В восемь утра в нашу дверь постучались. Я встал и громко пригласил войти.

Створка отъехала в сторону, явив моим глазам бедное лицо Ханако. Девочка поклонилась всем присутствующим и тихо, но чётко вымолвила:

– Надо поговорить, Аято-семпай.

Я кивнул и, обойдя свой стол, вышел в коридор. Первоклассница уверенно зашагала в сторону кладовых, и я последовал за ней. Решительное выражение лица Ханако, её сурово сжатые губы не предвещали для меня ничего хорошего, но… Пока не рискнёшь, не узнаешь, так ведь?

Войдя в кладовую близ помещения клуба боевых искусств, Ханако встала спиной к одному из шкафчиков и скрестила руки на груди.

Это плохо: скрещенные руки – поза закрытая, поза защиты. Если она считала, что ей стоило защищаться от меня, то…

Так, Аято, остановись и успокойся. Не нужно торопиться с выводами: скрещенные руки могут оказаться просто привычкой. Да и вообще, я спас ей жизнь, она передо мной в долгу, так что просто не решится отказать.

Ханако подняла голову и посмотрела мне прямо в глаза. Глубоко вздохнув, она, наконец, заговорила:

– Я очень люблю брата, Аято-семпай. У нас дружная семья, мы воспитывались в ласке и привыкли полагаться друг на друга, что бы ни случилось. Долгое время я считала, что Таро не нужны никакие отношения, и лишь недавно стала понимать, что это неизбежно: когда-нибудь он обязательно полюбит и создаст собственную семью, но это вовсе не значит, что мы отдалимся друг от друга.

Девочка нахмурилась и потёрла переносицу, а потом продолжила:

– Я желаю для брата самого лучшего. Мне важно, чтобы он был счастлив, но то, что предлагаешь ты… Наша страна отличается гомофобными взглядами, и если вы окажетесь вместе, то ему придётся мириться с ненавистью. А Таро слишком хрупок для этого.

– Ханако! – я всплеснул руками. – Неужели ты полагаешь, что я не подумал об этом?! Естественно, мы не станем открывать наших отношений широкой публике. Маскироваться очень легко, поверь мне.

Первоклассница вздохнула и отвела глаза.

– Я верю тебе, – просто проговорила она. – Ты умный и находчивый, так что всегда сможешь найти способ скрыть то, что никому не нужно знать. Но на фоне всего этого я не могу не задать такого вопроса: а что насчёт Таро? Подумал ли ты о его чувствах? Может ли он полюбить тебя в ответ?

Я напрягся. Вот он, решающий момент: мне требовалось убедить её, что я – это судьба Таро.

– Ханако, я люблю твоего брата, – проникновенно начал я, дотронувшись до её плеча. – Я в своей жизни никогда не испытывал ничего подобного. Я готов бросить к его ногам весь мир, пожертвовать чем угодно, лишь бы только ему было комфортно. Поверь мне, я готов на всё ради его благополучия и счастья. Со мной это ему обеспечено. И если я смогу завоевать его, то ни он, ни его семья об этом не пожалеют.

Девочка неуверенно посмотрела на меня.

– Если всё действительно так, Аято-семпай, – тихо вымолвила она, – то я не стану мешать. Но и помощи от меня не жди. Если Таро полюбит тебя – я поддержу вас. Если же нет… Что ж, значит, так суждено.

Чёрт побери, а я рассчитывал на то, что она безоговорочно будет на моей стороне… С её помощью завоевать семпая стало бы куда проще: как-никак, Ханако имела огромное влияние на брата. С другой стороны, я должен удовлетвориться тем, что она не ополчилась против меня. Её нейтралитет был вполне объясним: она желала лучшего для своего ненаглядного родственника.

Что ж, придётся довольствоваться тем, что есть; и на том спасибо.

Я низко поклонился Ханако и с чувством произнёс:

– Большое спасибо за понимание.

Первоклассница грустно улыбнулась и кивнула.

– Надеюсь, мы продолжим быть друзьями? – прищурился я. – Мне не хотелось бы думать, что я случайно оттолкнул тебя.

– Не, всё в порядке, – Ханако протянула мне руки. – В этом отношении ничего не изменится, Аято-семпай: я прекрасно помню, скольким тебе обязана.

