Меня ждало приятное майское утро: не жаркое, но и не прохладное, не особо солнечное, но и не туманное. Такие дни были характерны для поздней весны.
Я деловым шагом шёл вдоль улицы, здороваясь со знакомыми, вежливо раскланиваясь со старшими и соседями, не забывая спрашивать, как у них дела. Люди всегда любили внимание; им льстило, что о них думают, запоминая касавшиеся их мелочи. Мне же, с моей хорошей памятью, ничего не стоило зафиксировать некоторые детали их жизни, чтобы потом выдать их как бы между прочим. В ответ мои собеседники реагировали примерно одинаково: слегка краснели, чуть смущались и начинали ещё больше благоволить ко мне.
Всё-таки люди, несмотря на налёт философской мути по поводу каждой личности, оставались в глубине душе весьма и весьма простыми созданиями. Значит, и тактика при налаживании связей с ними должна быть простой. Дружба – это как комнатное растение: надо заботиться о нём, периодически поливать и подкармливать специальными веществами.
И к одному такому моему «другу» я и собирался обратиться первым делом с утра.
Я пришёл в школу раньше всех – это уже начинало входить у меня в привычку. Учительницы физкультуры пока не было на её всегдашнем посту у ворот, а холл школы казался гулким, как подземелье. Переобувшись, я направился к лестнице и пошёл на третий этаж: я знал, что Кага, будучи истинным фанатиком дела своей жизни, тоже приходил рано. Но увы: не настолько. В научном клубе никого не оказалось, и я, пожав плечами, решил использовать это время с умом.
Спустившись на второй этаж, я направился в библиотеку и делал там уроки в течение часа. Заданий было не так много; основную трудность представляли стереометрические рисунки, для изображения которых мне приходилось немало напрягать пространственное мышление.
Потом, подчинившись зову долга, я направился в кабинет школьного совета: со вчерашнего дня там осталась кое-какая работа. К сожалению, мои четверо соратниц ещё не пришли, так что мне пришлось справляться самому. Но я с честью выплыл, подготовил несколько указов и регуляций, внёс в таблицу новые расходы (в бывший туалет Такада Ёрико решили монтировать электронные сушители для рук) и с немалым интересом изучил корреспонденцию: на моё имя пришло письмо с приглашением на свадьбу. Сначала я не совсем понял, в чём дело, потом же, посмотрев на имена брачующихся, хмыкнул: наконец-то. Этого следовало ожидать в самое ближайшее время.
Мида Рана и Тегивара Соджиро.
Что ж, пусть будут счастливы. На торжество я, конечно, приду, чтобы они не забыли, кто послужил их личным Купидоном. Кроме того, это могло стать прекрасной темой для разговоров с семпаем: я ужасно боялся наскучить любимому человеку.
Спрятав письмо в сумку, я встал из-за стола, чтобы наконец-то отправиться к Куше, но звук резко открывшейся створки заставил меня вздрогнуть и замереть. Я поднял голову и посмотрел в направлении входа. На пороге стоял мой семпай, моё самое большое сокровище в мире.
Улыбнувшись, я подошёл к нему и хотел было выдать какую-нибудь лёгкую шутку, но осёкся и тут же посерьёзнел: С Таро творилось что-то странное. Выглядел он неважно: тёмные круги под глазами, нервные движения пальцев, ранее ему не свойственные, бегающий взгляд…
О, нет. Только не это.
– Что-то случилось, Таро? – спросил я, изо всех сил стараясь казаться спокойным. – На тебе лица нет.
Семпай приложил ладонь ко лбу и покачнулся. Я подхватил его и решительно подвёл к общему совещательному столу. Усадив Таро на стул, я сбегал к стоявшему у кафетерия кулеру и набрал там полный стакан воды.
Вернувшись, я подал пластиковый стакан своему любимому человеку и уселся рядом, всем своим видом демонстрируя участие.
Семпай выпил воду залпом и, смяв стаканчик, положил его на стол.
– Кина не отвечает по телефону, – кратко вымолвил он. – Я писал ей сообщения, звонил, даже отправил электронное письмо. Никакого результата… Она не заходила в свои аккаунты в социальных сетях с позавчера, представляешь? Обычно Кина не пропускала ни дня без обновления статуса или публикации фото… Аято, что же мне делать?!
