– Я не поняла, а почему ты не на работе? Ладно, я в отпуске, а ты? Ещё восьми нет.

– Маша, Машенька я всё расскажу, когда вернусь, а сейчас надо в полицию.

– В полицию? – громко воскликнула Маша, – что случилось?

– Тише, тише, я всё расскажу, когда вернусь.

– Ты что, я же не выдержу, я с тобой, по дороге расскажешь.

6. Подруга

Света вернулась, приняла душ и без чувств упала на диван. Ей ничего не снилось, она как будто провалилась в тёмную пропасть и зависла в воздухе. Проснувшись, она почувствовала резкую боль в животе. По ногам текло что-то горячее, она попробовала встать, но боль не давала даже возможности пошевелиться. «Хорошо, что не надо идти на работу, неделя отпуска ещё есть, приду в себя как-нибудь. Хорошо, что всё закончилось так благополучно, я свободна, я молода, красива, вернётся Игорь, и я буду самая счастливая на свете», – думала Света, периодически кривясь от боли. Прошел час, но боль не стихала и не давала возможности пошевелиться. «Что же делать? – Свету лихорадило, – кого звать на помощь? В больницу нельзя: сразу поймут, что сама рожала, вдруг найдут ребёнка – это срок. Мне никак нельзя в тюрьму, я там пропаду и отца подводить нельзя. Ах, как же всё-таки больно! Позвоню Ленке, она моя палочка-выручалочка, она поможет точно!» Света взяла телефон, но, едва набрав номер, потеряла сознание.

Увидев входящий вызов Светланы, Лена очень обрадовалась, ведь она её не видела уже три месяца. Света постоянно отказывалась от встречи, аргументируя это плохим самочувствием или плохим настроением. Подруга не любила навязываться, поэтому, позвонив три раза подряд в течение недели, решила, что Света просто не хочет её видеть, и больше не стала звонить. Она знала непредсказуемый характер Светланы, которая могла вспыхнуть, как спичка, из-за какой-нибудь мелочи, даже повысить голос на подругу, а потом позвонить через день, как ни в чём не бывало и ласковым голосом пригласить в кафе. Лена никогда не обижалась, у неё не было этого чувства внутри, и зависть ей была вообще не знакома. Ей всегда казалось, что Света нуждается в её защите и заботе, что она хрупкая, тонкая, и что её всегда надо поддерживать. Все жизненные трудности были ей по плечу, ведь для своих двух младших братьев она была и нянька, и сестра, и мать.

Мать Елены, – маленькая, рыженькая женщина, как лисичка работала бухгалтером на заводе. Приходя с работы всегда сильно уставшей, Антонина Петровна долго лежала на диване. Тёмные круги под её глазами показывали, что с сердцем не всё в порядке, к тому же она часто жаловалась на головную боль и упадок сил. Лена всё понимала и жалела мать. Бывало, прибежит с работы – и поесть приготовит, и уроки у младших проверит, и подзатыльников им надаёт. Отец их оставил, когда мальчишкам было по три года; мол, нашёл другую любовь. Что ж – это жизнь. Этот вопрос никогда не обсуждался в семье. Отец добросовестно платил алименты. А так как успел завести ещё двух малышей в новой семье, то на своих детей времени у него не оставалось.

Как часто бывает, мужчины со временем отвыкают от своих родных детей, даже забывают об их существовании. И сердце у них не болит и душа не ноет. Бывает…

– Алло, Светочка, я слушаю тебя, – выпалила взволнованная неожиданным и долгожданным звонком Лена. Но в трубку донёсся только слабый стон, – Света, Света! Что с тобой? Где ты?

Сердце бешено заколотилось, и нехорошее предчувствие сдавило грудь, дыхание стало прерывистым, в горле пересохло:

«Боже, что же с ней? Надо отпроситься», – пронеслось в голове. Лена сразу же набрала номер Светы, но её телефон не отвечал. Она быстро, но аккуратно сложила документы в стопку, выключила компьютер, умышленно, как от боли, скривила лицо и направилась прямиком к кабинету директора.

– Пётр Петрович, здравствуйте! Можно к Вам по личному вопросу? – от волнения Лена раскраснелась, голос её стал неровным, плюс добавила отработанную гримасу боли.

– Что с тобой, Леночка? Приболела?

