Нетерпеливо зарычав, заставив мужчину насторожиться, Эмма, склонившись, подула на рану, успокаивая. Он удивленно замер, не веря в происходящее, забыв, что спину еще саднило и пекло. Когда ее ладонь легла ему на плечо, он заинтересованно повел бровью, стараясь не выказать свое удивление и отметил, что, не смотря на такую интересную структуру ее кожи, ладошка девушки оказалась нежной и совсем не огрубевшей, как ему казалось ранее. Мужчина снова почувствовал торопливое прикосновение тряпки и прохладное дуновение. Он едва улыбнулся уголками губ, вспомнив, что так же «заживлял» ранки своему сыну, когда было слишком больно. За этим воспоминанием, он не заметил, как Эмма обработала все раны, а влажную кожу спины холодило едва уловимое движение воздуха.

Чертенок на плече Темной нашептывал ей оставить мужчине шрамы на память. Шепот становился громче и настойчивее, а внутреннее спокойствие хотело капитулировать. Вдох-выдох. Она не оставит шрамы, не его вина, что все так вышло. Не та рана, что должна напоминать ему о «веселых» днях в замке. Указательным пальцем она провела по рассеченным лопаткам, заживляя, убирая малейшие следы побоев. Двумя пальчиками аккуратно провела по самому глубокому порезу, тепло, появившееся от ее прикосновений, распространялась по ранкам и всей спине. Когда девушка положила ладони на его выпирающие ребра и плавно провела пальцами до позвонков, убирая последние следы побоев, тепло разлилось по всему телу, заставив мужчину разомлеть от прикосновений и расслабиться из-за отсутствия какого-либо дискомфорта.

Темная молча встала со своего места, взмахом руки убрала последствия лечения больного и добавила столик с чайным набором.

Румпельштильцхен хотел медленно повернуться к ней, но, не ощутив никакой боли, более уверенно развернулся и попытался встретиться с ее глазами. Впервые Эмма чувствовала себя достаточно неловко, чтобы позорно сбежать из помещения, не оглядываясь и не появляясь на глаза в дальнейшем. Поборов такое предательское и смешное желание, она удовлетворила желание хромого. Эти карамельно-ореховые глаза сияли благодарностью, мальчишеским восторгом, приятным изумлением и надеждой на то, что теперь будет все иначе. Эмма растерялась, надежда самое страшное чувство, что приходилось ей встречать. Оно единственное, что сильнее страха, такое глупое, вводящее в заблуждение, и сейчас оно было в этих глазах. Страшно лишать человека единственного чувства, что идет с ним по жизни бок о бок. У нее давно не осталось надежды, но эта хрупкость, что была в его глазах, кричала о том, что она все еще может измениться, стоит только захотеть. А хотела ли она, хотела ли она эти перемены?

– Трофейная, – его брови удивленно взметнулись вверх. – Я не хотела этого, это была магия замка.

Во взгляде потрясенность и недоверие.

– Магия...замка? – Да. Замок существует множество веков и впитал в себя часть магии, в том числе и моей. Тебя спас Кентавр, не так ли? – она дождалась неуверенного кивка мужчины. – Замок тебя принял. Эти существа защищают не всех. В тебе есть что-то такое, чего я еще не поняла. Теперь магия будет защищать и тебя, как...как свою собственность. Но не от меня, – девушка хитро оскалилась и направилась к выходу, оставив мужчину обдумать ее слова. – Я так и не поблагодарила тебя за сад. Спасибо, что воссоздал его, – вот и все. Она встала на хрупкий лед перемен. Сможет ли она не ошибиться, не оступиться и не провалиться с головой в леденящую воду, что обязательно затянет ее на дно, утопив в собственной ошибке. Она вышла за дверь, не дав возможности ему что-либо ответить, оставив потрясенно смотреть ей в след.

«Ах да!»

Щелчок. Уже, будучи на лестничной площадке, она услышала звук упавшего посоха, появившегося в его комнате. Хихикнув, она искренне понадеялась, что магия не сыграла с ними злую шутку и не уронила посох на мужчину.

====== Глава 15. ======

Можно ли удивить Темную? Она считала, что нет. Эмма и подумать не могла, что маленький поступок, едва заметный, пропитанный благодарностью и уважением, может так ошеломить.

