— Называй это, как хочешь. Я знал, что ты — всего лишь пешка, об которую Киран должен был споткнуться. Мне нужно преимущество, когда мы встретимся с ним.

— Почему вы так уверены в том, что Киран не убьет вас? Хочется получить дозу адреналина за то, что оставили его когда-то.

— Нет, я был намного хуже всего этого.

— Я не куплюсь на ваши слова.

— Киран и раньше убивал. Много раз. Ты веришь в это?

— Нет, — соврала я, но мой голос дрогнул, когда я подумала о той девушке на фотографии.

— Ты не умеешь врать, мисс Монро. Нас сыном объединяет одна черта — отсутствие сострадания или угрызения совести. Если бы ему было выгодно, он даже собственной матери навредил бы. Он уже доказал это.

— Что вы имеете в виду? Что произошло с его матерью?

— Она умерла, — ответил он. Его лицо и голос были лишены каких-либо эмоций.

— От передозировки? Киран сказал, что она проститутка и наркоманка.

Он смотрел на меня с нетерпением, презрение искривило его губы.

— Неудивительно, что моему сыну так легко тобой манипулировать. Твоя склонность доверять — поразительна или это член моего сына производит такой эффект на тебя?

— Что с ней произошло? — Я прикусила губу. Митч относился ко всей этой ситуации как к головоломке, которую он хотел разгадать, сложив правду и ложь вместе.

— Она была убита. — Во рту мгновенно стало сухо.

— Кто ее убил? — Удалось мне спросить, несмотря на стервозность.

Он удивленно смотрел на меня.

— Судя по твоему взгляду, я могу сказать, что ты уже знаешь этого человека.

— Вы лжете! — закричала я. Эмоции грозили переполнить меня. Я не хотела верить, что Киран мог хладнокровно убить свою мать.

— Да, безусловно он мог это сделать. — Сказал он, не отвечая на мой вопрос.

— Откуда ты об этом знаешь?

— Потому что был там, когда он всадил пулю ей в голову. У моего сына холодное сердце. Я вижу, он хорошо над тобой потрудился. Ты влюбилась в него, не так ли?

— Не знаю, о чем вы говорите. Зачем ему убивать свою мать?

— Потому что он хладнокровный убийца. Его так обучили. В то время как большинство других детей укрывали по ночам и читали им сказки на ночь, мой сын связывался с самыми опасными преступниками и совершал невообразимые поступки.

— Но почему она позволила ему это сделать? Должно быть, она хотела защитить его.

— У нее почти не было права голоса за то, что он делал. Я был ответственным. Его мать была слабой. Между нами были… некоторые разногласия, поэтому она ушла от меня сразу же после его рождения, не сказав ни слова. — Его голос понизился, а глаза потемнели, пока он говорил. — Естественно, я искал их, но потерпел неудачу. Ее отец был единственным человеком в семье, и он умер, когда она была на шестом месяце беременности, поэтому найти ее было трудно. Я почти сдался через месяц после его рождения. К тому времени я был полон презрения к этой сучке и необходимостью отомстить, поэтому я забрал своего сына.

— Почему не было никаких записей о его рождении или исков об опеке? — Он удивленно посмотрел на меня, в то время как на его лице растягивалась улыбка.

— Вижу, ты глубоко погрязла в этом. Она родила дома, не было никакой записи об опеке, потому что я не собирался позволять судье решать, принадлежит мне мой сын или нет.

— О Боже… вы похитили его.

— Да, верно. — Он внимательно наблюдал за моей реакцией, делая глоток напитка.

— Значит, был отчет о пропаже человека…

— Мог быть, если бы его мать это сделала.

— Почему она не могла написать заявление о пропаже своего ребенка?

— Действительно, почему? Думаю, это как-то связано с тем, что она убегала от меня. У него даже не было свидетельства о рождении, после того как она оставила меня, так что никаких актов его рождения нет, так кто ей поверит?

— Почему она пряталась от вас?

— Потому что она — эгоистичная сука. Я предложил ей безбедную жизнь, статус, но этого ей было недостаточно, — сердито выдохнул он.

