Увидев хозяина квартиры, я всё сразу понимаю — и где акцент, и что это за защитный контур. О, да-а… Главное, мысленно выдать себе по ложноручкам и наступить на глотку своей врождённой агрессии:

— У тебя два сердца. Ты — Повелитель Времени с Галлифрея?

— Завязал, — таким тоном, как говорят о прекращении употребления алкалоидов и наркотиков, отзывается одетый очень по-домашнему и ужасно небритый мужчина, протискиваясь по узкому коридорчику мимо нас на кухню. Лица в полутьме толком разглядеть не успеваю, но почему-то кажется, что я должна его знать по нашим отчётам. Или не лицо. Или просто этого конкретного Повелителя Времени. — Какого чёрта Пин вас сюда пригнал, он же в курсе на этот счёт?

— Нам очень жаль, — странно, но Вастра действительно испытывает нечто вроде жалости и одновременно вины, — но ваш друг мёртв. Кто-то взломал его киборга-телохранителя. Мы не успели ему помочь.

В ответ с кухни слышно лишь звяканье ложки в чашке. Вастра делает несколько нерешительных шагов по направлению звука, а вот я с любопытством оглядываюсь и вычисляю. Раз мы у Повелителя Времени, пусть и бывшего, значит, тут где-то есть ТАРДИС, иначе кто бы выровнял речь детектива. Ну, и где? Вон тот шкаф? Или под антресоль маскируется?

Вастра вежливо кашляет, напоминая хозяину квартиры, что у него посетители.

— Что вам нужно? — довольно резким тоном отзывается тот, прекращая наконец звякать ложкой.

— Вам знаком термин «нерешённый день»? — осторожно осведомляется детектив.

Повелитель Времени снова выходит в коридор, прямо с кружкой. Я определяю в нём подавленный гнев, злость и печаль, но на лице, едва видном против света, только злость.

— Я же сказал — завязал. Все коллизии Времени — без меня.

И тут я понимаю, что в нём знакомого. Да быть не может!..

— Ты определён, как член правительства Галлифре…

Свободный кулак галлифрейца врезает по косяку.

— Повторить, что завязал?

Вастра хлопает глазами. Видимо, она не в курсе. Да и я эту историю знаю с пятого на десятое, до далеков дошли лишь фрагменты. Вроде как Доктор устроил переворот на Галлифрее, вышибив оттуда президента Рассилона и его ближайшее окружение. И я уже определила, кто передо мной стоит — один из изгнанников, обвиняемый в преступлениях, совершённых во время Великой Войны Времени. Я даже имя знаю, и хотя лицо не похоже на имеющееся в базе, зато постоянное излучение мозга совпадает с нашими данными. А как ещё прикажете узнавать галлифрейцев, способных полностью изменять свою внешность? Правда, раньше я так не умела. Это знания, приобретённые далеками во время Войны, но меня всему, что нужно, обучили на стадии подготовки прототипа, в том числе и этому.

Надо же, встретились два правительственных советника, два злейших врага — и где? В тёмном коридоре с неработающей лампой, в обшарпанной малометражке, на периферии Рокочущей Спирали? Надо бы сказать любимое слово космодесанта и его отработать, быстро и по существу, но вместо жажды выстрела мне вдруг делается смешно. Просто от самой бредовости ситуации.

— Принято, — говорю. — Тогда как тебя называть… лорд-ренегат?

— Я не ренегат и не с Рассилоном, и какого чёрта я вообще перед тобой отчитываюсь?!

Тактика «ошарашь и используй», дубль три.

— Она с Земли, я со Скаро, — отвечаю, делая вид, что не вижу резко изменившегося галлифрейского лица. — Ещё с нами в команде монашка из глубокого космоса. Ты нам совершенно не нужен. Нам нужен лишь Доктор, потому что только его неординарной безмозглости хватит остановить темпоральную бойню в нерешённый день. И нет, мы не на стороне НКВД и не под контролем Империи далеков. Наша цель — предотвратить вторую Войну Времени, пока не стало поздно. Помоги нам отыскать рыжего или дай наводку, кто может его отыскать, и мы отсюда уйдём.

