Курносая, круглолицая, русая. В безразмерном платье. Босая.

Грозная и хмурая, словно штормовое предупреждение.

Гюнтер сразу вроде бы уменьшился, чуть сдулся. Лицо его превратилось в гротескную извиняющуюся мину. Наверняка такая же возникла у собакоубийцы Герасима, когда он делал свое черное дело.

Селянка всплеснула пухлыми ручищами.

– Вернулся, охламон! – визгливо прохрипела она (ужасный был голос, солдат не удержался и поморщился с непривычки). – А я уж думала, совсем не появишься, муженек.

«Муженек» крестьянка произнесла с особенной издевательской интонацией.

– Здравствуй, умничка моя! – заискивающе поприветствовал супругу Гюнтер. – Ребята, это Петероника. Петероника, это ребята.

– Очень приятно, – поклонился Коля.

– Здравия желаю, – буркнул Палваныч.

– Я выгляжу больной? – придралась к нему хозяйка.

– Нет, когда молчишь. – Дубовых совершил неожиданный юмористический прорыв.

Женщина замолчала, боясь показаться больной.

– А что же мы в дом не заходим? – залебезил Гюнтер. – Милости просим, гостюшки!

Внутреннее убранство было столь же трухлявым, сколь и лачуга снаружи. Старая мебель не раз ремонтировалась, причем ужасно неумело. Нет необходимости в подробном описании обстановки, достаточно упомянуть слово «рухлядь».

Рядового и прапорщика уложили на гору перин, сваленных на полу. После ночи в шалаше такой отбой воспринялся вполне нормально.

Утром их усадили за стол на еле живую скамью. Гости ежесекундно думали, как бы не свалиться с этого слабо упорядоченного набора обломков.

Петероника попыталась собрать угощение. Заботы заключались в беганье от стремного стола к серой печи и беспрерывном кудахтанье: «Что делать?» Габаритная крестьянка ухитрялась ничего не задеть, а любое касание мебели возымело бы разрушительный эффект.

Хозяин, севший напротив Коли и Палваныча, гордо глядел на супругу.

– Все хлопочет, рукодельница… – выдохнул он. – Души в ней не чаю…

Гости переглянулись.

– Эй! – Петероника внезапно застыла, тыкая указательным пальцем в мужа. – Я тебя куда посылала?

– На рынок, – Гюнтер опешил.

– А это… зачем?

– За мукой.

– Привез?

– Н-нет…

– Тогда чем же я стану вас угощать?! – возопила крестьянка.

Она была готова разреветься: затряслась пухлая нижняя губа, лицо исказилось плаксивой гримасой, Петероника вдохнула воздух полной грудью. Коле померещилось, что плотность атмосферы снизилась до критической отметки.

– Отставить рев! – гаркнул Палваныч.

Хозяйка осторожно выпустила воздух из легких.

Дубовых достал флейту и раздал четыре нотки.

– Хавчик наш, крыша ваша, – улыбнулся он.

Гюнтер и Петероника в благоговейном трансе уставились на возникшую из ниоткуда пищу. Через мгновение настроение крестьян резко изменилось. Они пришли в невыразимый ужас.

– Злые духи!!! Вы злые духи!!! – завопили они и ринулись к выходу, ломая на своем пути стул, комод и нечто похожее на кровать.

Барон Косолаппен сидел на троне и нетерпеливо теребил свой острый нос. Рядом стояли начальник стражи, советник и несколько бойцов.

С минуты на минуту ожидалось прибытие четырех всадников. Услуги их грозной команды стоили не один килограмм золота. Но она работала великолепно. Непогрешимые маги-убийцы соглашались на любой, даже самый сложный заказ и обязательно его выполняли. Народ Дробенланда, Дриттенкенихрайха и Наменлоса судачил о четверке почтительным полушепотом.

Молва величала их Мором, Гладом, Бранью и Смертью. Их никто не видел, точнее, заказчики-то и жертвы лицезрели, но с первых бралась нерушимая клятва о неразглашении, а другие молчали, как убитые. Хотя почему «как»?..

Великолепная четверка имела репутацию всемогущей. Ее окружал ореол таинственности и страха. Эти факторы отлично увеличивали стоимость найма.

