— Что будем делать? — спрашивает наконец папесса, с кислым видом размешивая масло в каше.

— У нас больше не осталось ни одного преимущества, — пожимаю я плечом, ловя на ложку разваренный абрикос. Надо признавать факты, а не убегать от них. — Противник нас догнал, понял характер наших перемещений, перекрыл нам доступные источники информации и сможет отрезать абсолютно все пути для отступления, едва мы материализуемся в линейном времени. Я всю ночь искала возможные обходные манёвры, но пока ничего не придумала. Последнее наше преимущество — темпоральный лабиринт вокруг корабля. Пока он непреодолим для врагов, но это тоже ненадолго. Наверняка можно сделать какой-нибудь подавитель коридоров или что-то в этом роде, чтобы лишить «Ди» последней защиты.

— Словом, у нас один ход до мата, — подводит печальный итог Романа.

— Ну хоть не детского, — Хейм спокойно доливает сливки в свой утренний кофе. — Только не говорите, что мы сдаёмся.

На крышку стола, не сговариваясь, опускаются пять кукишей, включая мой — нахваталась от экипажа.

— А что, если сжульничать? — смурным голосом предлагает Донна, у которой до сих пор болит голова после вчерашнего финта с пермещением «Ди». — Правда, не знаю, как это можно провернуть в нашем случае. Но когда Шон играл в шахматы с дедушкой, он порой таскал фигуры или подставлял лишние, если начинал проигрывать. Иногда ему это помогало, если дедушка не мог вспомнить, была ли фигура на доске или уже нет.

— Ну и что ты предлагаешь стащить или подставить? — даже без иронии спрашиваю я.

Рыжая вздыхает — мол, это уже вам решать, вы тут умные. Вастра проглатывает кусок колбасы:

— Нет-нет. Подождите. Если посмотреть широко, то жульничество — это просто альтернативный путь к победе. До сих пор мы пытались проводить розыск традиционными методами. Грубо говоря, играли по общепринятым правилам. А если…

— Если — что? — щурюсь я.

— А если нам поискать альтернативными способами?

— С маятником над трёхмерной картой космоса посидеть? — насмешливо отзывается Таша Лем. — Или с лозой по галактическим маршрутам погулять?

Маятник? Лоза? Непонятно.

— В шаманский бубен побить и покамлать, — брезгливо заканчивает Романа.

А, шаманство. Знакомый термин. Наверное, маятник и лоза — тоже какие-то обрядовые предметы, считающиеся магическими у примитивных народов. Но я сейчас любое предложение экипажа готова рассмотреть, даже бредовое, так как сама упёрлась в полный тупик.

— Ваш скептицизм понятен, — Вастра глядит в тарелку, то ли раздражённо, то ли смущённо, — но я имею в виду не фигли-мигли-магию, а имеющиеся у нас на руках предметы. Мы уже пытались поискать Доктора с помощью телепатической панели, но делали это поодиночке, так как вместе у нас не получалось достичь нужного единства мыслей. Однако…

— Не тяни, — говорю. — Говори строго по делу.

Силурианка кивает и принимается за рассказ, естественно, далёкий от конкретики. Но я уже привыкла.

— Мы с Дженни много путешествовали по Азии. И в том числе занимались восточными духовными практиками, построенными на медиумной связи. Это не совсем телепатия — скорее, транс нескольких человек на одной волне, позволяющий соединять сознания. Но мне удалось продвинуться в этой технике с помощью некоторых, гм, наркотиков моего народа, и выяснить, что правильный транс позволяет встречаться людям, находящимся не только в отдалении друг от друга, но и в разном времени. Это тем проще, чем лучше они знакомы или если они имеют общую цель. У души, не скованной условностями тела, нет границ, и это проверенная многочисленными опытами методика. До сих пор мы искали Доктора памятью и разумом. Может, пора искать его сердцем?

По мере этой задумчивой речи мой здравый скепсис потихоньку сменяется любопытством и пониманием.

— Я не признаю концепцию души, — говорю. — Но то, о чём ты говоришь, очень похоже на методы работы нашего Контролёра Времени, хотя он не нуждается в наркотиках для погружения в хронопотоки. Я знаю, что такое темпоральные путешествия, совершённые сознанием, а не телом, — в конце концов, именно так мне показали смерть Ривер Сонг, поэтому я и не отмахиваюсь от слов ящерицы. — Но я не понимаю, как это поможет найти Доктора, учитывая, что его не могут разыскать ни далеки, ни Галлифрей, со всей их мощью?

