— Наруто.

Спокойный тон Хатаке неожиданно успокоил. Не поворачиваясь, кивнул, давая понять, что выслушает.

— Наруто…

Продолжил Хатаке. После некоторого колебания, позволил себе дотронуться до плеча того, кого несколько минут назад в прямом смысле этого слова оттаскивал от дядюшки, с нечитаемым выражением породистого смуглого лица застывшем на своём месте. Особенно приложив нечеловеческое усилие, скрутив невменяемого племянника, после единственной фразы, которую сумел выдавить из себя владелец поместья. И именно эта фраза едва не стоила Главе Клана жизни. «Займись похоронами, мой мальчик».

— Что ты знал о делах своего отца?

Как ни странно, именно этот вопрос привёл Наруто в себя. Во всяком случае, взор стал ненамного яснее и мысль, до этого застилаемая ненавистью, чётче.

— Он был очень богат, — хрипло ответил, опуская руки вниз и делая шаг в сторону, чтобы не смотреть на исполосованную стену.

— Он б̀ыл очень богат, — поправил его Хатаке.

— Что?!

— Когда ты успокоишься, ты поймёшь, почему он это сделал, — тихо пояснил Какаши и ещё тише добавил, поднимая вверх изуродованную руку:

— Сиди спокойно на берегу реки, и мимо проплывёт труп твоего врага. *****

Прежде чем удивлённый Наруто потребовал объяснений подобной загадочности, набрал полную грудь воздуха и выдохнул:

— Ты разорён, Наруто. И приговорён к гибели. Я всё объясню тебе, Наруто. Но не сейчас. Сейчас ты должен играть роль. И не показать гиенам своих чувств. Всё должно выглядеть, как было оговорено. Ты ненадолго уедешь на Восток… И вернёшься на Юг. Ждать своего часа. А я.. Я буду всегда рядом. В этом Минато — сама может быть и всегда был уверен.

Наруто вытянул вперёд руки ладонями вниз, сжал медленно пальцы, постоял так пару минут. Глухо согласился:

— Хорошо.

Он неуверенно шагнул вперёд, покачнулся, выпрямился. Вздёрнул голову вверх и зашагал, быстро и уверенно. Проведя по занывшему изуродованному обрубку пальцами здоровой руки, Какаши поспешил следом. Всё так. Как любили говорить на Юге… всему придёт время. Всё расставит по местам. А он... он просто будет рядом.

Да пошёл ты!

Хатаке разговаривает с дядей Наруто на «его языке».

Имеется в виду требование Хатимана.

В итоге резаные раны образовывали по форме крест, японскую цифру 10 (дзю). Отсюда название «дзюмондзи гири». Для сильных духом людей.

Изречение древне — китайского философа Конфуция. Практически, как «Месть — блюдо холодное».

====== Глава 9. ======

«Подари мне одному своё дыхание…»

Чёрные ресницы затрепетали, дыхание выровнялось. Медленно приподнявшись, Саламандра с удивлением обнаружил, что, не дождавшись возвращения хозяина, заснул прямо на траве. Около сиси — одоси. Тонкие губы тронула слабая улыбка. Он всегда любил сидеть около «водяного приспособления». Даже когда его разыскивали и с руганью отправляли обратно в душные покои. Как и в доме, где он провёл б̀ольшую часть своей жалкой жизни, небольшие бамбуковые «коромысла» при переполнении водой опускались вниз, и раздавался негромкий, мелодичный стук.

Омега в задумчивости смотрела, как со стуком переливается вода, строго по одному и тому же пути. Следуя одному и тому же ритуалу. Переместившись поближе, Саламандра протянул руку, подставляя ладони под прохладные струи. Вытянул вторую. И задрожал, вспоминая, почем̀у он так любит держаться около воды…

«Жарко. Так жарко, что кажется, все внутренности вот — вот расплавятся. И только спустя какое — то время маленький омежка понимает, что это из — за дыма. Густой, плотный дым, серым облаком окутавший дом, весь, всё здание, от первого этажа и вверх… Дым, выделяющийся на фоне огромного, чёрного ночного неба. Причудливо смешавшийся своей дымчатой пеленой со светом фонарей, расставленных вдоль дорожки, ведущей от главного входа сюда. Дым. Воздуха не хватает… Маленькие лёгкие забиты дымом. И вдруг вспыхивает огонь и слышится страшный крик».

Дрожь охватила руки, подставленные под струи воды. Как жаль. Как жаль, что не было воды той ночью.

