Пьянка никогда никому не прибавляла ума. Принципы амурной конспирации постоянно нарушались, кутила Лавочкин дрался с оскорбленными мужьями и неизменно бывал бит. А уж поистратился под самую последнюю сотню тысяч рубликов. Матрасья сильно переживала за капиталы. Не снеся серьезных финансовых потерь, зачахла в одночасье, бедняжка. Померла.

Безутешный вдовец отдал детям все деньги и ушел с рыбным обозом на центральный рынок города, где и постиг науку воровать. Два калача да бутыль самогона – вот и все, что успел украсть начинающий вор, а потом его начали бить.

После того как в Рязани не осталось никого, кто бы ни побил бывшего купчину, он решил заделаться великим борцом. Полигоном для тренировок служил сеновал, куда для спарринг-боев сбегались окрестные девки.

Борцовская карьера Коли закончилась, когда на сеновал пришел кузнец, брат одной из поединщиц. Когда переломы Лавочкина срослись, он был вынужден жениться повторно. Жена его, Оглобля Кузьминична Кошелкина-Рязанская, оказалась слабее прославленного губернатора: умерла-таки от смеха, увидев суженого голым.

К личной Колиной трагедии добавилась общегосударственная. Грянула очередная русско-нерусская война.

Бывший купец добровольно записался в армию. Солдатом. Правда, его еще разыскивали за воровство и порчу девичьего населения губернии, поэтому он назвался другим именем. А хотя бы Эрастом.

Пошел Коля-Эраст на войну, в пехотинский полк. И длился бы этот эпический, достойный пера Толстого и компьютера Акунина сон бесконечно, если бы по дороге не приблизился наш герой к полковому знамени. Заговорило с ним знамя человеческим голосом, но приглушенно, словно издали:

– Что ж ты, рядовой Лавочкин, меня не сберег? Совсем запустил службу свою, расслабился в самом логове врага… Теперь меня носит в торбе придурок какой-то, ждет чуда. Но шишку ему сосновую вместо чуда! Ты только поторопись, отыщи меня. Хватит дрыхнуть в Вальденрайхе, возвращайся в Дробенланд. Плохо мне без тебя, а тебе без меня. Мы ж с тобой, будто Алла Борисовна Пугачева и Филипп Киркоров… Хотя, каюсь, аналогию подобрало неудачную… Ну, ты понял. Просыпайся, Николас!

– Просыпайся, Николас, – настойчиво сказала графиня Страхолюдлих.

Парень встрепенулся.

– Елки-ковырялки! Приснится же такое… – просипел Коля. – Целый «Тихий Дон», а не сон… Нет бы сразу коротенько, по сути пригрезиться, так ведь фиг тебе: сначала эпос, потом политинформация. Спешить нам надо, сударыня. А я так хотел Тиллю Всезнайгелю весточку передать!

Хельга поморщилась: придворный колдун был ее врагом. Ведьма рассудила, что настало время поступиться кое-какими личными обидами, коль скоро юноша ведет ее к «воскресшему» Паулю.

– Мой ворон к вашим услугам, барон Николас, – сказала Страхолюдлих. – Однако он улетел с поручением. Но он обязательно найдет меня, где бы я ни была. Тогда и запустим его с сообщением для вашего друга.

– Спасибо, – промолвил Лавочкин. – Идемте!

У входа в туннель хозяйка сняла со стены факел.

– Следуйте за мной.

Новые союзники углубились в паучье-крысиный коридор. Парня перекосило от отвращения: теперь он видел ту мерзость, которая докучала ему на пути в замок. «С удовольствием пошел бы вслепую», – подумал он.

Стоило ему промыслить это глупое пожелание, и наступила полнейшая тьма.

– Графиня… – шепотом позвал Коля. – Графиня… Это не смешно… Бросьте фокусничать…

Человек, даже если он умный, как рядовой Лавочкин, все же животное. Именно первобытные, звериные инстинкты подсказали солдату страшное: Хельги в туннеле не было. Пропала. Испарилась. Дала ходу. Драпанула. Сделала ноги. Смоталась. Сдернула. Спрыгнула. Соскочила. Слилась. Сдри… Парень прервал бесполезную игру в синонимы.

– Вот же ведьма гадская! – процедил он сквозь зубы.

Ситуация вырисовывалась пренеприятнейшая. В тишине шуршали паучьи лапки, попискивали и топали крысы, что-то гулко и настойчиво стучало, заставляя тело содрогаться. «А, это сердце…» – догадался Коля. Успокоившись, он попробовал уложить в голове новые условия игры.

