— Чтобы нас ещё и тут накрыли? — отвечаю, стараясь не скрипеть зубами. — Мне не нравится, что в некоторых точках нас вычисляют и настигают довольно быстро. Возможно, в этом есть какая-то система, которую мы пока не обнаружили.

Закрыв глаза, откидываюсь на спинку сиденья. Надо ехать, но очень хочется отрешиться от двуногих хотя бы на пару рэлов и унять гнев сигаретой. И жажда мучит.

— Может, они нам маячок какой прицепили?

— Тогда бы они настигали нас сразу и везде, а не только в выборочных датах.

— Мы как волки, попавшие в облаву, — вдруг тихо замечает силурианка. — Куда ни бежишь, везде в итоге красные флажки.

Ищу в памяти подробности земной волчьей травли. Да, что-то такое есть.

— Боишься? — спрашиваю, не открывая глаз. — Могу вернуть тебя назад.

— Ни за что, — ультимативно отрезает ящерица.

Хлопок дверцы — на сиденье рядом теперь пусто. Хруст веток под подошвами ботинок — Вастра тоже выпрыгнула из кузова. Шуршание травы вверх по склону. Мы с Романой остаёмся в машине.

Ждём десять рэлов, потом ещё пять. Потом на миг — на один краткий миг — слуховые рецепторы засекают едва слышный вздох атмосферы с той стороны, откуда мы приехали. Приоткрываю веки и едва успеваю заметить возвращающийся на место волосок датчика темпоральных искажений. Противник проскочил мимо, ориентируясь на пробой от манипулятора. Пусть гоняются дальше, гаксом им дорожка. Обычный манипулятор вламывается в Вихрь, как примитивный таран, но, с другой стороны, пробой миниатюрен и быстро затягивается. Это не ТАРДИС сквозь время протаскивать — у неё какие габариты-то, если пересчитать на трёхмерное пространство, да и масса соответствующая. Как ни аккуратничай, а дыра остаётся что надо. Даже «Ди», на что уж небольшая, и то бы оставила более ощутимый след при полной материализации, чем «Тачанка» со всем экипажем. Ещё прыжка три, и противник потеряет направление.

Снова закрываю глаза и почти отрешённо вспоминаю, как в пруду за мытищинской дачей плавали жуки под названием водомерки. Очень похоже на наш грузовичок в Вихре Времени — вроде и есть рябь, но она моментально исчезает, стоит нам едва передвинуться. Если бы я была заинтересована в более соответствующих действительности названиях нашей техники, я бы предложила переименовать машину в «Водомерку». Но не буду, так как не вижу в этом практического смысла.

Возвращающиеся шаги папессы и детектива.

— Ничего, — Вастра явно расстроена.

— Они используют какой-то вид оптической маскировки для невидимости, — поясняет Таша Лем более внятно. — Взметнувшуюся пыль мы видели, а вот самих преследователей — кукиш с хреном.

Выразительное покашливание силурианки, намекающее придержать выражения. Сглатываю клейкую слюну, чтобы смочить наждачный ком в глотке, только не помогает. Пить хочется до ужаса. Хорошо, что в овраге нет никакого ручья, только русло, намытое дождями, иначе бы я сейчас была совсем злой от желания напиться воды, и плевать, что нефильтрованной и с другим минеральным составом.

— Надо уезжать, — замечает Романа. — Если преследователи решат для контроля проверить пройденный маршрут, нам лучше быть отсюда подальше, и поскорее, чтобы затухли возмущения после гравитационного двигателя.

Это верно. На данный момент мы в глубоком прошлом, и любая работающая технология такого уровня будет светить для радаров на всё полушарие. А ещё, чем быстрее мы закончим с делом, тем быстрее я окажусь на борту корабля и восполню потребность в универсальном растворителе, а то уже губы спекаются и во рту ужасно неприятный вкус.

Поправляю очки и осторожно поднимаю машину из оврага, а потом гоню по бездорожью вересковых пустошей.

— Где мы? Ну, кроме того, что это опять Земля? — спрашивает Романа, перевесившись из кузова ко мне в окно. Она не очень хорошо разбирается в местной истории, поэтому пометки Вастры и Таши Лем для неё почти никогда не понятны.