– Да, вы знаете, ещё с утра плохо себя чувствовала, но думала, что вольюсь в работу и пройдёт, но что-то всё хуже и хуже, живот очень болит. Можно, я отлежусь? А завтра всё сделаю, обещаю.

– Конечно, ничего же нет сейчас сверхурочного, середина месяца, до отчёта ещё далеко. Иди, иди, Нина Павловна подстрахует, поправляйся.

Лена давно нравилась Петру Петровичу, но он, как солидный женатый человек, боялся в этом сознаться даже сам себе. Просто любовался ею, а общение доставляло ему глубокое эмоциональное удовольствие. Поэтому он просто смаковал каждую случайную возможность поговорить с Леной.

Лена выпорхнула из офиса, как бабочка, и понеслась к подруге. Ключи от её квартиры были в сумочке, так как раньше очень часто Света просила присмотреть за квартирой в её отсутствие, полить цветы, проветрить. Забежав в квартиру, Лена поразилась тяжёлому и странному запаху. Ванная была открыта, горел свет и слышался звук воды, льющейся тонкой струйкой. Заглянув в ванную, Лена увидела на полу капли крови и испачканное бельё. Холод пробежал по спине, горло сдавило:

– Света! Света! Где ты?

Она вбежала в комнату и увидела бледную, как простыня, подругу, нащупала пульс, – слабый.

– Господи, Света! Да что же случилось? Очнись, прошу, миленькая!

Она принесла прохладной воды и обтёрла лицо Светланы. Та глубоко вздохнула и открыла глаза.

– Лен, Леночка, слава Богу, что ты пришла! Леночка, я, наверное, умру! Я такой грех совершила,– расплакалась Света, – я ребёнка убила, своего, и себя убила…

– Какого ребёнка, ты бредишь, ты не была беременная.

– Была, Лен, была, не от мужа только скрывала от всех. И от Игоря, он ничего не знает, и от папы. Клянись, что никому не скажешь, я доверяю тебе. Если предашь, – я погибла, ты ведь не погубишь меня? Не предашь? Клянись!

– Да, клянусь, клянусь! Разве я когда-нибудь предавала? Светочка, что же ты наделала?

Она прижала её голову к своей груди. Света беззвучно рыдала, подёргиваясь всем телом. Лена почувствовала, что она очень горячая.

– Так, тебя надо спасать! Давай вызовем скорую.

– Нет, меня посадят, они поймут, что сама родила, а от ребёнка избавилась.

– Да стой же, как избавилась? ты же не убивала. А где он? – вдруг опомнилась Лена.

– Я его в мусорный бак бросила на другом конце города. Наверное, уже вывезли. Точно погиб, мороз-то какой!

Лена смотрела Свете в глаза. Она старалась осмыслить всё услышанное, но разум отказывался верить в это. Света не отвела взгляда в сторону, а смотрела в упор на подругу. Она пыталась понять: предаст или не предаст? Поможет или сбежит? Поймёт или осудит? Лена на несколько секунд потеряла самообладание, но потом, как будто очнувшись, взяла себя в руки и объявила:

– Деньги есть? Наличные?

– Есть.

– Я вызову частного врача, приплатим немного. Риск, конечно, есть, но тебя терять тоже страшно.

– Вызывай, будь что будет.

Лена вызвала частного гинеколога, потом протёрла полы, проветрила квартиру, замочила бельё.

7. Живой!

Даша и Маша зашли в кабинет следователя. В этот момент он заполнял какие-то бумаги. Затем резко поднял голову, и на его лице выразилось неподдельное удивление.

– Ой, а кто из вас Дарья Гомонова?

– Я, – тихо сказала Даша и шагнула вперёд сестры.

– Присаживайтесь, и вы, и ваша сестра, присаживайтесь.

В кабинете Рыкова было прохладно и пыльно. Папки с делами громоздились, где только можно: внутри и сверху хиленького фанерного шкафа, на навесных полках, на рабочем столе следователя, даже на полу. Среди них не наблюдалось никакой систематики. На столе стояла пепельница с противно пахнущими окурками. Окна были заклеены скотчем и, возможно, от никотина скотч приобрел слегка рыжеватый оттенок. Было ясно, что этот кабинет чисто мужское помещение, в котором женская рука никогда не наводила чистоту и порядок.

– Так, Дарья, заполните, пожалуйста, вот здесь и здесь данные вашего паспорта. И подробно расскажите: во сколько точно, и при каких обстоятельствах был найден малыш.