Я ещё раз отблагодарил эту во всех отношениях полезную даму и, когда она ушла, принялся разбирать газеты.

Итак, Мегами придавала той истории огромное значение, значит, она должна была породить существенный общественный резонанс. Она имела отношение к школе, стало быть, произошла не на каникулах.

Значит, не в июле или августе, не во время Рождества…

Что ж, сузить круг поисков мне удалось, но ненамного. Ничего страшного; начну с самого начала – с января.

Я придвинул к себе коробку с номерами «Ронсо» – знаменитой ежедневной газеты, выходившей по всей территории нашей страны и по сей день. Если то происшествие, о котором упоминала Сайко, было достаточно крупным, то тут я найду информацию о нём.

Первый месяц года был практически полностью посвящен планам и прожектам, как осуществимым, так и не очень. Эра Хэйсей, император Акихито, стремление к миру, развитие наукоёмких отраслей… Эти прекрасные статьи, конечно, невольно вызывали чувство патриотизма, но были мне совершенно бесполезны.

Февраль… Март… Апрель…

«Ронсо» выходил каждый день, включая и выходные, и потому просмотр каждого номера, пусть и беглый, занимал у меня довольно много времени. Но результат по-прежнему был нулевым: я не обнаружил ни упоминаний о школе в нашем городке, ни заметок о моей матери – ровным счётом ничего.

Но впереди меня ждало ещё множество экземпляров этого славного издания, так что сдаваться было рано. И я со вздохом взял номер за девятнадцатое апреля.

И тут меня накрыл шок: на первой же странице я увидел огромный заголовок: «Жуткая трагедия в провинциальной школе! Убита девочка!».

Честно говоря, это было трудно пропустить: полосу, видимо, набирали самым большим шрифтом, который только у них был.

Положив газету на стол, я начал внимательно читать статью. Как оказалось, вечером предыдущего дня в уборной Старшей Школы Академи было обнаружено тело одной из учениц – Такада Ёрико. Труп несчастной нашёл один из дежурных – направляясь за водой для уборки, бедный мальчик явно не ожидал увидеть тот кошмар, что предстал перед его глазами.

Школьницу убили просто по-зверски: её лицо и тело исполосовали ножом. Весь туалет, судя по размытым черно-белым фотографиям, помещённым в статье, был залит кровью.

В газете была приведена краткая биография жертвы. Ёрико, судя по этим данным, при жизни была настоящим ангелом во плоти, не имела ровным счётом ни одного врага или недоброжелателя.

Но всё же её убили.

Видимо, в те времена газетчики не придавали особого значения сохранности личных данных: они преспокойно печатали фамилии и имена одноклассников девочки. И одно из них привлекло моё внимание.

Накаяма Дайске.

Это был мой отец.

Имени матери не упоминалось, что неудивительно: она была на год младше и не училась с убитой в одном классе.

Прочитав эту жуткую передовицу, я сложил экземпляр «Ронсо» и отодвинул прочь от себя. Пока я не вполне понимал, что именно привлекло внимание Мегами к моей матери, но, судя по всему, эта история имела продолжение.

Следующие номера газеты писали о страшном происшествии у нас, но заметки постепенно становились всё меньше, их помещали на последние страницы, что неудивительно: в «Ронсо» публиковали новости со всей страны, и убийство в маленьком провинциальном городке, пусть и такое резонансное, постепенно теряло статус сенсации.

В экземпляре за двадцать пятое апреля присутствовала заметка об одном из сотрудников местной газеты «Шисута сегодня», который начал своё расследование и, похоже, уже успел добиться немалых успехов.

Что ж, логично предположить, что чуть подробнее об этом писало то самое издание…

Я нашёл коробки с номерами «Шисута сегодня» и начал нетерпеливо рыться там. Вот! Номер за двадцать пятое апреля!

Развернув газету, я сразу же заметил искомую статью: она располагалась на передовице, щеголяя ярким заголовком: «Журналистское расследование продвигается: в зверском убийстве виновата школьница!».

