Или это совпадение, а у меня просто слишком разыгралась паранойя.

— Ага, — как-то очень скептически реагирует Ноубл на наше предложение. — Кухню потом отмоете, Карлсоны? Тогда фрёкен Бок сделает вам плюшки. А если отмывать не будете, то обойдётесь кексиком, от него муки меньше летит.

Драить камбуз? За плюшки с корицей? Да хоть десять раз.

— Отмоем, — говорю, вся такая наивная. Когда через два часа я отскребаю стол от ошмётков теста в муке, грязь противно липнет на тряпку и не смывается водой, а под ногами хрустит просыпанный сахар, я наконец понимаю, почему Донна не хотела возиться с плюшками. А ещё меня подло бросили с ней один на один, и вся уборка мне досталась. Так что протираю все запачканные поверхности и мою посуду.

— Дома я тесто в хлебопечке вымешивала, — объясняет рыжая, запихивая второй противень в духовку, пока первый стынет под салфеткой, — меньше грязи. Кстати… Вы, далеки, сильны в инженерии. Венди, сделай какую-нибудь вундервафлю для теста, а?

— Объясни-и? — про вафли знаю, а вот про вундервафли для теста слышу в первый раз.

— Ну, машину для замеса и разделки теста, — глядя на меня, как на полную идиотку, говорит Донна. — Или слабо?

— Такая машина называется «вундервафля»? — уточняю я на всякий случай. Надо же поискать образцы, чтобы сэкономить время. Вместо ответа Гроза Далеков шлёпает себя ладонью по лбу и тихо стонет. Понятно, это был неизвестный мне жаргонизм, а не название машины.

Ладно, можно и подумать насчёт подобного устройства, если путешествие затянется. А то убираться вручную, оказывается, и впрямь неприятно. Жаль, на ТАРДИС нет роботов-уборщиков, чтобы собрали с пола просыпанную муку и сахар, и приходится ползать с влажной тряпкой. Но раз сказала, что сделаю, значит, сделаю. К тому же у меня есть серьёзная мотивация для того, чтобы плюшки появились на свет. План сработал, запах сдобы уже расползся по ТАРДИС и даже по «Ди», и девчонки по очереди заглядывают к нам на камбуз, демонстративно принюхиваясь. Позитивное настроение и снятие психологического напряжения налицо. Лем настолько оживилась, что даже побежала варить для всех какой-то особый кофе из своей личной заначки, так что обе машины времени превратились в склад сильных и вкусных запахов, на фоне которых должен затеряться наркотик Вастры.

И это не ложь и не обман. Это грамотная стратегия и обходной манёвр.

…Разбалтываю две ложки сгущёнки в кипятке, ведь кофе мне всё равно нельзя. Хейм, в силу возраста придерживающаяся правила пить тяжёлые тоники строго до полудня, берёт с меня пример. Впрочем, это ей не мешает вслед за остальными вылить к себе в чашку половину рюмки виски и пошутить на тему какого-то традиционного ирландского ликёра. От меня тема совершенно далека, поэтому, пока все смеются, тяну из-под салфетки плюшку и снимаю капитанскую пробу.

— Годно, — заключаю с набитым ртом. Как-то быстро булочка кончилась. — Донна, ты Доктору такие же пекла?

— Не, — мотает она рыжей головой. — Ему всё пряники подавай. И чем ядрёней, тем лучше.

— Про пряники я помню, — отвечаю. — Он меня с ними на Зосме-9 познакомил. Думала, рот сгорит вместе с языком.

— Хм, а в моё время он всех прикармливал мармеладками, — замечает Романа.

И мы все на редкость солидарно заканчиваем:

— «Джелли бэби».

— О! — восклицает Ноубл. — А я знаю, где на ТАРДИС его заначка мармелада!

— Два ящика, купленные в 1986 году, ещё не закончились? — уточняю чуть ехидно. Плевать, что Ривер это услышит, ведь я врала, что считывала всю память самой себя, и в моей фразе нет никакой крамолы.

— А сейчас посмотрим, — азартно фыркает рыжая и уносится в синюю будку. Почти сразу возвращается с пакетиком в руках. — Не-е… 1977-й. Романа, лови по старой памяти!

Хрустящий пакетик приземляется в ладошки леди-президента и тут же оказывается вскрытым, а ярко-красная мармеладка отправляется к ней в рот.

— Обновил заначечку, — комментирует Таша, жуя третью плюшку. — Ромка, заделись штучкой, а то я тоже заскучала по фирменному мармеладу.

