Слушая эпопею о Белоснежке и схеме «7+1», Коля пригорюнился: на него вдруг сошло озарение. Стало жаль, что человеческая женщина Россия попала к семерым богатеньким гномам именно в эпоху постмодернизма.

Вторым слоем легла все крепнущая и крепнущая тоска по дому.

Но настало время следующей песни – песни об обретенном пророчестве.

Была пещера, где жил большой гномий род. Он славился плеядами ученых, мастеров и книжников. В катакомбах этого рода находилась самая богатая библиотека подземного народа. Там были собраны не только увековеченные на бумаге летописи и эпосы, но и все известные гномам предсказания. Не нашлось только предсказания того, что случится землетрясение и своды пещеры обрушатся.

После катастрофы другие семьи, скорбящие о погибшем роде и понимающие важность накопленных им знаний, выделили по несколько гномов, которые занялись раскопками. Работы продолжались почти целый век. И всего пять лет назад маленькие трудяги добрались до библиотеки.

Там в числе прочих пророчеств отыскался «Прогноз о Белоснежке».

«Раз в пять тысяч лет, – гласил этот документ, – к гномам приходит Она. Ее миссия – развитие. Вспомним последнюю, давшую нам Идею. Никто не помнит, но до Нее приходила Другая, черная кожей, но белая власами. То была дочь южного короля-альбиноса, управлявшего племенами пигмеев. Она дала нам Танец… Зрите новое откровение! Скоро, скоро придет Следующая! Третья – бела и кожей, и волосами. Она даст нам Цель. Это ключевой момент нашей истории. Следуйте за Белоснежкой и обрящете счастье. Не признав ее, ввергнете себя в пучину Тьмы, а именно…»

Далее следовал список страшных мук. Куплетов на семнадцать.

Бородачи с тревогой восприняли содержание предсказания. Неизвестный пророк предрекал многие беды, которых можно избежать, лишь приняв Цель.

Два года спустя в один из гномьих городов спустилась милая девушка во всем белом. На молочном фоне краснели пятна крови. В плече торчала стрела.

– Я пришла дать вам Цель, – пролепетала девушка синеющими губами и упала без чувств.

Гномы выходили новую Белоснежку. К ней съехались старейшины всех родов.

– Дорогие мои, – обратилась к ним Белоснежка. – Наша с вами цель – рай под землей. Посмотрите вокруг себя. Вы ютитесь в темных, хмурых пещерах, едите невкусную пищу, пьете бодягу. А ведь вы – гномы. Народ с древнейшей историей и особым путем. Вы достойны лучшего.

Подземным жителям понравились ее слова. А она продолжила:

– Довольно узких мрачных пещерок! Гномы будут жить в светлых веселеньких пещерищах! – Тут Белоснежку надолго перебили аплодисменты и крики. – Но дорога к счастью идет по терниям усилий, горам трудностей, оврагам потерь. Испокон веку вы добываете руду, льете и куете железо. Только в каких объемах? Чтобы прокормиться. Наша задача – не только прокормиться, то есть выжить. Наша задача – добиться достатка каждого члена гномьего общества! А для этого необходимо больше добыть, вылить и выковать. Выручив больше денег, мы улучшим жизнь.

Так и решили. Белоснежка ездила по разным пещерам, устанавливала нормы выработки и план. Вносила революционные предложения по изменению производственных процессов. Гномы выдавали рекордные показатели, девушка занималась реализацией железа. Деньги, впрочем, тратить не торопилась. «Улучшения мгновенно не случаются, – объясняла она. – Сначала накопим задел, а потом приступим к финальной части нашего плана. Столица гномьего рая уже строится!»

Коля Лавочкин слушал песенный рассказ, думая сразу о трех вещах.

Во-первых, спеть такую галиматью, да еще и в рифму, – это надо быть гением. В устах бородатого Орфея даже текст пророчества звучал художественно.

Во-вторых, в мозгах назойливо крутилась фраза из учебника истории: «переход от общинно-родового строя к капиталистическому».

В-третьих, ужасно хотелось спать. Слишком уж длинной и монотонной была песня.

Зато сон солдата накануне нового похода выдался на редкость крепким.

Колю провожали Хельга, Палваныч и Вран. Вышли из-за водопада к озеру. Козленок принялся бегать по лугу. Ворон расправил крылья, полетел на разведку. После пещеры горного народца утреннее солнце воспринималось особенно радостно.

