Ошибка. То, что альфа сбросил омегу со счетов. И именно эта ошибка решила все.

Итачи, тот омега, что только что был в цепях и по пути в комнату господина еле шевелился, снизу вверх врезал кулаком в челюсть парня, сторожившего его, так, что тот отлетел в сторону, попутно сшибая все на пути, и придушил мгновенно подобранной цепью второго. Бедняга просто столкнулся с летящим телом собрата по несчастью и очень удачно подставил свою могучую шею под разящий удар пленника. Не успев сообразить, что к чему, он взвыл, пытаясь высвободиться из обманчиво-слабых рук, проклиная омежью сущность и хрипя. Кто-то попытался схватить омегу сзади …

— Аники!

Ударив напоследок, резко выпрямившись, Итачи выпустил цепь. Всхлипнув, придушенный бесчувственным кулем рухнул вниз, в то время как старший Учиха с силой вдавил большие пальцы в глаза негодяя, подкравшегося сзади, и добавил от всей души удар в пах. Альфа завопил, заблажил, размахивая руками и уже не понимая, что происходит. В тот же миг, извернувшись, младший Учиха с силой ударил не ожидавшего нападения альфу по голени. Резкая, сильная боль пронзила Соджобо. Хрустнула задетая кость, вскрикнув от неожиданности, Ямабуши — доно начал заваливаться вперед, не чувствуя временно парализованной конечности. И в эту минуту последовал еще один мощный удар. Не жалея, со всего размаху, Саске коротко взмахнул ладонями, словно сплющивая Соджобо — доно. И, не дав опомниться, усилил атаку, выкручивая голову вбок и вниз весьма болезненными винтообразными движениями. Оглушенный владелец поместья рухнул, как подкошенный, хватаясь за пораженное место. Потеряв равновесие, утратив слух, он начал оседать на пол, то прижимая руки к поврежденным ушам, то неуклюже вытягивая вперед поврежденную, враз потерявшую чувствительность, ногу. Кровь, выступившая из-под пальцев, капала на пол, оставляя багровый след. Получивший болевой шок, разрыв барабанных перепонок и ушное кровотечение, ошеломленный альфа выбился из сил и вдруг, потеряв равновесие, растянулся на лакированных досках во весь рост, ударившись о светло-золотистое дерево с противным, оглушительным стуком.

Как будто лопнуло что-то отвратительное, мерзкое, неприятное.

То, что хочется раздавить.

Не теряя времени, Саске сжал пальцы ноги, брезгливо отбрасывая попавшую под ступню бесцветную прядь волос, и с силой, окончательно придавил альфу так, чтобы тот не смог пошевелиться. Чувствовала ли бывшая игрушка эйфорию от своей победы? Слышала ли радостные крики всех тех, кто сгинул на подпольных торгах и в полумраке гаремных спален? Никто из них не знал. Ни Итачи, пользуясь растерянностью дезориентированных охранников, отобравший у ближайших молодчиков оружие, ни Саске, умудрившийся на лету поймать брошенный братом нож. Мимолетно ощутив дрожь, пронзившую тело корчащегося на полу Соджобо, Саске слегка пнул того в живот и, присев на корточки, не без удовольствия приставил нож к горлу. Кадык альфы метался туда-сюда, выдавая сильнейшие эмоции, обуревающие того. Сжав кулаки, в бессильной ярости буквально выплюнул:

— Учихиссах шармут!

Саске слегка надавил и любовно провел языком вдоль линии пореза, так, что показалась кровь. Легко наклонился, шепнул, интимно, с оттенком веселой злости:

— Вы так стремились заполучить Учиха, что не дождались окончания торгов? И приказали сделать мне обряд? Чтобы я заполучил Вашу метку и Ваше семя? Я пр̀авильно угадал?

