Достали они меня этими словами про завод. Я же чувствую, что на самом деле они меня высшей не считают и исподтишка посмеиваются над моим народом. Обычно мне плевать, но очередной виток полоскания мозгов на тему оскорблённого достоинства полуразумных существ уже напрягает.

А они не унимаются.

— Ага, Доктор мне тоже рассказывал, — поддакивает рыжая. — Но я терпеть не могу нациков, и если больше некому, то сама займусь перевоспитанием капитана!

Романа едва не давится соком и бросает на меня быстрый взгляд, словно опасается за жизнь Ноубл после таких громких слов. А мне становится любопытно. То, что Донна глупа, я уже не единожды замечала, но почему бы лишний раз в этом не убедиться?

— Хорошо, — говорю. — Попробуй. Я выслушаю тебя. Но найди аргументы против моей идеологии, избегая оценочных критериев «хорошо» и «плохо», особенно основанных на чужом, а не твоём собственном, опыте.

Выражение лица леди-президента становится из опасливого крайне заинтересованным. Наверное, она не ожидала такой моей реакции, и эксперимент сразу же пробудил её любопытство.

Донна на мгновение озадачивается, сбитая с толку выставленными условиями.

— Ну хорошо, — говорит. — Для начала «низшее существо» — это попросту обидно звучит.

Равнодушно пожимаю плечом:

— Магнедон — это магнедон, стакан — это стакан. А низшее существо — это низшее существо. Почему ты считаешь оскорблением констатацию факта?

— А на основании чего ты считаешь себя высшей? — отвечает она вопросом на вопрос.

— На основании врождённых аналитических способностей мозга и умении ставить интересы общества выше индвидуальных интересов. Расшифрую доступным тебе языком: далеки считают быстрее компьютера и никогда не подсиживают соседа ради того, чтобы урвать себе кусок послаще — им это и в мозг не придёт в силу менталитета.

— И это даёт вам право геноцидить направо и налево? — с вызовом спрашивает Донна.

— Мы договаривались о личном опыте, — осаживаю я её в ответ. — Не опирайся на информацию, полученную из посторонних источников.

— А «Крусибл», значит, не считается, раз забыт? — огрызается рыжая.

— Конечно, не считается, — я даже позволяю себе лёгкую улыбку. — Но не потому, что забыт, а потому, что за бомбой реальности стояли вообще не далеки, а одинокий психопат с армией игрушечных солдатиков, которых ошибочно причислять к моему народу. Другие примеры геноцида ради геноцида из личного опыта есть?

— А если не ради геноцида? — щурится Донна. Спасибо, что подставилась:

— А если не ради геноцида, то я могу в ответ напомнить тебе о поведении англичан в колониях, таких, как Индия. Там и про высшие и низшие расы было, и рабский труд был, и свирепые расправы с местным населением были.

Донна даже краской заливается от внезапности такого ответа. Потом выдавливает:

— Но мы-то исправились.

— И очень зря, потому что интересы своего государства и своего народа должны быть бесспорно выше интересов соседних государств и соседних народов, — говорю. Судя по вытаращенным глазам Ноубл и даже Романы, следовало придержать честный ответ. Ладно, вернём беседу к началу. — Я поняла, у тебя нет доказательств из личного опыта насчёт творимых далеками геноцидов, ты опираешься на рассказы Доктора. Давай другой аргумент.

Донна с рэл думает, явно перебирая воспоминания.

— Вы очень агрессивны и всё решаете силой.

— Твоя планета всё решает деньгами, причём всегда старается сжульничать в свою пользу. Сила хотя бы честная, чего не скажешь о ростовщичестве. Но это старый и неразрешимый спор двух менталитетов, выраженный у вас же на Сол-3 замечательным стихотворением: «Всё могу, — сказало злато. Всё могу, — сказал булат. Всё куплю, — сказало злато. Всё возьму, — сказал булат». Разница, как видишь, только в способе, а суть одна и та же — приобрести что-то важное для своей цивилизации, путём ли завоевания, путём ли разорения оппонента. Второе, с моей точки зрения, страшнее. Другие аргументы?

