало. Девушка только сейчас поняла, что хотелось пить. Словно прочитав ее мысли, Румпельштильцхен неловко встал без посоха и, налив прохладной воды в стакан, протянул ей. Каждое движение отдавалось неприятной болью, но ей удалось не показать этого мужчине.
— Почти двое суток... — Темная поперхнулась и закашлялась, удивленно уставившись на мужчину. Теперь было понятно, почему он был так измучен. Румпельштильцхен осторожно забрал стакан, в его глазах читалась усталость, радость и забота.
— Почему так много? — Эмма нахмурилась и снова предприняла попытку встать.
— Эмма! — тихо воскликнул он. — Тебе не стоит сейчас вставать, у тебя могут разойтись швы, — он нерешительно стоял над ней, не зная, как следует поступить: уложить ее снова в кровать, сесть рядом или на стул, отступить или не двигаться.
— Какие швы... — опустив взгляд вниз, она только сейчас заметила разорванную на себе блузку, что держалась на честном слове и скрывала только грудь, ее ребра были плотно перемотаны белоснежной тканью, что сковывала ее движения. Почему-то сейчас ее волновало больше то, что он мог видеть ее тело, чем сама рана. — Ты раздел меня?! — девушка шумно выдохнула от вспышки боли, но со стороны казалось, что будь она драконом, из ее ноздрей бы уже валил дым.
— Да. То есть, нет. Не совсем, — ее глаза темнели с каждым его словом, а его вид становился все несчастнее и несчастнее. У мужчины откуда не возьмись появилось желание забиться под кровать или превратиться в торшер. Встретившись с ней взглядом, он понял, еще одно слово и она его убьет. — Господи, Эмма! — замучено простонал он. — Ты была ранена, я не мог остановить кровь. Потом, эта... эта... собака?
— Это Цербер. Его зовут Дарк, — она кивнула ему, разрешая продолжить и недовольно проследила за тем, как он присел на краешек ее кровати.
— Он принес тебя в своей пасти сюда, — Эмма удивленно приподняла бровь, такому она его не учила. Тем лучше, ее малыш совсем стал взрослым. Ее глаза расширились от осознания того, что пес мог донести ее только до двери, значит... Мужчина смущенно отвел взгляд в сторону, он догадался о чем она подумала, но продолжил. — Когда ты оказалась на кровати, я не знал, что нужно делать. Рана была глубокой, я прикладывал ткань, в попытке остановить кровь, но она только промокала. А потом, я не знаю откуда, на столике появились белые тряпки, спиртовой раствор, иголка, нити, какое-то зелье и мазь... Если бы не ты, я бы не смог тебе помочь. Я ничего не видел, я только убрал ненужную ткань, я только...
— Стой-стой-стой. Это все появилось из ниоткуда?
— Да, ты же всегда так делаешь, — Румпельштильцхен стал заметно нервничать и пальцами одной руки теребил манжет своей рубашки.
— Это не я, — задумчиво сказала Эмма, — это замок. Он защищает своего хозяина. Странно, что он сделал это для тебя. Очень странно...
— Ты же... ты же сама говорила, что он принял меня, — тихо прошептал он.
— Я только говорила! — фыркнула девушка.
«Голова раскалывается. Много информации. Слишком. Замок. Мантикора. Рана. Румпельштильцхен. Швы... Швы! Господи, он зашивал меня. Как он..? Откуда он..?!» — она зло и выжидающе посмотрела на него, ожидая, когда он поднимет на нее свои глаза.
— Что? — растерянный взгляд, поникшие плечи и нервно двигающиеся пальцы.
— Где ты научился зашивать?
— А я и не умел. Просто выбора не осталось. Надеюсь, ты не будешь злиться за то, что я сначала наложил косой шов, потом решил, что крестиком будет красивее и закончил тремя узелками, — с каждым его словом лицо Темной стало вытягиваться, а челюсть все больше отвисала. Девушка в ужасе дернулась, желая снять повязку и посмотреть его шедевр. Боль пронзила все ее тело, и она услышала тихий, приглушенный, уставший смех. Горячие руки перехватили ее запястья, нежно убирая руки от повязки.
— Я пошутил, Эмма. Все хорошо, я старался сделать, как можно незаметнее. Не волнуйся... — легкая, едва уловимая улыбка, коснулась его тонких губ. Темная раздраженно фыркнула и выдернула свои руки из его захвата.