— Вообще-то, моя спутница сказала правду, хоть и без подробностей, — кивает Вастра, как-то очень по-ящерицыному заглядывая в почерневшее лицо галлифрейца. — Сила, появившаяся во вселенной накануне нерешённого дня, представляет реальную опасность для всех, а не только для Галлифрея или далеков. Помогите нам, пожалуйста, — галлифреец открывает рот, чтобы что-то сказать, и могу поспорить, что всё нехорошее, но силурианка оперативно добавляет, — Мистер Апфель рассчитывал на вас.

В «яблочко»! Рот депортированного Повелителя Времени со стуком захлопывается, словно он едва не подавился словами и силится их проглотить. Мужчина долго на нас глядит, то на Вастру, то на меня. Потом кивает головой на комнату, почти такую же маленькую, как моя каюта:

— Проходите. Чего в коридоре толчётесь… Разуваться не надо.

Ну отчего бы и не пройти, раз приглашают. А поскольку стул всего один, и тот за столом, который служит одновременно и компьютерным, и рабочим, и обеденным, и верстаком, я нахально усаживаюсь на диван-кровать, закрытый пёстрым покрывалом, а Вастра следует моему примеру.

На столе остывает выключенный паяльник и лежит незнакомая деталь явно галлифрейского производства. Ага, и у этого вся личная жизнь проходит в подконсолье? Из чего следует, что ТАРДИС у бывшего Рассилонова советника действительно есть, хоть и без профессионального техобслуживания. И где она спрятана? Может, тот чемодан, что я заметила под диваном?

— Расскажите подробнее, как Пин доигрался, — хозяин квартиры заходит следом и усаживается на стул, опять глядя на нас обеих попеременно, но в основном на меня и очень озадаченно. Видимо, силится уложить в мозгах моё прямолинейное «я со Скаро».

Вастра вкратце излагает всё, чему мы оказались свидетелями.

— Понятно, — заключает галлифреец. — Быстро же эта каша сварилась.

Не сговариваясь, вместе вопросительно глядим в ответ.

— Он ещё вчера вечером мне позвонил и сказал, что, похоже, слишком крепко влип. Но подробности скрыл и от помощи отказался, лишь пошутил, что или сам отменит тревогу, или я всё узнаю из газет. Значит, далеки? — и он, прищурившись, смотрит на меня.

— Ошибка, — отрезаю. — Киборга мог взломать кто угодно, в НКВД тоже есть специалисты. А общий противник способен взломать даже патвеб. И если кого-нибудь интересует моё мнение, это он. У остальных не было очевидных причин устранять отработавшего осведомителя, особенно если он может пригодиться потом. А для противника «потом» не имеет значения.

— Почему вы так в этом уверены? — спрашивает Вастра озадаченно.

— Потому что слово «потом» в случае начала Войны Времени тоже не имеет значения. Как при применении ядерного оружия на планете докосмического уровня. Войну начали сфероиды. Значит, они понимают, что переписка истории может просто смести миры вроде Эккелина так, словно их никогда не существовало, и не заинтересованы в сохранении ресурсов умеренной важности.

— Парадокс, — хмыкает галлифреец.

— В темпоральных войнах все до единого плевали на парадоксы, — напоминаю я, нарочно сформулировав фразу в вольном стиле. — У нас сорок три местных минуты до тревоги. Этот дом не оборудован убежищем, до ближайшего пешком — около четырёх минут, но мы должны подобрать Ташу Лем, — берусь за рацию. — Решай,.. бывший. У меня мало времени и сильные руки. Будем проверять, на какой регенерации ты сломаешься?

— Мисс Дарлинг, это грубо! — возмущённо заявляет Вастра, и я опять не могу определить, всерьёз она или придуривается. — Почему бы просто не сказать «пожалуйста»?

— Это слишком сложное слово для уроженца Скаро, — язвит галлифреец.

Ну уж нет, я не поддамся на провокацию ювенильного уровня. Пристально гляжу ему в глаза:

— Помоги нам найти Доктора. Пожалуйста.

— А я скажу — нет, — с наслаждением, едва ли не по буквам, выговаривает он. — И можешь проверять на стойкость хоть все мои регенерации.

Слишком много злорадного наслаждения в этих его словах, а логику я пока ещё не прокурила.

— У тебя последняя регенерация, — говорю и по показаниям его тела понимаю, что угадала.

— Я не Доктор, чтобы мне подарили запасной цикл, — ядовито ухмыляется он. — И с меня хватит темпоральных войн. Сыт по горло.