— Опять ты за своё!

Высокий, с визгливыми оттенками, неприятный голос, звучащий так, когда обладатель голоса сердит, омега узнал без труда. Не поворачиваясь, продолжая держать руки, позволил себе неповиновение. Ответил негромко, низким, бархатным голосом:

— Ты уже не можешь распоряжаться мной, как и твой хозяин больше не владеет мной.

В ответ пальцы, так похожие на сосиски, ухватили дерзкую омегу за рукав кимоно, перебирая ткань, вцепились в тонкое, белоснежное запястье, с силой дёрнули непокорную вверх:

— Твой статус столь низок, что… что ты зр̀я кичишься сменой хозяина!

Раздувая ноздри, управляющий сверлил омегу злобным взглядом, оттесняя ту в сторону распахнутой настежь двери в комнату. Грозно прошипел:

— Ты! Ты всего — навсего «Никки», бесправная игрушка, добротой хозяина получившая кличку!

Саламандра рванулся, брезгливо вытирая со щеки слюну, брызнувшую изо рта разозлённого Акимичи Чоджи. Негромко отозвался:

— И это мне говорит тот, кто всегда будет отзываться на имя «Чоджи — кун»? *

Акимичи Чоджи слыл довольно добродушным толстяком, который преданно служил своему господину и справедливо относился к домашним. Но это было ошибочное мнение, если не знать всех тонкостей. «Никки» Акимичи — кун ненавидел. Особенно потому, что у большинства «игрушек» был мизерный, но шанс обойти по своему положению такого, как он. Особенно он ненавидел омег… С небывалой ловкостью альфа схватил второе запястье, так, что омега оказалась в крепком захвате, едва ли не выкручивая руки и щедро брызгая слюной, и завизжал:

— Ничтожный «Никки»! Ты... ты, ко всему прочему, без Браслета! Что, твой новый хозяин не заботится о твоей безопасности? Не хочет подтвердить то, что ты — его собственность?!

— Мою руку задели и травмировали!

Не задумываясь, выпалил омега, даже не зная, как важны эти слова… Он попытался вырваться, но толстяк пыхтел и держал крепко, дыша несвежим дыханием и злобно ругаясь:

— Ама **! Чт̀о с того, что ты девственник! Думаешь, я не знаю, для чего тебя подарили? Шлюха!

— Уж не ублажать альф, не умеющих пользоваться зубной щёткой! — выпалил омега, вырываясь из хватки и получая оглушительную пощёчину.

— Я — управляющий, — с торжеством заявил Акимичи, однако, отодвигаясь от бледного лица:

— Ты ещё не успел проявить свои способности, чтобы ублажить хозяина. Моё слово…

Бамбуковая трубка, наполнившись водой, опрокинулась, издав характерный звук.

И почти такой же звук издал Чоджи, которому стало не по себе.

— Оотпусти…

Сглотнув, незадачливый альфа попытался улыбнуться, чтобы оттянуть время и собраться с мыслями. Какаши, словно тень, возникший посреди разборок, криво улыбнувшись, пояснил:

-Вижу, ты немного не понимаешь. Думаешь, я — гость. Вернее, подобный тебе, раз я подчиняюсь. Но я тебя огорчу. Напомню. Я — с Востока. Не Юга. Поэтому, если я и служу семье Наруто — сана… Одновременно я являюсь другом этой семьи. Эээ, судя по твоему глупому лицу, тебе этого не понять… Тогда я скажу так, чтобы ты понял. На языке Юга.

Быстрый взмах руки. Побелевший Чоджи задрожал не хуже осинового листа, особенно когда одноглазый альфа молниеносно убрал от горла, с судорожно дёргающимся кадыком, длинный нож, с искривлённым лезвием, и отхватил косичку. *** Взвизгнув, управляющий отшатнулся в сторону, прижимая руки к горлу и в отчаянии понимая, что отделался лёгким испугом. Сглотнув, он со страхом уставился в свирепый глаз «наёмника».

-А ты знааешь… — нежно протянул Какаши, — мой клинок таков, что может не только проявить «парикмахерское искусство». Но и мгновенно перерезать глотку подобным тебе. **** Он может очень... и очень «попортить шкурку»… Так что? И, кстати. Я могу очень быстро зарыть твоё вонючее тело вот прямо тут. Думаю, никому не придёт в голову искать останки здесь? Так что? Мне потрудиться во славу моего господина, раз я застал оскорбление его собственности?