— Я желаю остаться с мужем наедине! — прервал его Мэл, вскидывая голову. — Оставь нас! Немедленно! — повысил он голос.
От резкого кивка подбородок Рабби ткнулся в кружева отложного воротника на груди. Не говоря больше ни слова, брат развернулся на каблуках и, чеканя шаг, вышел из кабинета, оставив за собой осязаемый шлейф недовольства и гнева.
— Я не хочу, чтобы ты воевал! — Мэл вновь приблизился к Людвигу, требовательно заглядывая в лицо. — Лу, милый, пообещай мне, что ты не отправишься на войну! Поклянись, что не будешь слушать Рабби! С Кувэнкой можно договориться миром. Теперь у них нет причин устраивать заговоры, без барона…
— Ты зря волнуешься, мой ангел. Королевское присутствие на передовой вовсе не обязательно. Я никак не буду рисковать собой. Для командования армией у меня есть маршал. И твой брат. Сегодня утром я пожаловал ему титул герцога Лэрингского.
— Ты так добр…
Всё решено — понял Мэл. Они уже всё решили без него. И проклятое пророчество сыграло свою роль: Людвиг поверил в него. Теперь не отступится. И Рабби от войны удержать не удастся. Потерять брата разве лучше, чем мужа? Хоть сейчас Мэл был зол на Рабби, но любил их обоих. И ни за что бы не желал выбирать между ними. Но всё же, он не мог не признать — жизнь без брата не лишится смысла. А без Людвига… Чувствуя себя предателем крови, Мэл прижался к плечу мужа, обнял крепко, вцепившись со всей силы — только не забирай его, господи, только не его!
========== Часть 18 ==========
Бархатная скатерть с длинной бахромой свисала до самого пола, надёжно скрывая под столом застывшего на коленях Якоба. Он не собирался прятаться и подслушивать, это получилось случайно: присел, чтобы завязать ленты на туфле, а вошедшие в комнату принцы Мэлвин и Рабби его не заметили. Услышав: «Не тебе меня учить! Я король!» — Яков замер, а после ответа: «Буду учить, если у тебя овечий помёт в голове!» — бесшумно встал на четвереньки и быстро заполз в укрытие. Когда господа ругаются, слуге лучше не показываться: получишь нагоняй от обоих.
— У меня овечий помет в голове?! А у тебя… у тебя… У тебя и его нет! — Сквозь бахрому Якоб увидел, как принц Мэлвин топнул ногой. — Кто начинает войну перед зимой? Что прикажешь делать, когда армия застрянет в снегу и грязи? А сколько денег потребуется? Опять новые налоги? Хочешь к войне вдобавок бунт получить?! Об этом ты не подумал? Нечем?!
— Не верещи, Мэл. Ладно-ладно, признаю, твоя голова годится не только для ношения кружевных тряпок, — пошёл на мировую принц Рабби с типичной для альф, когда им приходится хоть в чём-то признавать правоту омег, грубоватой неуклюжестью. — Ты говоришь верно. Но… — он сделал паузу и повторил: — Но! Война не затянется. Ещё до зимы, самое большее, через месяц я заключу брак с племянником короля Кувэнки, тем омегой, на кого рассчитывал Поль. Кажется, его зовут Двэйн. Или Девин? Не помню…
Тихонько вздохнув, Якоб покачал головой: ох уж эти альфы! Двэйн — тёмный, Девин — олень, какое имя больше подойдёт благородному омеге? Ну конечно же, второе! И вообще, ну как можно забыть, как зовут будущего мужа?
— А заодно не помнишь, что на троне Кувэнки Изенкил, а не этот омега, как бы там его ни звали… — с нескрываемым сарказмом продолжил принц Мэлвин. «Девин, Девин!» — одними губами проартикулировал Якоб. — С чего ты решил, что Изенкил примет твою кандидатуру в мужья племяннику, раз даже Людвиг был для них недостаточно хорош?
«Даже Людвиг», — не стоило бы показывать так явно, что считаешь мужа гораздо лучше брата. Хотя после заявления о «ношении кружевных тряпок» заслуженный ответный укол, признал Якоб, встав на сторону своего господина. И вообще — принц Мэлвин прав. Кувэнцы не прислали портрет, когда король Людвиг объявил о поиске женихов. Якоб помогал принцу Мэлвину, когда тот перебирал в хранилище портреты, чтобы взглянуть на лицо кандидата от Кувэнки. А смотреть-то оказалось и не на что! Ни на одной из картин в левом верхнем углу не нашлось герба с красным единорогом. Когда принц перестал ругаться на спесивцев-южан, то объяснил, почему они не хотели заключать брак с Людвигом — не считали его законным королём, а обзывали каким-то заумным словом, похожим на «узор-в-пабе», что значило по-простому захватчик. Мол, не по чести трон Людвигу достался, и отец его тоже «узра», а настоящим наследником являлся первенец-омега Рутгера Второго, его потомкам и править. Надо же такую ересь придумать, когда все знают, что заповедано исстари: род альфам продолжать, омегам чужой приумножать, бетам свой сохранять.