Я придвинулся ближе и положил руку ему на плечо. Этого следовало ожидать: Муджа была первой любовью моего Таро. Он относился к ней искренне и по-настоящему тепло, и не его вина, что меркантильная медсестричка решила променять его на денежный мешок (с которым, к счастью для последнего, ничего у неё не вышло).
– Уверен, всё образуется, – произнёс я, сжимая пальцами плечо семпая. – Твои родители не связывались с её приёмной семьёй?
Таро склонил голову и потёр лоб.
– Они сделали это в первую очередь, как только получили то сообщение, – ответил он. – Дядя Сабуро сказал, что Кина – взрослый человек, и он не отвечает за её действия. Знаешь, я ведь не делился этим с тобой… Ханако рассказала мне и нашим родителям про ту историю с фондом. Сначала я не поверил, но… Ну, Кина слишком уж внезапно начала встречаться с Сома. Она никак не могла влюбиться в него за столь краткий промежуток времени, значит, видимо, и вправду мотивом к её охлаждению ко мне и потеплению к нему послужили деньги. Но теперь, когда они расстались, она захотела возобновить наши отношения, а я отказал… И теперь жалею об этом. Если бы я согласился начать всё сначала, быть может, Кина бы не…
Семпай резко втянул в себя воздух и закрыл лицо руками. Я придвинулся ещё ближе, практически обнимая его, и полушепотом вымолвил:
– Может, поговорить с ней напрямую? Ты знаешь, где она живёт?
Таро отнял ладони от лица и кивнул.
– Она поселилась в общежитии около железнодорожного вокзала, – произнёс он. – Мама ходила туда, но не застала Кину дома. Однако соседи сказали, что видели её в тот же день: к ней кто-то приходил.
Я замер, продолжая автоматически поглаживать плечо семпая. Кого именно имели соседи: меня всамделишного или меня в маскировке сотрудника клининговой компании – ответа на этот вопрос я не знал. Было очень важно выяснить это, но расспрашивать Таро я не смел: это могло заронить в его душу подозрения.
– Значит, в полицию вы не обращались, – полувопросительно-полуутвердительно протянул я.
– Пока нет, – Таро уронил голову на сложенные руки. – Мама сказала, что завтра она ещё раз навестит ту квартиру в общежитии, и если там никого не будет, то в понедельник она напишет заявление о пропаже человека.
Склонив голову, я задумался. Итак, в воскресенье Ямада-сан планировала пойти к Муджа в гости. Естественно, она ничего не обнаружит, кроме отсутствия как самой Кины, так и её пожиток. И если я потороплюсь с мобильником, то полиция увидит как раз то, что я для них готовил.
Но это попозже, а сейчас… Сейчас я мог наслаждаться обществом моего любимого человека. Таро был таким беззащитным, таким милым сейчас. Обеспокоенный и расстроенный, он терзался неясным чувством вины и не знал, как ему поступить. И потому он подсознательно искал поддержки у сильного духом человека, а роль последнего для него играл я.
Я легонько погладил семпая по голове, негромко проговаривая банальные слова утешения. Он прикрыл веки и, казалось, уснул, но это было не так: Таро просто принимал мою поддержку. У него не было близких друзей, кроме, собственно, меня, так что подобное поведение было легко объяснить.
Несколько увлекшись и забывшись, я потерял счёт времени, и звук открывавшейся двери резко вернул меня в реальность. Я посмотрел в сторону входа, ожидая увидеть кого-то из девочек, но – вот сюрприз – в проёме стоял Фред Джонс.
Конечно, американец сразу же увидел нас с семпаем в довольно двусмысленном положении. Челюсть янки тут же обозначилась ещё резче, а глаза засверкали. Но он довольно быстро овладел собой и прошёл в кабинет со своей всегдашней улыбкой – неизменным атрибутом любого заокеанского джентльмена.
– Извините, если помешал, – вымолвил он. – Я стучал, но мне не ответили. Аято, у тебя есть минутка? Надо поговорить.
Я сжал губы, с трудом подавляя раздражение. Этот белокожий идиот что, не видел, что я занят?
