– Я знаю, что мой дедушка был бароном, но ничего больше. Мама умерла, когда мне было восемь, а с отцом мы никогда не говорили об этом.
– Барон! Известно ли вам, по крайней мере, его имя или где он живет?
– Нет, – соврала Дафна.
– Но это возмутительно! Что за отец мог оставить дочь без семьи, средств или покровительства после своей смерти, и даже не назвать ей имена родных?
– Папа не был таким равнодушным, каким вы пытаетесь его представить! – считая нужным защитить отца, воскликнула Дафна. – В расцвете сил, он и подумать даже не мог, что так неожиданно умрет. Папа был самым любящим отцом на свете. И говоря иначе, вы меня оскорбляете.
Наступила тишина. Минуту спустя Виола сказала:
– Вы правы, мисс Уэйд, отчитывая меня. Мне очень стыдно. Единственным оправданием мне служит то, что я не могу сохранять спокойствие, видя, что юная леди осталась совсем без защиты и ей приходится трудиться. Но я не должна была лезть в ваши дела. Прошу принять мои извинения.
Виола, казалось, и правда раскаивалась.
– Разумеется, – смягчилась Дафна.
– После кончины вашей матушки вы продолжили жить на Крите?
– Нет, мы покинули остров несколько месяцев спустя. Папа не мог там оставаться. Слишком много воспоминаний. Когда мама умерла, он был убит горем.
– И он позволил горю завладеть им? – спросила Виола странно резким голосом. – Они были счастливы, но когда она умерла, ваш отец забросил обязанности, перестал замечать детей? Скорбь свела его с ума?
Дафна изумилась такому неожиданному и странному повороту разговора:
– Какие чудные вопросы! Конечно, он горевал, но не забывал и о своем долге. Не забывал про меня и не сходил с ума.
Будто очнувшись от глубокой задумчивости, Виола тряхнула головой.
– Признаться, я думала о другом человеке. Простите меня. Куда вы направились потом?
– В Палестину. Затем мы побывали на раскопках в Петре, Сирии, Месопотамии, Тунисе и Марокко. Большие раскопки обычно занимают много лет, но после смерти мамы отец не мог долго оставаться на одном месте.
– А как же выходы в свет и общество?
– Подобного в моей жизни было совсем немного. Иногда мы ужинали с друзьями отца в Риме, вот и все.
– А приемы и балы?
– Обходились без них, – улыбаясь, Дафна покачала головой. – Я даже не умею танцевать. Посреди пустыни на балы спрос не велик. Я больше привыкла к компании ослов и верблюдов, арабов и скучных старых антикваров.
– Ваша жизнь была невероятно увлекательна, Дафна, но все же вы упустили множество удовольствий.
– Возможно, но я наслаждалась каждым мигом. Я скучаю по отцу, но уверена, он бы обрадовался, что после его смерти я вернулась в Англию. Он хотел, чтобы я увидела эту страну. Вот почему папа согласился на предложение герцога приехать сюда.
– Вы уже побывали в Лондоне?
– Нет. Сначала я с караваном специй (8) отправилась из Марракеша в Танжер, потом на корабле в Портсмут, а оттуда прямиком сюда в Тремор-холл.
– С караваном специй! – Виола залилась смехом.
Дафна посмотрела на нее смущенно:
– Я сказала что-то забавное?
Все еще смеясь, виконтесса покачала головой.
– Забавное? О, Дафна, вы говорите о совершенно необыкновенных вещах столь спокойно, словно путешествие с караваном специй самое обычное дело.
– Но это действительно обычное дело, – смеясь вместе с виконтессой, ответила Дафна. – Хотя, вероятно, и не для Хэмпшира.
Смех Виолы потихоньку стих, и она посмотрела на Дафну задумчиво.
– Марокко, Палестина, Крит. Поневоле начинаешь думать, что Тремор-холл должен казаться вам совсем скучным – в сравнении со всеми этими местами.
– О нет! На мой взгляд, жизнь здесь невероятно удобна. Должна признаться, спать на перине намного приятнее, чем на парусиновой койке в каменной хижине или в шатре в пустыне.
– Боже! Полагаю, всякая женщина согласилась бы с вами. Так вам здесь нравится?
– Очень. Только я приехала в Англию, как у меня возникло странное чувство, будто я вернулась домой. Хотя я никогда не бывала здесь прежде. Тут все такое цветущее и зеленое, такое прекрасное после бесплодных пустынь, в которых я жила. Все именно так, как рассказывала мама. Я бы не хотела никуда отсюда уезжать.
– А что вы думаете о поместье?
– Боюсь, я немногое успела увидеть. Я все время так занята на раскопах, что мне не представилось случая изучить владения его светлости. Но время от времени я гуляю в садах. Поместье великолепно, хоть и пугает немного, когда впервые приезжаешь сюда.
– Верно, – согласилась Виола. – Прекрасно понимаю, о чем вы говорите. Ребенком я несколько лет провела в пансионе во Франции. Когда я вернулась домой, то была просто поражена, как подавляюще выглядит дом. Я успела забыть об этом. Вот только Энтони не дает мне ничего изменить. Семейная история и все такое.
– Я могу его понять.
– Не сомневаюсь, ведь вы точно также относитесь к глиняным горшкам, как и он. Уверена, будь это ваш дом, вы, подобно Энтони, отказались бы от малейших переделок.
У Дафны сперло дыхание. От небрежного замечания Виолы на нее нахлынула неожиданная волна тоски, и она попыталась тут же подавить это чувство. Это не ее дом. У нее нет дома.
– Одно бы я непременно изменила, – стараясь, чтобы ее голос звучал беспечно, ответила Дафна. – Сняла бы этих жутких горгулий с главной лестницы и выбросила.
