Всё вокруг окрасилось в серо-чёрную гамму.

Я упорно шагал вперёд, не имея представления ни о направлении, ни о том, что ждало меня в конце пути. Мне было ясно лишь одно: останавливаться или поворачивать назад нельзя.

Тьма всё сгущалась, и вскорости мне пришлось передвигаться почти ощупью. Ещё минута – и я чуть было не врезался в гигантский ствол. Отшатнувшись, я посмотрел наверх, чтобы понять, насколько это дерево высокое, но не смог ничего увидеть: луна куда-то пропала, и вокруг царила кромешная тьма.

Я опустил голову и не смог сдержать изумлённого вскрика: прямо передо мной стояла Муджа, и почему-то она была ярко освещена.

– Привет, – вымолвила она, широко улыбаясь. – Я жива.

Откинув голову назад, она начала истерично смеяться, а потом этот почти нечеловеческий хохот перешёл в какой-то звон.

Я открыл глаза и резко сел в постели. Будильник на прикроватной тумбочке слева от меня меланхолично сигналил о том, что пришло время начинать новый день.

Сглотнув и стараясь не думать о дурацком сне, я выключил будильник и встал с кровати: времени у меня имелось в обрез.

Родители ещё спали, и я не собирался их будить: официально утро для меня начнётся намного позже.

Я не стал даже принимать душ, просто надел на себя свободную толстовку и тёмные спортивные брюки, а на руки натянул нитяные перчатки и, чтобы скрыть этот факт, решил на улице спрятать ладони в карманы.

С собой я взял лишь ключи от дома и лист бумаги с завёрнутой в него заветной таблеткой. На цыпочках прокравшись через всю квартиру к входной двери, я выскользнул наружу и, ссутулившись и накинув капюшон на голову, быстрым шагом поспешил вдоль по улице.

В наш просвещённый век камеры видеонаблюдения стали обычным делом для всех. Редко какой дом остался неоснащённым этим чудесным устройством, и электронные глаза фиксировали всё, что происходило в радиусе их зрения, двадцать четыре часа в сутки.

Но у каждой камеры имелись и слабые места.

Первое – так называемые «слепые пятна». Угол в сорок пять градусов рассчитывался очень легко, и если человеку в нужный момент удастся оказаться именно там, то высокотехнологичное оборудование его попросту не увидит.

Второе – ограниченный радиус охвата. Зная, где эти камеры расположены, можно было без труда избежать их зорких глаз, держась узких проулков и малозаметных аллеек.

Мне пришлось пропетлять, и из-за этого дорога до общежития заняла больше, чем обычно, так что к концу пути я чуть ли не срывался на бег. По пути мне почти никто не попадался: даже самые ревностные трудяги не выходили из дома в пять утра.

Наконец, добравшись до нужного здания, я остановился.

У самого входа в общежитие висела камера, и это заставило меня поморщиться. К счастью, она была на подвижном соединении и каждые двадцать секунд поворачивала своё по-механически бесстрастное око в разные стороны. Постояв немного и вычислив временной интервал и зоны обхвата, я дождался нужного момента и быстро вбежал на крыльцо здания, надежно укрывшись от камеры под козырьком.

Дверь была заперта на кодовый замок, но теперь это меня не пугало: я знал номер комнаты, которую занимала Муджа, значит, пробраться внутрь не составит труда.

Набрав на клавиатуре цифры «два» и «шесть», я начал ждать. Сначала устройство связи просто пищало, а потом из динамика раздался сонный голос Кины.

– Сенсей, это Аято, – тихо вымолвил я. – Айши Аято. Я пришёл помочь вам.

Несколько секунд царила тишина; видимо, Муджа переваривала полученную информацию. На очевидный вывод о том, что нужно открыть дверь, у неё ушло намного больше времени, чем надлежало, но всё-таки в конце концов прозвучал резкий сигнал, и я получил возможность войти внутрь.

В холле не горел свет, и за конторкой, к счастью, никого не было, так что я беспрепятственно поднялся на второй этаж и вышел в коридор, но тут же юркнул обратно: в общую ванную направлялась та самая домохозяйка, которую я встретил накануне. Именно она указала мне комнату Муджа, так что от неё стоило держаться подальше: она могла меня узнать.

Подождав несколько секунд, я осторожно выглянул в коридор. Домохозяйка с объёмной корзинкой для белья в руках протиснулась в ванную и сердито захлопнула за собой дверь.

