Уже решив позвать обратно Якоба и заслать его на кухню за каким-нибудь перекусом, Мэл приподнялся на подушках и отдёрнул полог. Как раз вовремя, чтобы увидеть, как бесшумно (сам утром приказал петли смазать) открылась дверь и на пороге возникла высокая тёмная фигура. Молча она сделала несколько неуверенных, будто сослепу, шагов к кровати. Мэл тоже молчал, язык к нёбу прилип — ни спросить, ни крикнуть, ни на помощь позвать. Тело одеревенело и не слушалось. Оставалось только смотреть, как в жуткой тишине приближается некто чёрный и как его руки шарят в потёмках в поисках жертвы, чтобы сомкнуться на её шее и задушить. Медленно и неотвратимо, словно в кошмарном сне, когда всё понимаешь, а сделать ничего не можешь. Но стоило ледяным пальцам коснуться кожи, оторопь прошла. Мэл отпрянул в сторону, скинул одеяло и, поджав ноги, резко выпрямил их, толкнув неизвестного злоумышленника в живот. Тот не устоял и рухнул навзничь. Грохот падения, наверное, пронёсся по всему дворцу. А потом снова наступила тишина.

Мэл прислушался — умерли все, что ли, или оглохли? Почему никто не спешит спасать принца? Днём, главное, скрыться некуда от толпы слуг и мелких дворян, желающих прибиться в свиту, а когда надо — никого.

— На помощь! — обретя голос, крикнул он.

Он ждал, что из коридора мигом набегут стражники — должны же они нести караул по ночам? — но на призыв откликнулся только Якоб. Выскочил из своей комнатёнки встрёпанный, в белой рубахе до колен, а в руках кинжал.

— Где? Кто? Вы ранены?

— Нет. — Парализующий страх отпустил, и Мэл споро выбрался из ловушки полога. — Нет, со мной всё хорошо. Он там, — мотнул головой в сторону.

Мелкими шажками плечом к плечу они двинулись в обход кровати поистине королевского размера — на ней полк можно было разместить. Якоб, выставив перед собой кинжал, норовил идти первым, но Мэл его придержал: лучше вдвоём. Да и любопытство пересиливало боязнь. Он не удивился бы, если бы они никого не нашли. Больше всего произошедшее походило на явление злобного призрака: неизвестно отчего умерший о-король Бриен наверняка недоволен, что ему так быстро, и двух лет не прошло, нашли замену — вот и решил напугать следующего избранника Людвига. Мэл почти поверил, что видел привидение. Но когда они обошли кровать, обнаружили распростёртое на полу тело. Кто бы это ни был, он оказался материален.

— Я кого-нибудь позову, — шёпотом предложил Якоб.

Идея хорошая, но для этого ему пришлось бы пройти рядом с лежащим. Да и пока ещё найдёшь подмогу. Недавно радовавшая уединённость расположения обернулась против них. А вдруг за дверью сообщники? Мэл не хотел рисковать Якобом. И оставаться наедине с неудачливым убийцей тоже — кто знает, может, ему приспичит довести начатое до конца и во второй раз повезёт больше?

— Погоди, зажги сперва свечу, а мне дай кинжал, — приказал он.

Пока Якоб щелкал кремнем и шуршал трутом у камина, Мэл осторожно приблизился к преступнику и занёс над ним клинок, чтобы, когда тот попытается дёрнуться, вонзить в грудь. Если он ещё жив. Сквозь громкое биение собственного сердца никак не получалось услышать — дышит ли человек у ног. Через несколько долгих секунд за плечом возник Якоб со свечой. В свете дрожащего пламени стало видно, что перед ними, раскинув руки и задрав бороду в потолок, лежит не кто иной, как его величество король Людвиг МакКензи.

Мэл гулко сглотнул — кого-кого, а уж его увидеть он не ожидал.

========== Часть 5 ==========

Сердце замерло, а дыхание прервалось, когда Мэл понял, кто лежит перед ним. Кинжал выпал из разжавшихся пальцев. Действительность замерла черно-белой гравюрой. Только плясали отсветы на бледном запрокинутом лице короля, гротескно преломляя черты.

— Вы убили его? — Якоб вцепился Мэлу в локоть до боли, вновь запуская ход времени. — Он мёртв?

— Нет!

Людвиг просто не мог сделать такой подлости и умереть. Каким способом в Брингундии казнят убийцу короля, Мэл не знал, но не сомневался, что гуманным отрубанием головы не отделается. Он опустился на колени рядом с женишком и наклонился к его лицу, напряжённо прислушиваясь.