Что ж, предстояло наказать поганцев, посягнувших на жизнь барона. В таких делах прижимистый Косолаппен предпочитал не экономить.

Темные глазки феодала гневно засверкали, кулаки сжались до хруста: он снова вспомнил черта с ножиком.

В аскетически обставленную и почти не украшенную залу вбежал слуга.

– Ваше величие, четыре всадника!

Слуга посторонился, и в дверях показалась… морда осла.

Люди удивленно охнули.

Осел черного окраса вошел в залу. Барон и его подданные увидели фигурку наездника.

Он (или она?) был невелик – не выше пятилетнего ребенка. Ноги, руки, лицо гостя скрывал просторный серебристый плащ с безразмерным капюшоном. За этим наездником въехал другой, в золотистом. Потом третий, в одеянии цвета бронзы. И последний, облаченный в белое.

Все на черных ослах. И безликие в одинаковых нарядах.

Выстроив своих животных в ряд, всадники подъехали к трону.

Верховая езда по главной зале замка, естественно, была оскорбительна. Барон стерпел и это унижение. Честно говоря, он просто не обратил внимания на вопиющее нарушение этикета – настолько обескураживал облик четырех всадников. Величайшая легенда обернулась нелепым анекдотом. Те, кого рисовали демонами на дышащих адским огнем лошадях, оказались коротышками на ослах.

– Размер не главное! – без приветствий произнес кто-то из всадников.

Косолаппен почувствовал себя неуютно.

Во-первых, мелькнуло: «Они умеют читать мысли!» Правда, барон тут же успокоил себя: «Скорее всего, стандартная заготовка. Ведь любой, хм, удивится их росту…»

Во-вторых, жутко, когда не знаешь, кто именно с тобой говорит.

В-третьих, голос всадника был холоден, словно вековая льдина: беспристрастный и безличный. У Косолаппена возникло ощущение, что к нему обратилась сама вечность.

– Я не это имел в виду, – то ли впопад, то ли не к месту сказал барон.

– К делу, – предложили, вернее, велели всадники.

– Двое лютых людей. Скорее всего, виртуозные маги. В услужении черт.

– Черт? – В ледяном голосе промелькнул намек на заинтересованность.

Ходили слухи, что к нечисти легендарная четверка относится особенно беспощадно. Косолаппена это вполне устраивало.

– Воистину так, рогатый, мохнатый и вонючий, – и барон подробно описал происшествие в березовой роще.

Маги выслушали не перебивая. Когда рассказ закончился, они долго молчали, затем спросили:

– Они точно назвались Николасом Могучим и Паулем?

– Да.

– Четыре килограмма золота. – Голос назвал цену.

Косолаппен обрадовался: минимальный тариф. Помогли сведения про черта и прощелыг, один из которых выдает себя за мертвого героя. Профессиональный интерес четырех всадников был настолько велик, что материальное вознаграждение отступило на второй план.

– Принеси плату, – отдал распоряжение советнику барон и обратился к гостям. – Я знаю о вашем требовании не разглашать ни существо сделки, ни то, как вы выглядите. Я клянусь все сохранить в тайне. Но мои слуги…

Коротышка в золотом плаще сделал круговой пасс рукой.

Все кроме Косолаппена и всадников повалились на пол.

– Вы… Их убили?! – профальцетил хозяин замка.

– Нет. Они спят. Проснутся, ничего не помня. – Голос развеял страхи барона.

Вернулся советник с золотом. Не успев удивиться, чего это валяются воины и начальник стражи, попал под действие магии. Рухнул без памяти.

Коротышка в серебряном плаще протянул руки к мешку с вознаграждением. Золото медленно взлетело в воздух и плавно спланировало к волшебнику на ладони.

– Мы уже занимаемся твоим делом. До свидания.

Ослы развернулись и поцокали к выходу.

– А как я?..

– Мы обязательно пришлем тебе доказательства выполнения работы. Или вернем плату.

На сей раз в голосе сквозила прохладная ирония.

Позже Косолаппен допросил подданных: и тех, кто был у трона, и тех, кто сторожил или просто находился снаружи. Никто не помнил четырех коротышек на ослах. На основе этих данных барон заключил: «С ума сойти…»