Ему еще предстояло преодолеть самое большое препятствие. Мистические обереги, окружавшие хижину.

Каждый, кто ступал на крыльцо хижины, молил о смерти. Гален знал это не понаслышке.

Вот почему он прибегал к отправке рукописных сообщений через птиц-роботов вместо того, чтобы, скажем, послать посыльного с доставкой от его величественного величества.

Может быть, армии врагов повезло бы больше с оберегами, ведь огромное количество тел подавило бы магию, а может, и нет. Любой риск, мизерный, это слишком много. Ради Легион Гален должен будет стать первым и единственным, кто добьется успеха.

Послышался ровный топот шагов, ворвавшийся в его мысли. Ну-ну. Наконец-то он догнал армию. Время для второго этапа операции: всех убить.

Гален выхватил два коротких меча и ускорил шаг.

— А это что такое? — Говоривший уловил затрудненное дыхание Галена и его тяжелые шаги.

— Стоять, — крикнул кто-то еще. Топот прекратился. — Приготовиться к нападению.

Зашуршала одежда, зашевелились тела. Засвистел металл, оружие подготовлено.

Слишком разъяренный для изящной атаки, Гален пронесся мимо ряда деревьев. С помощью робота-голубя он составил каталог своих противников. Сорок три человека в окровавленных доспехах. Сорок воинов держали в руках мечи, трое — зажженные факелы. Солдаты разбились на группы по четыре человека и встали плечом к плечу, каждый из них смотрел в свою сторону.

«Давай сделаем это».

Почти с пеной у рта Гален нанес сокрушающий удар по одной группе, отбросив мужчин ко второй четверке. Когда они столкнулись вместе, он расправил крылья. Из-за огромных размеров они сделали бы его еще большей мишенью, если бы он не начал крутиться. Бритвы, которые он вплел в кончики перьев, резали одно горло за другим. Боевой прием, которому он научился у воина по имени Пьюк Непобедимый.

Следующие несколько минут Гален играл в игру, которую любил называть «война Санты». «Отрезанный позвоночник — для тебя. Потрошка — для тебя. Сапогом по яйцам — тебе». Он снова ударил ногой, убедившись, что упомянутые яички получили билет в один конец — внутрь дыры в грудной клетке мужика.

Те, кто получал подарки, хрюкали, стонали и ревели. С небольшим последующим презентом, они умирали. Медный привкус насыщал слишком горячий бриз, смешиваясь с другими запахами битвы: опорожненными кишками, мочой и едким потом.

Когда последний солдат упал, Гален бросился за факелоносцами. Факелы тоже упали, золотое пламя быстро распространилось по траве, деревьям и телам, как, скажем, лесной пожар. Мучительные крики эхом разносились в ночи, выжившие делали все возможное, чтобы погасить огонь.

Гален заметил, верша очередное убийство, что в его плече вспыхнула боль. Он посмотрел вниз. В промежуток между ключицей и сердцем вонзилась стрела. «Отравлена?» У него закружилась голова и в глазах заплясали звезды.

Он едва не промахнулся мимо меча, нацеленного ему в горло. Блок. Поворот. Все закачалось.

«Не могу проиграть. Нужно сражаться».

Раненые солдаты поднялись на ноги, чтобы атаковать. Близился второй раунд. Гален пригнулся и развернулся, одновременно ударив по концу стрелы рукоятью собственного меча, чтобы отбросить ее в сторону. Затем он поднялся, размахивая руками. Раздались лязг, свист, звон.

Несмотря на боль и головокружение, его свирепость и жестокость не ослабевали.

Зависть говорила: «Эти люди жаждут того, что принадлежит мне. Они должны умереть».

Впервые Гален согласился с демоном.

— Пора принять решение, раз и навсегда. — Легион ходила из одного конца гостиной в другой, стены комнаты, казалось, сжимались вокруг нее. Глубокий вдох, выдох. — Очень важно иметь правильное имя. — Особенно, когда ты когда-то была предметом, который передавали другим людям. — Но наличие двух имен сбивает с толку. Я Легион или Хани? Я думаю о себе как о Легион, но Легион означает множество, как будто я всего лишь одна в тысячной толпе. Но Хани (прим. переводчика — мед) — это полезный заменитель сахара, а я никого не заменяю. Вообще предпочитаю кукурузный сироп с высоким содержанием фруктозы, самый лучший из подсластителей. — Фу! — А может, сработает Эй Ты.