Я не удерживаюсь и тащу из пакетика лакомство, которое так до сих пор ни разу не пробовала. Единственный мармелад в моей жизни — это змейки, когда-то в незапамятные времена выклянченные у Доктора в супермаркете, и, как выясняется, у них был совсем другой вкус. Ну, или дело в изменившемся количестве и качестве вкусовых рецепторов.

— Теперь я второй далек, попробовавший традиционное лакомство Доктора, — замечаю, проглотив сладкую вязкую массу.

— Второй? — удивляется Вастра.

— Угу. Первым был модификант вроде меня, из посольства на Зосме-9. Он это в отчёте указывал.

Романа весело смеётся, отправляя в рот ещё одного человечка:

— С ума сойти, он накормил подслащенным пектином даже далека!

— Он умеет, — улыбается метресса, намазывая маслом разрезанную пополам плюшку. — Разве кто-нибудь может устоять перед его непосредственностью и обаянием?

Варги-палки, верно подмечено. Вынуждена признать, что в Хищнике действительно есть что-то такое, что порой заставляло подчиниться даже далеков. Ну а я с ним столкнулась настолько близко, что даже удивительно, как это по нему довелось выстрелить всего пару раз, да и то неудачно. Хищниково обаяние повлияло, или его вечная твёрдая уверенность в собственных действиях и ноль колебаний, кто знает?

— Он добрый, — тихо говорит Донна. Надо же, она умеет говорить тихо! — Во всей Вселенной такой доброты не сыщешь. Хотя, конечно, безответственный, как мальчишка.

— Это добавляет определённую изюминку, — хмыкает папесса. — Никогда не знаешь, какой номер он отколет. Иногда предельно серьёзный, иногда сущий ребёнок. Самый страшный враг и самый лучший друг — и что самое забавное, он может сочетать эти два качества одновременно по поводу одного и того же человека.

— Подтверждаю, — говорю, задумчиво улыбаясь, ведь я испытала всё это на собственном опыте. Мне не забыть ни пинки по скафандру, ни ладонь, гладящую меня по волосам. Доктор — единственный, кому я всегда прощала и то, и другое. — А ещё он чудовищно болтливый. Заставить его заткнуться вообще невозможно.

— Богатая практика далеков? — ржёт Таша.

— Тебе смешно, а солдатам тяжело, — хмурюсь. — Он всегда выдаёт такой поток бесполезной информации, что в нём без практики просто тонешь. Болтает, болтает, как зацикленная запись…

— Не болтает, а треплется, — деловито поправляет папесса. — Болтун и трепло — это два разных понятия.

Хм. Не очень улавливаю разницу.

— Объясни?..

— Болтун выдаёт информацию, трепло обеспечивает дезинформацию, — Таша со смаком вгрызается в очередную булочку, щедро намазанную остатками абрикосового варенья. — Доктор почти никогда не молчит, но узнать у него что-то по-настоящему очень сложно, буквально клещами надо тащить.

Едва не спрашиваю, каким образом клещи могут помочь извлечению информации из мозгов, потом вспоминаю о земных пытках, потом наконец доходит, что это была очередная идиома. Хорошо, что не спросила и всех не насмешила, сейчас не до отвлекающего веселья.

— Гении порой такие странные, — замечает Вастра, расслабленно откидываясь на спинку стула. — У Доктора в голове миллион идей, но он как-то умудряется находить среди них именно то решение, которое необходимо здесь и сейчас, почти всегда.

— Если бы он услышал наш разговор, — скептически, но одновременно и смущённо, и грустно, и с улыбкой, выдающей её настоящие чувства, замечает Романа, — он затопил бы нас своим эго.

— Но он не слышит, — справедливо отмечает метресса. А я вдруг понимаю, что у неё зрачки чересчур расширенные. Ага, наркотик начинает действовать. Теперь понятно, отчего у меня последние полскарэла руки слегка неловкие и ослабелые.

— Ужасно самовлюблённый тип, нуждающийся в зрителях, — продолжает леди-президент с заметным неодобрением. — Но всё же… С ним никогда не соскучишься. До ТАРДИС я была образцовой студенткой, холодной идеалисткой, погрязшей в правилах. После… Не знаю. Но именно Доктор научил меня смотреть на мир, какой он есть, а не через призму моего воображения, моих от него ожиданий. Сколько иллюзий было разбито, через сколько разочарований пришлось пройти, но я за это только благодарна. Вы не представляете, девчонки, сколько времени я пыталась заслужить от Доктора одобрение, хоть одно словечко, хоть одно «спасибо»! Он это знал и издевался, как мог. Порой его прибить хотелось.