– Вы уж поосторожнее, Николас, – сказала Страхолюдлих. – Без моей магии вам будет труднее.

– Живы будем, не помрем, – ответил Лавочкин. – Главное, товарища прапорщика берегите.

Вернулся Вран:

– Все спокойно.

Солдат кивнул графине и зашагал вдоль гладкой скальной стены. Жаль, не забраться, ведь наверху Дробенланд.

В обход так в обход. Двигаясь строго рядом со стеной, парень гарантированно выйдет к родильной драконьей поляне. Он не зря выбрал такой маршрут. Если четыре всадника крадутся по его стопам, то он на них не наткнется.

На Колином плече висел мешок с военной формой, флейтой и верным автоматом. В кармане лежала карта.

Протопав полдня, Лавочкин вдруг остановился как вкопанный и стукнул себя по лбу:

– Балда! Хельга могла бы сделать рейс наверх! Метнулись бы с ней на метле…

Нет, поворачивать оглобли не хотелось. Рядовой сел на травку, приготовил курятинки с элем. Поел. Откинулся, млея после сытного обеда и смотря вверх, на прикрытый дымкой зеленый краешек Дробенланда.

Через пару минут Коля заметил черную точку. Она быстро увеличивалась. Что-то падало. Когда парень различил крутящуюся фигурку оленя, откуда-то из леса, совсем рядом с тем местом, где валялся Лавочкин, стремительно поднялся огромный дракон. Он мгновенно подлетел к обрыву и поймал тушу несчастного. Солдат услышал, как сомкнулись зубы на теле оленя. Жуткий звук.

– Да, пожалуй, моя недогадливость спасла мне жизнь, – пробормотал Коля, провожая взглядом дракона. – Тут бы нас с графиней и схрямкали… Пешком безопаснее.

Дальше рядовой шел настороже, без приключений. Лавочкин копчиком чуял: драконы за ним наблюдают. Наверное, считают слишком мелкой добычей. Солдат никогда бы не поверил, скажи ему кто-нибудь, что спрятавшийся в лесу ящер может быть незаметным, как мышь. А вот может!

Под вечер Коля совсем утомился и стал подыскивать убежище на ночь.

За этим занятием и застали его вырвавшиеся на свободу Мор и Брань.

Когда дракон-младенец проснулся, они, дождавшись темноты, двинулись вдоль стены навстречу Лавочкину. По понятным причинам они не хотели углубляться в долину. Зато выбранное наугад обходное направление оказалось удачным.

Убийцы весь день отсиживались в старой медвежьей берлоге. В сумерках возобновили путь. Не минуло и пяти минут, и впереди замаячил Николас Могучий!

Мор не стал мудрить: метнул в барона чарами оцепенения.

Рядовой Лавочкин застыл, будто статуя.

– Необычайное везение, Брунхильда! – прошептал Мор. – Хватаем его и тащим в берлогу.

Солдат оставался в сознании, все видел и слышал. Правда, кроме листьев на траве и пыхтения похитителей ничего интересного не было.

Раскоряченная Колина фигура цеплялась за ветки и не влезала в убежище.

– Ладно, кладем тут, – прошипел Мор.

Брань приставила к глазу пленника нож. Ее партнер накинул на шею жертвы удавку. Снял чары.

Тело Лавочкина обмякло, и тут же затянулась удавка, оставляя возможность поверхностно дышать. Нож также принуждал сохранять лояльность.

– Лежи спокойно, – сказал Мор.

Он быстро связал солдата. Коля молчал, сберегая дыхание.

– Теперь поговорим.

Удавка ослабла, нож исчез. Солдат сел, разглядывая Мора. В густых сумерках очертания убийцы словно размывались, сжимаясь. Лавочкин поморгал. Эффект растворения пропал.

– Э! Да мы встречались! – пролопотал парень. – Я спрашивал у вас дорогу, когда ехал к перевалу! Кто вы?

– Неважно, – отрезал Мор. – Где твой подельник?

– Какой подельник?

– Пауль.

Коля постарался сосредоточиться: «Соображай, соображай! Это те самые убийцы, хоть и не четверо. Раз. Ты им нужен, пока они не найдут Палваныча. Два. Назовешь им место – убьют. Три».