Облизав пересохшие губы, прошипел, уже не церемонясь:

— Считаете нас шлюхами, но, торгуясь со своими, предавая и продавая своих же, разве не поступаете так же? Так кто б̀ольшая шлюха, а, Соджобо — доно? И кто теперь на коленях? Соджссахут! **

По рядам оставшихся не у дел охранников пронеслось легкое волнение. Мгновенно среагировав на шум, Саске тотчас приподнял голову все еще дрожащего от ярости Ямабуши, и, намотав его волосы на руку, снова надавил ножом. Так, что из пореза не просто показалась кровь. Она потекла вниз двумя дорожками, соединяясь в небольшой ручеек и скапливаясь в нижней части шеи. Охранники в ужасе застыли. Беловолосый захрипел и судорожно вцепился в лезвие, что-то бормоча. Он хотел пошевелиться, двинуться с места, вскочить, чтобы вырвать нож и доказать, что мир принадлежит альфам, а потом… Он и сам уже не знал, что потом. Только старался подавить невольную дрожь, потому что это обычное движение мучительным эхом отдавалось во всем теле и заставляло по инерции дергаться кадык. И рука омеги ведь могла дрогнуть, сорваться … Ведь … Соджобо — доно с усилием сглотнул. Ведь этот омега, несмотря на то, что практически вырос в рабстве, Учиха. Он едва сдержал рвущийся наружу смех. Учих невозможно приручить и подчинить. И он, Соджобо — доно, как никогда ясно осознал, что нет ничего страшнее плодов ярости, выращенных собственноручно. Самолично. Саске обвел вокруг себя нечитаемым, жестоким взглядом, и те альфы, кого он «приласкал», невольно поежились. Рыча, так, чтобы каждое слово достигло ушей окончательно сбитых с толку охранников, с плохо скрываемой ненавистью, но, тем не менее, отчетливо, произнес:

— Если хоть один из вас двинется, Вашему хозяину смерть.

Старший Учиха замер. Все шло хорошо, как и было спланировано, но … Он огляделся еще раз.

Слишком хорошо.

Итачи еще раз оглядел слегка растерянные ряды личной охраны «Акума — сёэн». Неясное предчувствие снова кольнуло его, но, решив разобраться с этим позже, он окликнул слишком увлекшегося младшего:

 — Саске, надо уходить, пока остальные не пришли.

Саске, кивнув, осторожно приподнялся, крепко сжимая стоящего на коленях врага. Так крепко, что Соджобо показалось, что, если есть такое понятие снять скальп, это про него. Не выпуская добычу из рук, омега попятился к брату. Итачи, успевший осмотреться, ногой распахнул боковую дверь.

Они выскользнули в коридор, и Итачи тотчас запер комнату, в которой все еще витали запахи секса и крови. Судя по тому, что в дверь с внутренней стороны тотчас начали стучать, сопровождая стук сдавленными проклятиями, предостережение было не лишним, но … Опять это «но». Решив, что в данных обстоятельствах лучше действовать, а с предчувствиями они с отото разберутся позже, старший Учиха решительно пошел вперед, махнув младшему. Саске, увлекая с трудом волочащего ноги альфу за собой, двинулся следом. Пройдя пару поворотов, беглецы, наконец, подошли к последней двери. С шорохом створки разъехались в разные стороны, убирая последнюю преграду к свободе. Внимательно оглядевшись по сторонам, и не увидев ничего подозрительного, Итачи первым переступил порог.

Солнечные лучи атаковали со всех сторон. После полумрака подвала, да и комнаты хозяина «Дьявольского поместья», явно любившего приглушенные тона, это был слишком яркий контраст, но дневной свет был не самой главной проблемой в данный момент. Итачи замер.

Слишком хорошо.

Как помним, Ямабуши Соджобо любил украшать свою одежду рисунком в виде огромного демона (тенгу) с черными крыльями. Даже татуировку сделал такую же.

Шлюха в более грязном подтексте.

====== Глава 41. ======

«Без огня хворост не загорится»

Тяжелые берцы альф из «Корня» * громыхнули, вышибая закрытые двери «Акума – сёэн». Гаара положил руку на плечо Наруто, не обращая внимания, что тот в раздражении пытается ее стряхнуть:

— Вы не любите, когда в Вашем поместье лезут в Ваши дела?

Рыкнув, Наруто замер, но заставил себя дослушать окончание пояснения «От Ловца»:

— Вот и эти ребята тоже.

Гаара договорил, никак не показав, что только что едва не получил по зубам. Наруто был не то, чтобы раздражен, от него можно было прикуривать. Выдохнув сквозь оскаленные клыки, он облизнулся, мысленно досчитал до пяти и пробормотал:

— В порядке.

Тяжесть руки исчезла. Оглянувшись на Гаару, Наруто спросил, затылком указав в сторону слышащихся коротких команд:

— Знают свое дело, говоришь?

— Но Вы же просили устроить встречу? — спокойно возразил Собаку но, и добавил коронное: