Моше же писал в книгу, что изгладится память об Амалэйк из поднебесной. Брань же против Амалэйк из рода в род.

Тряслись руки Моше…

Первый из народов Амалэйк, но вот ему гибель…

Потом шли бней Исраэйль, и Моше говорил Йехошуа: – первые они, из тех, кто напал на Израиль…

Захор!

Помни же! Помни, как поступил с Израилем Амалэйк на пути, когда шли из Египта, как он встретил на этом пути…

А-а!.. Как побил сзади всех ослабевших!..

А-а! Когда те устали и утомились… А-а!..

Захор!

Еврей и голландец выпили уже много. И надо было выпить еще больше.

– Пей, художник, пей! Сегодня можно. Пей столько, чтобы не мог отличить Хгамана от Мордехая. Пурим!

«Я – Асвир, великий царь, единственный царь, царь стран на всех языках, царь этой бескрайней и простирающейся далеко земли, сын царя Дария Ахеменида, перса, сына перса – так говорит царь Асвир.

Вот страны, в которых я являюсь царем под сенью Ахурамазды, которые платят мне дань; все, что я требую у них, они исполняют и подчиняются моему закону. Мидия, Элам, Арахозия, Урарту, Дрангиана, Парфия, Вавилония, Ассирия, Египет, жители, живущие у соленого моря, и те, кто живет за соленым морем, Аравия, Гандара, Индия и Куш.»

Мордехай читал эти слова царя царей, он знал их, и они снились ему, и буквы врезались в грудь и душили ночью… И в реках Вавилона тонул он каждую ночь…

Порваны струны, и изломаны арфы…

В золотых одеждах ходила царица Вашти; сидела на золотом троне; золотая тиара касалась ее лба; царица Вашти – внучка Невухаднецара, дочь Бельшацара…

Навуходоносор, царь Вавилона, обрушивший Храм, Храм из Йэудеи в Иэрушалайиме… Храм царя Шломо…

Пир Валтасара… О-о, тот пир… Валтасаров пир!..

И убит был Бельшацар утром.

Осквернены были святыни Йэудеи на том пиру, а потом сбылось пророчество, и убит был утром Валтасар.

Царица Вашти ненавидит йэудеев и борется против восстановления Храма.

Царица Вашти подговаривает царя царей Ахгашвэйроша, пала на ухо царю Асвиру; злоумышляет царица Астинь – как же ненавидит дочь Бельшацара, как пышет ненавистью дочь Валтасара – царица Вашти, царица Астинь…

Умерли давшие жизнь Мордехаю; и дядя его Авихайль дал снова ему жизнь. И чтил Мордехай сын Яира дядю, как отца; и готов был на многое, а пока качал он родившуюся Хга-дассу, дочь дяди…

И Мордехай рос, и Хгадасса росла. И вдруг тяжко заболела дочь Авихайля. Припавший уже к роднику мудрости Каббалы, Мордехай сказал:

– Надо дать ей другое имя, и смерть уйдет, может быть, уйдет. Так бывает.

Согласился с этим Авихайль, но спросил, какое же еще имя дать Хгадассе. И юный Мордехай, коснувшийся уже знаний Каббалы, тихо произнес:

– Мы здесь, здесь, на реках Вавилона; нам надо жить, надо уцелеть для Йэрушалайима, для восстановления Храма, для Света. Хорошо будет, если ее имя будет в то же время похоже на персидское или вавилонское. Вот как в имени Мордехай видят Параса имя бога Мардука, царя богов Вавилона.

– Какое же имя предложишь ты для Хгадассы, племянник?

– Я думал, дядя, думал уже. И вот есть имя. Мы говорим: Астара, Параса скажут: Эстер. Где-то еще – Эсфирь… А в Вавилоне услышат: Иштар. Богиня любви Иштар.

– Пусть будет Эстер.

И выздоровела Хгадасса. И звали ее уже Эстер.

Так жили.

Пришел же для семьи Хгадассы черный год – умерли ее родители. Тогда Мордехай вернул долг своему дяде; дал жить племяннице. И выросла Эстер. Пришло ее время.

Невиданный пир устроил царь Асвир. Семь дней пили персы в Шушане. Красное вино стекало по ступеням царского дворца.

И уже разговаривал царь со своим великим предком Корэшем царем Парас, победителем Вавилона ; тем, к чьим ногам бросили тело Бельшацара, отца Вашти царицы, его жены.

Да, знаю, что взял ты ее в жены, чтоб и мидяне, и вавилоняне еще больше чтили наш трон, чтоб отсвет пораженных царей Вавилона усиливал мощь Персии – да. Но покажи свою власть над царицей! Над старым Вавилоном!

Опрокинул из золотой чаши на голову себе царь Асвир пенящееся красное вино…

Плыла перед его глазами Вашти… Вот ее грудь… спина… бедра… ноги…

Развеселилось сердце царя от вина.

Приказываю, чтобы царица пришла… сюда… в тиаре…

П-пусть 127 народов видят ее красоту, ибо она красива! Как же она красива, параса!

7 евнухов пришли к царице Вашти и сказали, чтобы шла она к царю и его гостям – в тиаре.

Только в тиаре?..

В одной тиаре…

Пусть придет обнаженная царица Вашти в тиаре на голове.

Придет голая Вашти!..

Но говорили, что поразила Вашти проказа…

Но говорили…

Но…

Но царица Вашти отказалась придти на зов царя.

Не слышали такого раньше ни персы, ни мидяне.

И царь советовался с 7 министрами Парас и Мадам, сидевшими первыми: по какому закону поступить с царицей за то, что не исполнила она приказ царя. Молчали же и персы, и мидяне – не знали они что сказать. Тогда вышел одетый во все черное младший советник Мемухан и стал перед царем, и спросил, может ли он говорить. Царь же дал такое разрешение.

– Кто это? Кто это?

– Зовут его Мемухан.

– Нет, нет, он амалекитянин, имя ему – Хгаман.

Мемухан говорил вот что:

– Не против царя согрешила царица Вашти, но против всех первых людей царства и против всех народов во всех странах, где исполняется слово царя царей…

Мелех – царь… А Мелех…

– … То, что произошло здесь, станет известным всем женам, которые будут презирать своих мужей и говорить: царь приказал царице Вашти предстать перед ним, а она не пришла. И сегодня же жены лучших людей Персии и Мидии, до которых дошло об отказе царицы, скажут об этом же своим мужьям. Какой же срам и переживания от этих женщин нам!!!..

Всем нам! Всем!

– … Но если царь издаст указ без права отмены, что Ваш-ти за непослушание заслуживает смерть…

Смерть… Смерть…

– …Никогда она больше не появится перед царем. Тиару ее царь отдаст другой женщине. Вот после такого указа все женщины станут уважать своих мужей.

Обрадовались персы и мидяне таким словам.