— Кто стоит за сфероидами?

— Тоже не знаю. Мы тут торчим с первых минут войны, поэтому вообще не в курсе обстановки за пределами Мораллы. Ралон рвётся на ту сторону реальности, чтобы всё разведать, но я не хочу им рисковать. Мы и так слишком часто теряли котика, чтобы потерять уже наверняка. Я не смогу его вернуть из зоны искажённого времени или как-то помочь, только получать данные.

Ах, так вот к кому относилась песенка про вечно возвращающегося доставучего кота. Ну да, сколько раз Нарвин числился пропавшим без вести даже по нашим данным? Терялся в параллельных мирах, в чёрных дырах, во взрывах сверхновой, его убивали несколькими способами, и вот он — живёхонек и целиком в одном куске. Правда… форма догнала содержание. Как там эта земная идиома? А, карма хреновая…

— Мур-р-ра, — дёргает ухом НКВДшник. Я даже улавливаю интонацию, Нарвинэктралонум может и хочет поспорить насчёт права на вылазку.

— Я не возьму тебя на борт, — жёстко уведомляю скотину.

— Значит, вы всё-таки будете прорываться за Доктором любой ценой, — вздыхает Браксиатель.

— Подтверждаю. Если альянс сумеет опрокинуть сфероиды во Времени, война сотрётся, словно её не было, и мораллиане даже ничего не вспомнят. Как, возможно, и вы. Потери аннулируются и не будут иметь значения. Если же это не получится, Альянсу станет безразлично, кто погиб, а кто выжил. История перепишется под противника, Галлифрей и Скаро перестанут существовать. Учитывая это, я не буду стараться сохранить Мораллу. Доктор в плену у врага — это важнее, особенно если его используют, как стратегическую машину. Твой брат гений, использование его против альянса — гарантированная победа.

— Ваша раса удивительно рациональна, — вздыхает Браксиатель, вновь принимаясь за свой кофеёк. — Понятно, почему вы отказались от эмоций — с ними такое не выдержать.

— Было бы корректнее сказать, у нас нет ваших эмоций, в вашем понимании, — поправляю я. — И в отличие от низших рас, у нас не бывает их избытка, мы умеем управлять собой. Конечно, не без помощи электроники, но мы техносимбионты и привыкли к своему образу жизни. У меня есть ещё вопрос, он уже касается Романы. Насчёт чего ей стирали память? Она член экипажа под моей ответственностью и изъята из прошлого под мою ответственность, так что я имею право знать и даже должна знать о ней всё, чтобы не допускать её к запрещённой информации.

— А это смотря из какого времени вы её выдернули. Она ещё очень молодая…

— Давидия, — коротко отвечаю я. — Наиболее удобная точка.

— А… — как-то странно тянет Бракс. Ралон то ли фыркает, то ли чихает. — Если далеки хорошо изучали историю Галлифрея, то, возможно, им известно из наших хроник такое имя, как Пандора, кровавая императрица.

Поднять информацию. Пандора, Пандора… Пандорика. Наверное, поэтому Роману и дёрнуло, чисто из-за созвучия. А вот и нужный файл, правда, очень краткий. Полная версия должна быть в бортовом компьютере. Но и так понятно, что эта галлифрейская Пандора — диктатор в нашем духе, холодная, рациональная и безжалостная, с программой добиться абсолютного пространственно-темпорального господства Галлифрея. Утопила полгалактики в крови, а в итоге прокололась на неумении подбирать кадры — её свои же предали и отдали под суд. Результат — темпоральная дезинтеграция, тогда ещё несовершенная, а потому вызвавшая эхо, и у многих народов, так или иначе связанных с планетой Повелителей Времени, возникло предание о некоей самке с тем же именем, вызвавшей неисчислимые бедствия ради удовлетворения собственных амбиций или просто из любопытства.

— Какое отношение к Пандоре имеет Романа?

— Самое непосредственное. Эхо Пандоры из Матрицы предприняло попытку превратить леди-президента в свою марионетку, они схожи по характеру. Правда, мы это остановили, но дорогой ценой. Точнее сказать, Романа сейчас в самом начале войны с эхом Пандоры. Но первая их встреча произошла, когда леди-президент ещё училась в Академии. Мне пришлось подвергнуть её сеансу глубокого гипноза, так как она ещё была не готова к сражению за себя и Галлифрей.

— Сейчас она помнит?