— Мне нужно встать.
— Стой, поешь сначала, а потом это обсудим, — он помог ей приподняться и подложил под спину еще одну подушку.
— Почему я должна с тобой обсуждать это?
— Потому что не я сейчас лежу в постели. А больным слова не давали! — он важно поднял к верху указательный палец, а второй рукой протянул рядом стоящую тарелку с кашей. Фыркнув, Эмма брезгливо щелкнула пальцами, желая исчезнуть из этого места. Но ничего не произошло. Она растерянно посмотрела на свои пальцы, затем перевела взгляд на ничего не понимающего и такого же растерянного Румпельштильцхена. Эмма провела ладонью над повязкой, желая исцелиться, но снова ничего не произошло.
«Проклятая Мантикора...»
— Мантикора. Она убита или сбежала? — недовольно, стараясь не показать свое разочарование в полной мере, спросила его Эмма.
— Мантикора? Ах, тот монстр. Дарк убил его, — нехотя, с неловкостью в голосе, отозвался мужчина, насильно втискивая тарелку с кашей в руки Эммы.
— Это хорошо, значит скоро все будет хорошо.
— А почему не сейчас? Почему ты не смогла победить его? Ты же... бессмертная? Да? — он снова присел к ней на кровать, а Темная раздраженно закатила глаза, то ли от его действий, то ли от глупости его вопросов.
— Да. Не будь тебя рядом, мое лечение просто растянулось бы на неопределенный срок. Всего-то. Мантикора – это магическое существо и оно единственное, кому не страшна магия. Она поглощает всю магию и обращает ее же в свою защиту. Самый коварный и кровожадный зверь. В мои владения они редко приходят, но с твоей удачей, я уже не удивлена. Тебя в детстве не хотели Несчастьем назвать, а? — мужчина стушевался и обиженно взглянул на Эмму.
— Кушай кашу. Она полезная.
Эмма нехотя отправила пару ложек в рот. Она терпеть не могла кашу, а в его приготовлении и подавно. На кончиках пальцев почувствовалось легкое и знакомое, почти ставшее родным, покалывание. В золотистых глазах мелькнуло лукавство, что заставило мужчину подобраться и приготовиться. Взмах руки, и на его коленях появилась книга. Предмет мерцал, словно магия не хотела до конца выполнять свою работу и дразнила Темную.
— Что это? — он удивленно взял в руки книжку и завертел ее в руках.
— Это поваренная книга, как видишь. Чтобы в следующий раз еда была еще более съедобной, чем она есть сейчас. И не разочаруй меня, — заинтересованный огонек в глазах потух, сменившись грустью, смятением и сожалением. Эмма не поняла, почему его выражение лица так быстро изменилось, не могла же она его этим обидеть. Не могла. Щека мужчины дернулась, приподнимая уголок его губ в неловкой, благодарной, улыбке.
Отложив тарелку в сторону Эмма поднялась, не замечая боль и ворчание Румпельштильцхена. Ей необходимо было навестить Дарка.
— Эмма! Ну, полежи еще немного, тебе сил нужно набраться, — девушка оступилась. Хромой, припав на больную ногу, успел ее подхватить. Эмма выпуталась из его рук и, покачиваясь, побрела в сторону выхода, стараясь не хромать, не показывать, насколько ей больно. Хотелось гордо выпрямиться и прошагать мимо надоедливого мужчины, не обращая на него внимания. Но даже намек на попытку, вынудил ее сдавленно зашипеть. Уже в дверном проеме ее настиг голос Румпельштильцхена.
— Куда ты так торопишься? — он следовал за ней, ненавязчиво, стараясь не попадаться ей лишний раз на глаза, но готовый быть на подхвате.
— Мне нужно проведать Дарка, поблагодарить его за твою спасенную шкуру. А после разобрать Мантикору по частям. Ее яд очень ценен.
— Дарка? Н-нет! Эмма, стой. Подожди. Не надо. Он не... — опираясь на стены, Эмма спешила по коридору, буквально сбегая от мужчины. Расстояние между ними увеличивалось. Со всей своей болью в ноге, опираясь на посох, со всем своим желанием, Румпельштильцхен не мог настигнуть ее. Сейчас он был уверен, слабая, недавно отсутствующая магия, как предатель, скорее подталкивала девушку вниз, добавляя ей сил, скорости, заглушая боль. Он был только на втором этаже, когда услышал сдавленный болезненный вскрик.