— Рабби! — воскликнул принц Мэлвин, и дёрнувшийся Якоб чуть не стукнулся головой об стол, отвлекаясь от размышлений о глупости кувэнцев. — О чём ты не договариваешь? Мне не нравится твоя улыбка. Что ты задумал?
Изогнув голову и почти касаясь грудью пола, Якоб постарался через щель между полом и бахромой разглядеть лицо принца Рабби, но увидел лишь край задранного подбородка.
— Скажи мне, брат. Я всё равно узнаю!
— Изенкил не сможет ни на что повлиять. Я убью его, его братьев, всех, кто может претендовать на престол Кувэнки. Оставлю в живых только омегу, — спокойно, будто говоря об охоте на зверя, а не на людей, сообщил принц Рабби. — С условием, что он станет моим мужем и заключит мир с Брингундией.
— Как убьёшь?!
Непонятно, что именно вложил в свой возглас принц Мэлвин: желание узнать каким образом или негодование от задуманного убийства, — Якоб бы поставил на второе, но принц Рабби решил, что вопрос относится к способу.
— Мечом, — он цинично хмыкнул. — Людвиг соберёт войска на границе, и пока всё будет выглядеть так, будто Брингундия готовится атаковать, я в это время нанесу удар с тыла.
— Ты?
— Я. Мой отряд и несколько «тихих воинов», я уже договорился с их главой.
— И сколько же всего людей?
— Полторы дюжины.
— Что? О господи, Рабби! Это невозможно!
— Всё возможно. Насколько знаю, ты легко можешь представить карту. Так вот, я планирую обойти остров Кромор с запада и двигаться вдоль берега континента на юг, через пять дней, максимум неделю достигнуть мыса Стаксиго и оттуда прямым трактом до столицы Кувэнки. Ещё два-три дня. Проникнуть во дворец и убить Изенкила — одна ночь.
Скорость и неожиданность, пожалуй, могут принести победу, признал Якоб. Небольшой отряд из восемнадцати воинов при условии, что удастся пробраться в королевские покои незаметно, будет словно свора лис в курятнике. Особенно, если во дворце найдутся помощники. Метку поставить долго времени не надо, а после омеге и деться некуда — только замуж. Но ведь ещё надо достичь Кувэнки, пройти их дорогами, попасть к опочивальням — если заметят раньше… Огромный риск и смертельная опасность! Ох, пресвятые заступники, а он-то ещё считал принца Рабби рассудительным и осторожным, — Якоб прикусил костяшку согнутого указательного пальца, чтобы не выдать себя невольным звуком. Но, если б и не сдержался, вряд ли бы его тихое оханье было слышно за удивлённым возгласом принца Мэлвина.
— Ты лишился разума? Это самоубийство! Да ты даже до Кувэнки не доберёшься! Я-то как раз карты помню: на острове Комор находится Мессенда. Эти варвары никогда не пропустят чужой корабль в своих водах!
— Под своим флагом пропустят. Где не пройдёт сила, пройдёт хитрость.
— Рабби, что с тобой произошло? Почему ты ищешь смерти? — в голосе принца Мэлвина прозвучала неподдельная боль. Не дождавшись ответа, он продолжил: — Представим, просто представим, что тебе всё удастся, хотя я не понимаю, зачем тебе лично…
— Потому что, оказавшись с меткой от меня, этому Двейну или Девину, не останется ничего, кроме как её принять — брак не станет мезальянсом и аннулировать его церковь не позволит.
— Хорошо! То есть ничего хорошего. Если всё удастся, ты планируешь всю жизнь провести с человеком, чьё имя сейчас даже не можешь вспомнить?! Тем, кто будет тебя презирать и ненавидеть за убийство родных, за учинённое над ним насилие?
Осторожно двумя пальцами Якоб раздвинул бахрому и глянул в щёлку. Губы принца Рабби сошлись в прямую линию, а на скулах выступили желваки. Видимо, вопросы задели за живое. Он сделал несколько шагов по комнате, прежде чем ответить.