Отлично. Путь свободен.

На цыпочках подбежав к двадцать шестой комнате, я повернул ручку, надеясь, что дверь окажется незапертой. Увы – Кина, видимо, не подумала о том, как я проникну к ней. Что ж, неудивительно: умение думать вообще не входило в весьма короткий список сильных сторон этой особы.

Поморщившись от осознания того, какой шум придётся произвести, я постучал в дверь.

Никакого эффекта.

Сжав зубы, я повторил стук и вдруг с ужасом услышал, как раскрылась одна из створок. Ссутулившись ещё больше, я принялся молиться про себя, чтобы это была не ванная, но, видимо, удача решила отвернуться от меня. Возглас: «Эй!» заставил меня вздрогнуть и втянуть голову в плечи: я узнал голос той самой особы, которая вчера указала мне нужную комнату.

Не оборачиваясь, я ещё раз громко постучался в дверь.

– Эй! – повторила женщина. – Кто вы такой?

Я почувствовал, как вспотел под толстовкой. Уже начав просчитывать варианты поведения, я приготовился обернуться и представиться курьером, но вдруг Муджа наконец-то открыла дверь. Я проскользнул внутрь комнаты, чуть задев хозяйку плечом, и немедля захлопнув створку.

– Ты пришёл, – вымолвила Кина, отступая на шаг. – Я думала, ты не сдержишь слова.

– Никогда не был из таких, – мягко вымолвил я, деликатно подхватывая её под локоть и увлекая к дивану. – Присядь, и мы поговорим; у меня очень мало времени.

Муджа послушно, словно тряпичная кукла, опустилась на мягкие подушки и почесала нос. Выглядела она неважно: волосы не причёсаны, пижама в каких-то пятнах, на лице – следы переживаний, пока ещё не замаскированные косметикой. Любой, кто посмотрел бы на неё, понял, что у этой особы серьёзные проблемы.

Что ж, мне это и нужно.

Вытащив из кармана толстовки лист бумаги, я осторожно развернул его и положил таблетку на один из журналов, неаккуратной стопкой лежавших на столе.

Кина следила за моими действиями отстранённо и безразлично, словно загипнотизированная. Она ничего не сказала, поэтому заговорить пришлось мне:

– Это средство нужно выпить сегодня. Оно действует даже на поздних сроках, но могут быть побочные эффекты вроде болей в брюшной полости.

Муджа кивнула, как манекен, по-прежнему ничего не говоря.

– Кина, – я придвинулся к ней поближе и посмотрел прямо в глаза. – Поверь, так будет лучше и для Таро, и для тебя.

Она закусила губу; в глазах появилось осмысленное выражение.

– Когда нужно её выпить? – спросила Муджа, опасливо глядя на таблетку.

– Лучше сегодня днём, – ответил я. – Чем скорее мы справимся с этим, тем быстрее ты сможешь начать новую жизнь.

Кина кивнула и, встав с дивана, подошла к окну.

– Тогда не стану затягивать, – проговорила она. – Вот вымоюсь…

Она безучастно прошла в спальню и взяла оттуда полотенце и купальную сумку. Я встал и пошёл к выходу вместе с ней. Когда мы оба оказались в коридоре, я положил ей ладонь на плечо, надеясь, что она не заметит перчаток и не задаст неудобных вопросов. Муджа не разочаровала: она была настолько поглощена собственной проблемой, что отреагировала лишь кивком и коротким «спасибо» в мою сторону.

Она направилась к общей ванной. Едва дверь за ней закрылась, я шмыгнул обратно в комнату: у меня ещё оставались тут дела, хотя график и так летел ко всем чертям.

Ринувшись в спальню и поморщившись из-за представшего моим глазам беспорядка, я начал оперативно шарить в кучах одежды, стремясь найти мобильный телефон. На поиски я затратил непозволительно много времени, но всё же отыскал гаджет под лежавшим на полу бюстгальтером сомнительной свежести.

Быстро набрав сообщение: «Простите меня», я разослал его всему списку контактов и поспешил отключить сотовый, прежде чем он начнёт разрываться. Если повезёт, то Кина выпьет таблетку до того, как вспомнит о телефоне, а потом, даже если она его включит, то вряд ли успеет на что-либо пожаловаться. Это сообщение сойдёт за предсмертную записку, и полиция решит, что Муджа покончила с собой из-за беременности вне брака.