Я нежно сжал её ладони в своих. Девочка улыбнулась и, коротко кивнув, обошла меня. Она вышла из кладовой, не оборачиваясь и не сказав больше ни слова. А я остался в гордом одиночестве и, решив использовать каждую секунду своего времени с пользой, начал упорядочивать вещи: кое-какие недавние покупки были не рассортированы.

Распределяя предметы по соответствующим полкам и контейнерам, я одновременно думал о том, что произошло только что. Ханако заняла нейтральную позицию: это было намного хуже, чем я рассчитывал. Мне казалось, что после спасения собственной жизни, после того, как я устроил её в театральный клуб, после помощи перед экзаменами, после дня рождения, на котором я проявил себя наилучшим образом, она безоговорочно встанет под мои знамёна. Но увы: укоренившееся в её сознании предубеждение было слишком велико, чтобы вот так резко поменять курс.

Это несколько усложняло моё положение. Несмотря на то, что Ханако сама сказала, что ничего не изменилось, теперь в нашей компании будет присутствовать некоторая неловкость. Избежать этого можно было лишь одним способом: ввести в наш мини-коллектив кого-нибудь ещё.

Этот человек должен быть достаточно ярким, чтобы отвлечь внимание на себя. В то же время его должны уважать, а к его обществу – стремиться.

Фред Джонс?

Нет. Во-первых, белый человек, каким бы замечательным он ни являлся, никогда не будет пользоваться стопроцентным уважением в японском обществе. Во-вторых, он плохо контролировал себя и мог выдать своё отношение ко мне тем или иным образом. Как семпаю, так и Ханако было бы неприятно смотреть на это. И, наконец, в-третьих: Фред терпеть не мог Таро.

Тогда кого можно подобрать?

Закончив с уборкой и систематизацией, я вышел в коридор и неторопливо побрёл обратно к кабинету совета: мне нужно было взять сумку, чтобы пойти на занятия.

Кстати… А как насчёт девочек из совета? Они довольно яркие личности, и подобное знакомство Ханако явно понравится. Она отвлечётся на них, а мне достанется семпай – неплохой расклад.

Зайдя за сумкой, я обнаружил в кабинете совета одну Широми – она сидела на подоконнике и болтала ногами, читая тоненькую книжечку в кожаной обложке. Выслушав моё предложение, она хихикнула и наотрез отказалась.

– Я всегда обедаю здесь, – вымолвила девочка, указывая на большой стол посередине помещения. – Мне не особо хотелось бы изменять своим привычкам, так что извини, Аято, но я вынуждена отказаться.

Спокойно приняв её ответ, взяв сумку и пожелав ей удачи, я направился в свою классную комнату. Немного недорассчитал, забыв, что у людей может быть своё мнение, и далеко не все они готовы обрадованно мчаться туда, куда я укажу.

Что ж, ничего страшного. Нужно просто найти того, кто с удовольствием будет обедать с нами на моих условиях.

Войдя в аудиторию, я поздоровался с одноклассниками и занял своё место. Приготовившись к уроку, я начал осматриваться.

Кокоро Момоиро? Нет, Ханако не особо жалует отряд красоток. Мюджи Шан? Нет, она слишком громко разговаривает: семпаю это не нравится. Текина Чоджо? Нет, он странноватый и недостаточно солидный. Харуки Хаято? Нет, в нём я вообще не нахожу ничего особенного.

Я глубоко вздохнул и потёр лоб.

– Эй, Аято!

Рука в плотной резиновой перчатке плашмя ударила о поверхность моей парты. Я вздрогнул и поднял голову. Надо мной стоял Кага Куша, по обыкновению жутковато улыбаясь.

Ага! Вот оно! Сама судьба прислала мне этого человека: он и умён, и ярок, и гарантированно сможет отвлечь внимание Ханако на себя.

Я встал и улыбнулся в ответ. И если бы я не контролировал себя, то моя усмешка по неприятности не уступала бы его.

***

На большой перемене на стенд повесили результаты экзаменов, но я решил не торопиться: сначала стоило поесть и подкрепить силы, тем более, что нашу тихую компанию разбавил кое-кто весьма энергичный.

Кага Куша вёл себя просто отменно. Он не разглагольствовал по поводу сугубо научных предметов, не понятных никому, кроме него. Напротив, этот человек (наученный мной, естественно) рассуждал на самую интересную для тинейджеров тему: смартфоны.