— Да, — Бракс допивает кофе, стукает чашкой по блюдечку и запускает обе руки в кошачью шерсть. Ралон мурлычет на всё помещение, растопырив лапы и выпустив от удовольствия когти. Животное… — Прошу вас, будьте аккуратны с её памятью.

Он дебил, что ли?

— Вся история Галлифрея и Скаро насквозь пронизана связями с Великой Войной Времени. Попытка хоть что-то изменить в довоенной эпохе вызовет лавину неконтролируемых последствий, с которой не сладят никакие машины регуляции парадоксов. Равновесие слишком хрупкое, а у меня слишком мало опыта, чтобы я рискнула как-то повлиять на Романадворатрелундар или оставить ей в голове мину замедленного действия. Она будет возвращена на Давидию ровно в тот момент, когда была извлечена, и ничего не вспомнит об этом путешествии. Галлифрей устраивает такое решение?

Браксиатель пристально глядит мне в глаза несколько секунд, потом медленно кивает. Получив невербальное подтверждение, отвожу взгляд и принимаюсь пить какао. Оно как раз немного остыло. Тоник сейчас не помешает, конец ночи будет ого-го.

— Знаете, как вас будут называть в будущем на Галлифрее? — вдруг спрашивает Бракс.

— Спойлеры, — отрезаю я.

— «Этот их ненормальный архитектор истории», — всё-таки заканчивает он.

Архитектор истории? Приятно, варги-палки, и довольно точно передаёт смысл моей работы. Не контроль времени в целом, а стройка и ремонт, порой капитальный, уже зафиксированных событий — как сейчас. И это полностью сочетается с моей биографией, я же всё-таки… архитектор.

Пожалуй, мне нравится так выглядеть в глазах врага. Я принимаю такое определение. Даже с эпитетом «ненормальный». Осталось одно — дожить до того времени, когда оно…

— Ты специально, — выпаливаю, вдруг поняв, для чего это было сказано. — Ты пытаешься создать фиксированную линию, польстив моему тщеславию.

Ралон изгибается уже вовсе немыслимо и, запрокинув ушастую голову, приоткрывает один глаз, чтобы оценить моё лицо. Но Браксиатель даже бровью не ведёт.

— Насколько я знаю, далекам не чуждо некоторое подобие тщеславия, особенно высокоранговым. У простых исполнителей на это интеллекта не хватает.

— Мыр-р-р-р, — предостерегает кот, переводя жёлтый лукавый взгляд на приятеля, словно советует не переходить на личности. Похоже, я начинаю потихоньку улавливать его сигналы. Наверное, мозг адаптируется к трансляции чужих мыслей — или мой, или его, или оба.

Силой воли заставляю себя проглотить нападку на интеллект далеков и спустить её на тормозах. Надо быть умнее, я же представитель высшей расы. И у меня есть ещё вопрос, буквально взявший измором моё ненормативное любопытство.

— Что такое «квинта»?

Браксиатель принимается чесать Ралона под подбородком, отчего НКВДшный кот едва не растекается в полную лужу балдежа, и не спешит с ответом. Потом наконец снисходит, всё так же занимаясь животным и вообще, словно бы не отвечая мне, а рассуждая вслух:

— Всегда приятно иметь поддержку союзников, тем более обретя их там, где не ждал, и тогда, когда свои бросили. Правда, кис?

— Мяк, — коротко соглашается кот.

Итак, союзник. Не Галлифрей — некая «квинта». Не для Скаро — мой личный. У меня есть союзники среди Повелителей Времени?

— И кто эти пятеро? — уточняю. — Или они предпочитают оставаться инкогнито, чтобы их не прижало временное правительство Галлифрея?

— Всё, всё узнаете, — улыбается Браксиатель. Какие у них с Ралоном одинаковые физиономии. — Но если вам от этого полегчает, то помощь экипажу ДАРДИС — это инициатива текущего начальника Небесного Комитета и его ассистентов.

И кто у них сейчас начальник? Если честно, я без малейшего понятия. Признаваться в плохой информированности, естественно, некомфортно, и вообще, я не из тех, кто питает иллюзии, но придётся всё-таки заметить:

— Думаю, помощь не мне, а Романе. Её извлечение из довоенной эпохи — опасный парадокс, и НКВД не хочет срывов так же, как и я. Остальные члены экипажа так или иначе были в курсе Войны Времени через Доктора или через своё окружение, впутаны в поствоенные темпоральные казусы, их привлечение к поиску Доктора не может создать таких серьёзных ошибок, как случай леди-президента.