— Ирландия, — поясняет папесса. — В одном из древних захоронений археологи моего времени нашли английскую монету двадцать первого века, вделанную в украшение. У Агентства Времени достаточно продвинутая техника, чтобы определить точную дату смерти даже по окаменелым костям. Конечно, это может быть и не Доктор, и не рыжий, на Земле много кто из ваших появлялся, и ребята из АВ тоже иногда оставляли за собой кое-какие следы. Но проверить нужно.

Пока она рассказывает, я со скрипом и привлечением дополнительной базы данных припоминаю, кто тут вообще сейчас обитает. Какой-то доиндоевропейский народ, который через тысячу лет то ли выбьют, то ли поработят кельты. В целом ничего опаснее скотоводов с луками и каменными ножами нас не ожидает. Планета Маукбу, продающая доверие за бусы, и полное моё неумение разговаривать с существами, находящимися на столь низкой ступени развития. Кстати, да. Словаря-то на этот случай нет, и даже с помощью лингвистического анализа земных языков я вряд ли сразу пойму, что мне толкуют — слишком древний язык. Придётся жестами и голограммами показывать, что требуется от низших тварей. Если Доктор тут был, они его узнают.

— Эй, ты не можешь притормозить на пару секунд? — вдруг спрашивает Таша.

— Объясни?..

— Лёгкий перебор пивасика, — смущённо хмыкает папесса. Укачало её, что ли? Сканирую физическое состояние Лем. Ах, вот оно что…

— Сейчас, к лесу подъедем, — не хочу торчать на самом бугре, слишком издалека видно машину.

Через два десятка рэлов сижу и медитирую на торчащий из вереска камень, уперев локти в руль, а подбородок в кулаки, а все три члена моего экипажа избавляются от последствий пива, заныкавшись в кусты опушки. Быстрее всех возвращается Романа и забирается ко мне в кабину, на место Таши.

— Теперь моя очередь, — сообщает. И сразу же невинно добавляет: — Тут же можно поднять окна, чтобы не кормить комаров?

Хмыкаю, но на нужную кнопку давить не спешу, чтобы слышать всех членов экипажа. Из ивняка выбирается Вастра. Ей-то комары точно не грозят, не та температура тела, чтобы привлечь кровососущих насекомых. Только непонятно, почему они на Роману-то ведутся, она тоже холодная. Папесса, естественно, возится дольше всех — там одних нижних юбок три штуки, не считая всего остального. Вообще не понимаю, как можно управляться с таким количеством одежды, это же нерационально!

Наконец, она выплывает из зарослей, крутя в пальцах какой-то синий цветочек. Тьфу…

— Сто лет не видела незабудок, — говорит, улыбаясь. — Девочки, как птицы-то поют!..

— Сорока трещит, — поправляет Вастра. — Сигналит тревогу для лесных жителей в честь нашего появления.

— Если так, то почему она трещит сильно в стороне? — спрашивает Романа.

Очень резонно. Я бы это обдумать не догадалась, но на будущее запомню и всегда буду использовать поправку, находясь на планетах.

— Значит, зверь какой-нибудь, — предполагает Таша, с явным удовольствием подставляя лицо солнцу. — Хорошо-то как…

— Давайте лучше поедем, мне не по себе, — ёжится блондинка. — Найдём хозяина украшения и с ним поговорим…

Лёгкое, едва уловимое движение сзади, замеченное мной в зеркале. Нет, из справочников по ксенобиологии я знала, что силуриане ловко обращаются со своими длинными и ядовитыми языками, но насколько ловко, даже не представляла. Чтобы стрелу в полёте языком поймать — вот это финт, вот это ТТХ, вот это надо учитывать любому далеку в обличье прототипа. Таша, в которую эта стрела летела, роняет незабудку и подхватывает юбки, отскакивая за борт машины и выдёргивая из кармана бластер, а я одновременно активирую защитное поле и прочую электронику, которую было пригасила — и плевать на возможные сканеры сфероидов. На месте папессы я уже была бы в кузове, но она, застыв, гипнотизирует взглядом неподвижные кусты. Я тоже всматриваюсь, задействовав все возможные диапазоны в электронике. Что-то есть, но вне радиуса их действия.

Вастра сплёвывает стрелу. Таша наконец резко подтягивается в кузов и громко говорит в сторону кабины:

— В этих зарослях ничего не разглядишь. Пора валить.