Итак, дамочка его подставила. Вопрос: вернется ли она, чтобы нанести удар, или просто бросила на произвол судьбы? Глупость… На кой ей понадобилась эта комбинация из ужина и побега? Ха, да выведать максимум сведений о Болваныче!

Почему сбежала? Да узнала, что хотела, и получила фору. Теперь небось окучивает прапорщика. И тут возникает самая главная закавыка.

Можно вернуться в замок, отправиться к Тиллю. Союзник в борьбе с коварной Страхолюдлих не помешал бы…

– Тогда зачем ты идешь в сторону синего зала? – спросил себя Коля.

Значит, интуиция уже все решила. Воистину, дурная интуиция ногам покоя не дает.

Логика предостерегала: впереди – встреча с шизоидным Юберцауберером. Парень предпочел не слышать этот «аларм». Знамя прежде всего.

Остервенело смахивая пауков с плеч, солдат быстро шагал во тьму, да так увлекся, что чуть не скатился по винтовой лестнице. Нога не нашла привычной опоры, соскользнула с края первой ступеньки. Лавочкин засеменил, гася неожиданный импульс. Замер, распластавшись по стене.

Спина мгновенно взмокла, особенно под походным мешком.

Руки дрожали, как у нерадивого электрика.

– Так, Николас Могучий, не спеши, – принялся успокаивать себя парень, – не рвись, тут у нас не слалом-гигант, а крутая каменная лестница. Слепой спуск – это тебе не подъем. Посложнее… А теперь осторожненько и внимательно вперед марш!

Постепенно приноравливаясь, Коля медленно затопал вниз по скользким от влаги ступеням. Он так и не отпустил стену – надеялся если не удержаться, то хотя бы замедлить возможное падение.

Лавочкин был ловким малым, но высоковатым. А у рослых ребят иногда случаются приступы неуверенности в способности сохранить равновесие. Тем более на опасной винтовой лестнице. Причем в полной темноте. А у кого б не возникло такого приступа?

– Фу-у-ух! – выдохнул через полчаса солдат, садясь на пол зала со светящимися стенами…

– Фух! – отфыркнулся старик Юберцауберер в далеком Дробенланде.

Он убедился, снаружи ничто ему не угрожает. Ночной переулок был пуст. Магические печати на дверях и окнах не сломаны.

– Сейчас я вытяну жилы из мерзкого демона, – пообещал себе колдун, направляясь в подвал, где оставил плененного Лавочкина.

Увидавший пустые оковы старик чуть не дал дуба. Получалось, пойманный шпион способен на неслыханное коварство. И куда он делся?

– Ай, ай… – запричитал Юберцауберер. – Он исчез! Неужели и появиться может в любой момент?! Горе мне, горе… Кругом враги!

Он заглянул в дальние углы, под стол и в шкаф. Вроде бы пусто.

Зажмурился, исступленно потрясая кулаками.

– Слышу их дыхание… Шепот… Сокровища? Вот вам сокровища!

Ловким движением кулаки превратились в кукиши. Одержимый колдун заводил ими, словно грабитель банка пистолетами.

– Получили? – Старик мелко рассмеялся. – Казну ордена им подавай… Что с воза упало, то вылетит, не поймаешь, хе-хе.

Юберцауберер скосился на крышку, прикрывавшую заветный лаз. Сдвинута!

– Мои сокровища! – проверещал волшебник.

Он взмахнул руками, как бы отталкивая от себя невидимый предмет. Тяжелая дубовая крышка отлетела в дальний угол подвала, будто невесомая картонка. С грохотом впечаталась в стену. Старик рухнул на колени перед открывшимся отверстием. Понимая, что не преуспеет, все же попробовал мысленно проникнуть в синюю комнату. Не преуспел: маленький народец надежно защитил свою постройку от магического проникновения.

Бормоча проклятья, Юберцауберер полез вниз. Годы взяли свое, колдун быстро устал. Тишина, темнота и теснота заставляли паниковать.

– Предан, предан, предан… – пробормотал старик, прервав движение. – Но я еще им покажу! Они еще у меня посмотрят! И этот, демон, небось запустил свои грязные ручищи в мою казну. Сейчас, сейчас я его накажу…

Юберцауберер долго спускался в заветную комнатку, а когда очутился внизу, потерял дар речи. Беглого лазутчика нигде не было.