— Так что же вы делали с Кираном семь лет, и как долго вы молчали о том, что у вас есть сын? — Мне нужно было заговорить его, а потом, возможно, я смогла бы найти выход из этой ситуации, а заодно и получить ответы.

— Я был в долгу перед человеком, который управлял очень прибыльной, но криминальной организацией, немного ортодоксальной.

— В каком смысле?

— Давай будем говорить, что у них новое значение термина «детское рабство», потому что их дети не работали до изнеможения и получали минимальную зарплату. Эти дети зарабатывали себе на жизнь.

— Так отдали его им? — Мое сердце будто остановилось, когда я представила, как Киран страдает вместе с неизвестным количеством других безликих детей.

— Нет, я продал его им. — Воздух, с трудом вышедший из груди, стал тяжелым и наполненным болью и печалью. До этого он был партнером людей, которые владели мной. Я вспомнила слова Кирана, произнесенные им ранее. Мое сердце снова разбилось из-за него.

— Вы продали собственного сына? — Я хотела ударить чем-нибудь этого гадского Митча Мастерса.

— Мой сын, — усмехнулся он, — был создан, чтобы зарабатывать мне деньги, не более. Если у него не получалось следовать моим планам, то я вносил определенные коррективы.

— Он ваш сын!

— Он — средство для достижения цели! — Взревел Митч. Его лицо исказилось от едва контролируемого гнева. Я замолчала, когда собирала воедино те части, которые он уже успел рассказать. Мгновение спустя он одурачил меня, став спокойным и собранным мужчиной, каким я его считала до вспышки. — Я оставил его семье, которая работала в этой организации, пока он не повзрослел, чтобы работать самостоятельно. Я следил за ним, потому что он все еще представлял для меня ценность.

— Как называется эта организация?

— Ну же, — упрекнул он. — Из-за тебя меня убьют. — Я желала этого. — Даже Киран не знает, кто они на самом деле. — Неужели это правда? Можно было поверить, учитывая его возраст в то время.

— Так как же он оказался с дядей? У вас внезапно проснулась совесть? — С недоверием спросила я.

— Сразу после того как ему исполнилось восемь, деньги иссякли, и я понял, что мне нужно возобновить свой старый план и жениться. Я предоставил его суке-матери второй шанс, чтобы спасти сына, если она согласиться выйти за меня.

— Но как вы это объяснили своему восьмилетнему сыну?

— Я сказал своей семье, что она давно потеряла свою любовь и забеременела до того, как мы потеряли связь друг с другом. Моя семья никогда не встречала ее прежде, у нас даже общих друзей не было.

— Но Киран разрушил ваш план, убив ее.

— Не совсем. — В этот момент зазвонил его телефон, он послал мне извиняющуюся улыбку. — Прошу меня простить. Это очень важный звонок. — Как только он вышел из комнаты, я бросилась к двери, но услышала, как повернулся ключ в замочной скважине. Я все равно нажала на ручку, но она не поддалась. Я яростно заколотила в дверь, но он в течение какого-то времени так и не возвращался.

Я сидела в комнате, переваривая все то, что он успел рассказать мне. Прошло несколько часов, когда я услышала какой-то звук за дверью. Я различила тяжелые удары, хрипы, они звучали так странно, что могло показаться, что кого-то избивают. Надеясь на какое-то чудо, что Киран или кто-нибудь найдет меня и позовет на помощь.

Вскоре после этого в спальне, где он меня запер, снова появился Митч. Скрип ключа предупредил меня о его возвращении.

— Я хочу, чтобы ты вела себя сейчас хорошо. У нас компания.

— Кто?

— Узнаешь в свое время. Я только что узнал, что мой сын неожиданно покинул Сикс Форкс. Определенно, это отсрочит мои планы, что мне сейчас совершенно не нужно. Мне нужна от тебя услуга.

— Вы шутишь, да?

— Боюсь, что нет.

— Что ж, плохо, потому что единственное, что я хочу сделать для вас — отдать на растерзание. — От тяжести его ладони на лице я упала на пол, последовала жгучая боль.

— Это было первое и единственное предупреждение. — Он вытащил мобильник и передал его мне. С осторожностью я смотрела на него с пола. — Позвони моему сыну.