Когда она вошла в зал, завтрак уже дожидался свою хозяйку. На тарелке лежали поджаренные хрустящие хлебцы, смазанные медом, и яичница. А в желтой изящно изогнутой хрупкой вазе одиноко стояла роза. Ее бутон был нежно-персикового цвета. Она была восхитительна и идеальна. Эмма бережно прикоснулась кончиками пальцев к нежным лепесткам, таким шелковистым и мягким. Девушка не спеша приблизилась к цветку и вдохнула его медовый аромат с едва уловимой капелькой горечи. На мгновение ее внутренний голос ворчливо заметил, что роза сорвана из ее сада, а здравый смысл поплыл от сладости и поблагодарил Румпельштильцхена за неожиданный подарок. Ей никто не дарил цветы. Никогда. Этот маленький жест сближения был трогательным и особенным для нее.

Завтракая, Эмма не отводила взгляда от розы.

«Почему персиковая? У меня же столько роз, а он выбрал именно персиковую».

Воспоминание вспышкой пронеслось в ее сознании. Она вспомнила, как мужчина рассказывал, что в его деревне цвет розы имеет свое уникальное значение, что дарящий таким образом выражает какие-либо чувства. Эмма задумчиво нахмурилась, скользя взглядом по нежным лепесткам.

«Что значит персиковый?»

Щелчок, и девушка переместилась на окраину деревни. Накрывшись темно-зеленой накидкой и скрыв лицо капюшоном, девушка направилась вглубь деревни. За несколько месяцев здесь ничего не изменилось. Все та же нищета, те же запахи и крестьяне, всегда чем-то занятые, в попытке прокормить себя и продержаться еще один день. Она шла по грязной дороге, мимо старых обветшалых домиков, что едва стояли и выдерживали капризы природы. Дорога вывела к базару, что был полон жителями этой деревни и приезжими. Эмма незаметно передвигалась в толпе, каждый раз раздражаясь, когда кто-то грубо задевал ее и скрывался в толпе. Мимо лотков с шерстью и вещами, инструментов, лент, безделушек, мяса и молока, овощей и фруктов – все такое необходимое, но ненужное сейчас.

«Где же оно? Он говорил, что это их символ... и где?»

Эмма уже прошла весь базар и, оказавшись на главной площади, обернулась, чтобы осмотреть, ничего ли не ускользнуло от ее глаз. Пусто. Девушка мысленно зарычала. За фонтаном в центре площади мелькнул бело-голубой навес. Темная, как хищник почуявший добычу, плавно и уверенно, устремилась к нему. Обогнув фонтан, она увидела изящную лавку, единственную в своей красоте и богатстве, что так резко контрастировала со всей деревушкой. У фонтана, чтобы не смущать других продавцов, но так выгодно располагаться, встречая каждого прибывшего путника, что держал путь из заморских стран. Светлое дерево лавки было украшено причудливым узором, в котором можно было различить вырезанные очертания роз; бело-голубой вызывал неоднозначное впечатление, но казался кусочком неба, что лично оберегало содержимое лавки. Розы... красивые, свежие, различных цветов и каждый сорт в аккуратном деревянном ведерке, наполненном водой. Приторно сладкий аромат развевался ветром, казалось, что на продаже не пара десятков роз, а целое цветочное поле. Эмма заинтересованно разглядывала цветки: эти розы действительно были необычны и привезены с другого края. Нет, конечно, у нее в саду росли точно такие же красные и белые розы, но вот оставшиеся сорта были другими, бутоны меньше, а стебли с колючками и короче.

– Вам чем-нибудь помочь? – приятный мелодичный голос выдернул Темную из раздумий. Она поморщилась, не хотелось привлекать внимание до того момента, как она сама решит, что это необходимо. Продавщица не могла видеть ее лица, а вот Эмма могла разглядеть за прилавком смуглую молодую женщину. Полные губы, лучезарные голубые глаза, аккуратный носик – она была, как роза, воплощение красоты и изящности. Девушка была в красном платье, корсет которого расшит тонкой позолоченной нитью, а шелковистая ткань значительно отличалась от тканей пользующихся спросом в этом месте. Плечи были открыты, но скрыты под тяжестью ниспадающих густых, вьющихся, иссиня-черных волос. – Наши розы единственные во всем королевстве, – заметив, что девушка в плаще не отреагировала на ее вопрос, продавщица аккуратно забросила удочку, завлекая купить товар. Она так же, как и ее, рассматривала незнакомку, и от ее внимательного взгляда не скрылось, что плащ был сделан из драгоценного материала, а носки обуви, выглядывающей из-под ткани, из настоящей драконьей кожи.