Романа глядит на нас с ажиотажем, подперев ладонями подбородок. Я вдруг ловлю себя на мысли, что хочу свои последние слова отнести и к Галлифрею, который даже больше склонен к менталитету подкупа, чем Земля. Но всё-таки заставляю себя промолчать. У меня спор с Донной, а не с Романой, и пока леди-президент сама не встряла в разговор, я не буду её провоцировать. В конце концов, она у нас умная, самокритичная и прекрасно осведомлена о слабых сторонах своего народа.

— Я видела твою реакцию на тех далеков-гибридов, — продолжает Донна. — Они же наполовину как вы. А тебя они до позеленения бесят. Хорошенькое отношение к родне!..

— Твоей планете так же знакома непримиримость к другим расам и даже «научно» или «религиозно» обоснованная ксенофобия.

— За это нормальные люди и ненавидят нацизм! — возмущённо парирует Донна.

— Я всё равно тебя не понимаю, — отвечаю. — Что тебя возмущает — абстрактный нацизм из учебников истории Сол-3 или моё реальное физическое и ментальное превосходство? Определи-ись.

Рыжая опять впадает в оторопь.

— Знаешь, — говорит она наконец, — умение считать быстрее компьютера и прыгать выше головы ещё не делает тебя высшим существом. Высшее существо должно быть ещё и гуманным.

Еле сдерживаю фырканье. В конце концов, надо вести себя сообразно норме и держать эмоции в узде фильтра, даже если он не справляется.

— Ни высшее, ни какое другое существо в этом мире никому и ничего не должно, — разъясняю рыжей дуре. — Далеки объявили себя высшими по праву силы и по праву происхождения — в конце концов, мы единственная во вселенной полноценная раса второго порядка, развившаяся из живых существ с абстрактным мышлением и высокими технологиями, способная эволюционировать дальше, а не затормозившая, как, например, киберлюди. Пока ещё никто не смог оспорить наше право так себя называть, потому что для этого надо нас превзойти. Да, мы спорим с Повелителями Времени, испокон веков позиционирующими себя, как высшую расу, только потому, что они освоили темпоральные технологии раньше других народов. Пока вопрос решился вничью. Но раз мы не побеждены, значит, у нас в самом деле есть право претендовать на звание высших, — делаю паузу, чтобы смочить горло соком. — Вселенная не знает ангелов, Донна Ноубл, и глупо верить в сказки. Не бывает всемилостивейших и вседобрейших просто так, перечитай-ка на досуге Ветхий Завет. Эволюция — злая вещь, она пожирает слабых. Чтобы выжить, надо быть сильнее, умнее и быстрее других. Слабые и добрые гуманисты — пища для остальных, их убивают первыми. Высшая раса никогда не будет милосердной, и доказательство тому — тот, из-за кого мы все здесь собрались. Напомни, сколько геноцидов совершил Доктор? Сколько крови на его добрых и милосердных руках? И почему его, например, сейчас ищу я? Потому что мне нужно уничтожить врагов. И Доктор ко мне присоединится, ибо речь идёт о выживании Вселенной вообще, а когда вопрос ставится так — или один вид, или один континуум, выбор очевиден.

Ну и глазищи у Романы. А Донна так вообще разозлённой выглядит:

— Ты что, видишь в Докторе только жестокость?! — возмущается она.

— Нет. У него есть несколько слабостей, которые я тоже вижу — например, сострадание, которое мы всегда используем против него, и он раз за разом ловится на эту приманку. Не будь бы этих недочётов, он бы нас давно уничтожил, как поступил с другими нациями, которые были стёрты из реальности его руками.

— Потрясающе, — выдыхает наконец леди-президент.

— Чего? — обалдело вытаращивается на неё Донна.

— Ты не понимаешь, — блондинка качает головой. — Обычно далеки ограничиваются чем-то вроде «мы высшая раса, потому что мы высшая раса, и все должны нам подчиняться». И уж точно не снисходят до длинных речей, обосновывая свою позицию. То развёрнутое объяснение, что я сейчас услышала — это просто феноменально, — и повторяет: — Это… потрясающе! Оказывается, под бредовой фразой что-то есть, кроме вбитой в голову программы. Целая теория! Воздержимся сейчас от её оценки, важен сам факт — далеки всё-таки умеют думать и даже философствовать, а не только действовать по вложенной программе! — по её лицу вдруг пробегает волна подозрения. — Постой-ка… Венди, ты это всё сейчас нарочно говорила?