— А ты посчитай. Нас тут шесть человек, которые не просто его знают — для которых он близок и дорог, и две машины времени с разным принципом работы, одна из которых наделена самосознанием и обожает своего хозяина, а на другой стоит мощнейший ментальный усилитель. Ты же хотела добиться унисона, помнишь? Чем не повод? Мне кажется, если мы сможем настроиться на одну волну и всем сердцем захотеть найти Доктора, мы его найдём. Смогла же Романа найти госпиталь для Раксслира, а Донна — нас вчера вытащить. Дело не в поиске, а в силе желания.

— Ну, — растерянно хлопает глазами леди-президент, — попытка не пытка. Идея необычная, но, возможно, реализуемая.

— Да вы с ума сошли, — вытаращивается Таша Лем. — Мумба-юмба-методы. Я ещё в юности из них выросла, а вы только доросли?

— …сказал духовный наставник Церкви Безопасности, — язвит силурианка. Потом делается серьёзной. — Наталия, я не слепая. Ты знаешь, что это работает, и я это вижу. Просто тебя пугает что-то, связанное с ментальными практиками, и ты стараешься закрыться с помощью напускной иронии…

Хейм кашляет в кулачок и, против обыкновения, перебивает Вастру:

— Кгхм. Мои дорогие, я полагаю, что это не застольный и не публичный разговор, особенно копания в комплексах друг друга. Давайте спокойно поедим, а то конфликты мешают пищеварению. Потом уже будем взвешивать, готовы ли мы к подобному действу, и решать, как его реализовать, ведь попытка действительно не пытка.

Не пытка. Но я уже вижу некоторые технические сложности.

— Есть серьёзные опасения, что соединить две машины времени в одно целое будет крайне затруднительно, — говорю. — Мы и телепатическую панель еле заставили работать, с массой дополнительных деталей. А тут перед нами два совершенно несовместимых искусственных интеллекта и никакой возможности найти запчасти. ДАРДИС-то выполнит приказ общаться с галлифрейским кораблём, но ТАРДИС непредсказуема. Захочет ли она этого соединения и позволит ли постороннему объекту получить доминантную роль? Я даже не столько про мой бортовой компьютер, сколько про лекраонскую жемчужину.

Романа улыбается в ответ:

— Я попробую уговорить ТАРДИС. В конце концов, мы с ней друзья. Она, конечно, упрямо изображает обморок после визита армии далеков, и ротор весь разбит, но у неё в архиве должны быть запасные консольные комнаты, и как минимум одна разархивирована, раз основной пульт выведен из строя.

— Я помогу на неё надавить, — отвечаю. — Она мне кое-что задолжала.

— Блин, вы все какие-то такие квашни! — вдруг возмущённо хлопает ладонями по столу Донна. — Не хочет, не может… Это транспорт! Пойти и выдать ей кувалдой по шее, как все нормальные люди! И сразу всё заработает!

— Там и так от консоли ничего не осталось, — говорю, слегка обурев от предложения. Конечно, я помню, что в консольной у Доктора постоянно валялось что-нибудь тяжёлое вроде молотка, но даже не предполагала, что это для ТАРДИС, а не для каких-нибудь гвоздей. Разве так можно с тонкой техникой?!

— У НЕЁ ДАВНО ДОЛЖНА БЫЛА ВКЛЮЧИТЬСЯ САМОПОЧИНКА! — взрывается Ноубл на всю кают-компанию. — НЕ ХОЧЕТ?! ЗНАЧИТ, ПОЛУЧИТ!

И на этой громовой ноте рыжая вылетает в коридор.

— Донна?! Донна!.. — Романа бросается следом. Подозреваю, не только из желания остановить грозную секретаршу, но и потому, что очень не хочется доедать завтрак.

Мне остаётся только вздохнуть. Бегать за каждым членом экипажа я не собираюсь, как и без необходимости общаться с ненормальной «сороковкой». Пусть ищут запасные консоли и лупят их кувалдами, это транспорт Хищника, а не мой. Понадобится помощь — приду и помогу. А специально бегать и спасать галлифрейское добро от вандализма я не намерена.