… Они стояли в тот день у окна уцелевшей Западной башни Серебристой Гавани, он молча смотрел, как хлещут наотмашь водяные валы в обомшелые черные камни, как срывают крылом пену белогрудые чайки; а она, задыхаясь от вновь нарастающей в душе вещей тревоги, умоляла его прислушаться к словам Амрода и Мэлнора и ради неё, ради всего для него святого не откладывать отплытие в Валинор. Говорили они об этом не в первый раз; и вновь молчание его было горестным и непонятным ей.

Человеческие междоусобицы сотрясали Арду, и каждый день задержки мог обернуться гибелью для эльфов: что за дело им, прошедшим Великую Войну со Всеобщим Врагом, до людских распрей? Если о её благополучии тревожится душа его, то вся надежда и мечта её сейчас – чтобы он остался жить, пусть в Заморье, за тридевять земель; но только знать, что он жив и счастлив! Благословенная Земля принесёт ему радость и светлый душевный покой, она убеждена, что найдётся там и лучшее в мире сердце, способное оценить его по достоинству и одарить настоящей, долгожданной любовью, - кто, как не он, достоин этого! Почему он закрывает душу свою от тех, кто желает ему только добра: ведь Амрод и Мэлнор не уйдут без него! Что же хочет он ещё?! Что ждет от Арды, покинутой эльфами?!

И он ответил…

… Это не было его сокровенной Мечтой, потому что она была неосуществима. Это была именно Сказка, последняя его Сказка на этой земле. Он назвал её – Дорога Вдвоём. То был Путь – вечное и бесконечное странствование по дорогам Средиземья. Двое – Дети этого Пути – рука в руке. Лишь лёгкие котомки за плечами, в них – лютня и флейта, хлеб и кружка для воды. Неспешен путь, безоблачно небо, дубравы Остранны пахнут горячей травой и земляникой; ночные костры-самоцветы эльфийских поселений привечают их до рассвета; небоязненно выходят к ним лани, слетаются на плечи голуби; чистейшие родники Лориэна смывают усталость и поят живою водой своей любви… Поднимутся и канут в века царства и города; совершат свои подвиги и уйдут в баллады и эпосы очередные герои и воители; пройдут века и тысячелетия – но их Путь не закончится; исчезнут Арда, Солнце и Луна – уйдут звёздною тропою Двое, рука в руке, глаза в глаза… пройдут по нездешней траве за Нездешней Чертой, - всё дальше и дальше…

… Вирэт выслушала, не отводя глаз. Её руки лежали в ладонях эльфа, - они часто беседовали, соединив так руки в знак нежности и доверия. Что она могла сказать ему, чего бы он не знал? Что могли добавить слова к языку сердец?..

Единый сотворил их эльфом и человеком. Печальная мудрая созерцательность, отрешённое странствование, к чему тяготеют Дети Дивного Народа, - удел лишь Вечных. Короткая вспышка жизни Смертных требует максимальной деятельной наполненности, чтобы остались на земле после Ухода – дом, дети, сад, дело… - След этой яркой, хоть и короткой жизни. Их Пути и Сказки – изначально разные, и мучительным было бы насильственное соединение их в одно. Лишь изредка, ради будущих поколений и если то угодно Небу, сплетаются воедино судьбы Смертных и Бессмертных, как было то с Береном и Лучиэнью, Туором и Идрилью. Но даже если бы Беарнас стал Славуром в сердце Вирэт, - она не была уже наивной девочкой, способной снова бездумно влюбиться в эльфа. Ей нужен был её Дом, её дети и тот земной человек, что стал её мужем. Ей нужна была её земля, населённая Людьми, и её друзья, которые были плоть от плоти, кровь от крови её земли. Она хотела бы, умерев, уйти туда, где будет Беарнас. Но жить она хотела - как Человек.

Что могла сказать она в ответ на признание в эльфийской Любви? Ведь он и не ждал ответа, потому что всегда знал его… Вирэт молча опустилась на колени, целуя его руки. С коротким, как стон, вздохом прижался лицом к её волосам эльф.

И она поняла. Он – прощался. Он уходил. Его Путь был – в Валинор…

Сказка окончилась.

Оставалось – жить.