Заметка была написана в духе настоящего детектива. Корреспондент с жаром приводил те или иные факты в пользу того, что на жертву напала её соученица, упомянув также, что подозреваемая у него уже наличествовала. Но никаких конкретных имён и фамилий он не называл.

Неужели?..

Я отложил газету в сторону и схватился за лоб.

Стоп. Пока рано делать какие-либо выводы: нужно внимательно изучить эту историю до конца.

Встав со стула, я вновь наклонился над коробом с «Шисута сегодня». Взяв оттуда сразу несколько газет, я вернулся к столу и начал быстро листать их.

Номера с двадцать шестого по двадцать девятое апреля повторяли то, что уже было написано, снова не давая никакой конкретики. Но вот заголовок передовицы экземпляра за тридцатое одним махом перевернул мой мир.

«Девочку, подозреваемую в убийстве Такада Ёрико, задержали! Виновна ли Айши Рёба?».

Я ахнул и отстранился. Как?.. Моя мать не имела судимостей… Или…

Нагнувшись над газетой, я лихорадочно начал читать статью. Её стиль больше напоминал художественный, нежели публицистический, а порой, на мой взгляд, и вовсе отдавал бульварщиной. Этот самый корреспондент, который взял на себя функции полицейского, без обиняков и прямо обвинял мою мать в этом зверском преступлении, утверждая, что она совершила его из-за старшеклассника, учившегося в той же школе.

Доморощенный сыщик приводил доказательства своей дикой теории, которых было довольно много, но все они оказывались косвенными. Против Айши Рёбы, которую он заклеймил убийцей, не имелось ни единой прямой улики.

Но и этого властям хватило: в номере от первого мая я прочитал, что та самая учащаяся второго класса Старшей Школы Академи была задержана. А второго числа ей предъявили обвинение.

Не веря своим глазам, я внимательно вчитывался в строчки заметки. Неужели из-за таких условных доказательств её всё-таки осудят?..

Я начал перебирать следующие номера, но в «Шисуте сегодня» за ближайшую неделю имелось лишь постоянное повторение того, что говорилось раньше. Этот корреспондент с каким-то непонятным пылом стремился обличить мою несчастную мать, не стесняясь в выражениях.

Каждая статья была подписана его именем – «Сато Кензабуро».

Первое слушание состоялось только седьмого числа, и оно произвело эффект разорвавшейся бомбы. За передовицу газеты отвечал другой журналист, и он куда более беспристрастным, чем Сато, тоном изложил все обстоятельства этого непростого дела.

Ещё до начала заседания суда девочка в отглаженной до хруста школьной форме, сидевшая на месте для обвиняемых, попросила слова. И председатели не стали ей отказывать.

В статье встречались фотографии, и они прекрасно погружали читателя в гущу событий, несмотря на то, что были черно-белыми.

Вот нежная и трепетная школьница, гордо подняв голову, говорит что-то, а толпа журналистов, судейских чинуш и прочих зевак внимает ей. Вот сам корреспондент, что заклеймил её; он с торжествующим выражением лица уселся на первом ряду, чтобы насладиться позором несчастной.

Речь Айши Рёбы была приведена целиком. Она утверждала, что невиновна, а весь этот процесс Сато Кензабуро затеял ради мести: накануне он предложил невинной девочке провести с ним ночь. Оскорблённая до глубины души, она резко отказала, и этот извращенец решил отплатить ей таким ужасным способом.

Потрясённый, я отложил газету и, откинувшись на спинку стула, задумался. Информация – это воистину великая вещь. Ещё несколько дней назад журналист Сато был настоящим героем на страже норм законности, человеком, способным провести расследование куда лучше профессионалов, и вот всё в одночасье встало с ног на голову. Мама представала здесь как непорочный ангел, а корреспондент – как само зло в чистом виде.

В конце заметки была весьма важная приписка о том, что школьницу немедля оправдали и отпустили с извинениями.

Слава богу! Мама не совершала этого. Просто извращенец, охочий до молоденьких девочек, ужасно поступил с ней, подставив и практически уничтожив.