Ее сосед по комнате Типси (прим. переводчика — пьяница) — он же Сипс (прим. переводчика — выпивающий) — профурчал что-то в ответ. Он был занозой в заднице и карликовым енотом, которого Гадес спас на парковке бара.

Эволюция прозвища маленькой милахи никогда не переставала забавлять. «Типси… Типпи Пу… Типпи… Тип-Тип… Тип-Тип Ура… Типпи-Типпи Бум-Бум… Типпи-Сиппи… Повелитель Сиппи… Сипс». Кроме сегодняшнего дня. Сегодня ее ничто не забавляло.

— Может быть, мне стоит помахать белым полотенцем капитуляции? — Она нахмурилась. Эта фраза показалась ей странной. Но с другой стороны, отсылки смертных всегда сбивали ее с толку. — Может быть, мне следует согласиться с предложением этого мужчины и навсегда называть себя Сахарная Грудь МакДжина. Хотя я могу себе представить, какой ответ получу от других. Привет, МояВагина. Иди сюда и посыпь меня своим сахарком. — Нет уж, спасибо.

В любом случае, почему имя вообще имеет какое-то значение? Она ни с кем никогда не общалась, кроме Сипса.

Но ей хотелось поговорить с кое-кем другим…

Тот-Чьё-Имя-Нельзя-Называть.

Легион вышла бы из убежища и выследила бы его, а может, и нет, если бы только предчувствие, покалывающее ей затылок, не приказывало оставаться дома, никуда не ходить и ни с кем не разговаривать. За этими стенами ее ждала боль, и только боль. В этом нет никаких сомнений.

Неужели она действительно хочет начать новый сезон ночных кошмаров? Когда наконец-то начала засыпать.

Хорошо. Значит, все решено. Она останется дома, будет мучиться из-за имени и откажется… категорически откажется!.. размышлять о прекрасном мужчине, который вдохновил ее на этот спор.

Прекрасном?

Ха! Попробуй садистский. Зловещий. Сводящий с ума. В этих вещах не было ничего прекрасного. Хотя, да, хорошо, она когда-то любила эти качества. Отлично! Какая-то часть ее все еще чувствовала это. Но только в том случае, если мужчина использует эти качества против врагов.

«Неважно». Новое имя не изменит того, кем или чем она была. Quinientos Dieciséis of the Croisé Sombres of Neid and Notpe-hocil. Титул, данный ей при рождении.

Смесь языков, слов и цифр буквально переводилась как «пятьсот шестнадцатая в Легионе темных крестоносцев зависти и нужды». Одна из миллиардов демонов, назначенных наказывать людей, совершивших преступления на почве ревности.

Легион ахнула, когда подол ее бального платья зацепился за щепку и порвался. Дурацкое платье! Почему она так сильно любила и обожала непрактичную одежду для выпускного вечера? Почему вообще хотела чувствовать себя красивой? Ей не на кого было производить впечатление. Она любила и потеряла.

«И об этом тоже не стоит думать. Если только ты не хочешь начать рыдать?»

Отчаянно пытаясь отвлечься, она сосредоточилась на жилище. Дом, милый дом. Легион была здесь уже… некоторое время. Она потеряла счет времени. Несмотря на свои небольшие размеры, это место было настоящей мечтой. Состаренное белое дерево. Хрустальная люстра. Витражи. Каждый предмет мебели имел сельский, но модный вид.

Ей оставалось только сказать холодильнику, чего она хочет, и, вуаля, еда волшебным образом появилась. То же самое и со шкафом в ее спальне. Легион не нуждался ни в чем… кроме душевного покоя. И самоуважения. И, знаете ли, жизни, которую стоило бы прожить.

Ладно, значит, отвлекающий маневр не сработал. Погрозив пальцем Сипсу, она сказала:

— Прекрати придумывать способы помучить меня и начни помогать.

Енот сидел на диване с цветочным узором и наблюдал. Каждый день он разыгрывал какую-нибудь шутку. Подкладывал камешки в ее туфли. Оставлял змей или скорпионов в постели. Мочился на ее одежду. Но черт бы его побрал, если бы он не был самым очаровательным существом на свете.

— Забудь о моем имени. Мне нужно принять еще одно решение. Встречаться или не встречаться с… — «Сделай это. Назови его». — С Галеном. — Вот. Тот-Чьё-Имя-Нельзя-Называть был назван.