— Дышит, — прошептал через несколько секунд.

— Слава те господи, слава святым заступникам, слава вседержителю… — лихорадочно перекрестился Якоб. Свеча в его руке дрожала, и он пристроил её на столик возле стены. — Позвать принца Рабби?

Очень хотелось согласиться, спрятаться от ответственности за спиной брата и взвалить бремя принятия решений на него. Но Мэл отрицательно покачал головой:

— Не надо.

Рабби, увидев короля без чувств, обязательно пошлёт за лекарем, начнётся суета, инцидент получит огласку. Даже если никто не узнает, отчего Людвиг упал, пойдут слухи — шутка ли, альфа провёл ночь в спальне у омеги до свадьбы. Разврат, позор, оскорбление традиций! И неважно, что обручение состоялось, сплетникам лишь повод дай позлословить. Брак не сорвётся, но пятно на репутации останется навсегда. Не хватало ещё получить к имени приставку «развратный» — от прозвища потом не избавишься, так и запомнят потомки. Нет, никого звать не надо, чем меньше людей знают, тем лучше. Да и не так уж сильно Людвиг должен был удариться, упав на ровный пол.

— Перенесём его на кровать, — решил Мэл.

Вдвоём они ухватились за плечи и ноги короля. Тот казался неподъёмным, но всё же им удалось, кряхтя и охая от тяжести, перетащить и уложить бесчувственное тело на подушки. Мэл, ощупывая голову альфы, запустил пальцы в приятно густые и шелковистые волосы. Ни раны, ни даже шишки не нашлось. Откуда тогда беспамятство?

— И что теперь? — спросил Якоб, зябко переступая на месте.

Хороший вопрос. Если бы Мэл знал. И зачем только Людвиг припёрся в ночи?! Один, без предупреждения, даже свечи не взял, прокрался в темноте, как тать, молча, руки ещё тянул страшно — кто угодно бы принял его за преступника.

— Я понял, зачем тут король, принц! — звонко воскликнул Якоб, заставив Мэла подскочить от неожиданности: он что, спросил вслух? — Я всё понял! Его величество потерял голову от страсти! — заявил мальчишка с неуместным восторгом в голосе. — Влюбился в вас с первого взгляда и не выдержал, решился на тайное свидание. Это так романтично!

— Чушь! — фыркнул Мэл.

— Вы очень красивый, мой принц, — с какой-то обидой сообщил Якоб. — А для чего тогда, по-вашему, он припёр… пришёл?

Мэл пожал плечами. Поверить, что взрослый альфа повёл себя как безрассудный юнец и забыл в порыве чувств про долг и приличия, мог только такой дурачок, как Якоб. Нарушить традицию не видеть жениха до свадьбы само по себе вопиющее проявление неуважения, но заявиться в спальню, будто к какому-то доступному омеге… Исключено. А если потребовалось что-то срочно и скрытно обсудить — так говорил бы, а не молчал пень пнём, пугая в темноте. Но и версия покушения не выдерживала никакой критики: когда король хочет кого-то убить, у него нет нужды марать собственные руки. И даже, если допустить, что решил вдруг расправиться самолично — двигался бы не как снулая рыба, а как воин, коим и является.

— Да он пьян! — догадался Мэл. — Напился, а теперь спит!

Набрался до положения риз, отмечая обручение, вернее, отмечая приобретение в качестве приданого трёх серебряных рудников и, перепутав какой-нибудь поворот в хитросплетении дворцовых коридоров и переходов, заявился не в те покои, куда шёл. Собирался, наверное, покувыркаться с любовничком, а оказался у жениха. Надо было его не в живот, а между ног пнуть, мстительно подумал Мэл.

— А вином не пахнет, — возразил Якоб, запалив ещё свечи.

Обязательно спорить? Такая логичная версия затрещала по швам… Мэл смерил слугу недовольным взглядом и снова склонился над королём, сильно втянув воздух носом. От аромата альфы сладко потянуло в груди. Захотелось опустить голову к Людвигу на плечо и немного полежать, просто дыша в унисон. Пахло кожей, какими-то терпкими травами, мускусом и древесиной, слегка потом и дымом, но не алкоголем.

— Ничего не понимаю, — признался Мэл и сел в изголовье рядом с головой Людвига. — Почему он не просыпается? — он похлопал по щеке, отметив ладонью щекотную колкость бороды. Раздалось мычание, но глаза не открылись. — Если не пил, то что с ним?