Отлично. Образ завершен; теперь пора непосредственно на миссию. И мне явно стоило поторопиться.

И я, спрятав руки в карманы, быстро направился на улицу.

***

Фред Джонс – американец до мозга костей – любил философствовать на тему менталитета японцев (о котором даже после стольких лет, прожитых в Стране Восходящего Солнца, понятия не имел, но обожал важничать и делать вид, что разбирался абсолютно во всём). С видом доктора психологии он несколько свысока и покровительственным тоном говорил о нашей приверженности идеалам коллективизма, нашем трудолюбии и прочих атрибутах стереотипного среднестатистического японца. Но, несмотря на свойственную его нации поверхностность, Джонс был довольно умён и неплохо подмечал определённые особенности поведения других людей.

В частности, он считал, что никто не умел так блюсти личное пространство других людей, как японцы, и в чём-то был абсолютно прав.

На улицах нашей страны бродило множество эксцентриков, одетых как в мультиках, но никто и не думал глазеть на них. Все остальные относились к этим нестандартным личностям так, будто ничего необычного не происходило. Это касалось и тех, кто выходил из помещений в спецодежде или униформе.

Из больницы очень часто выбегали молодые люди прямо в белых халатах. Они настолько спешили, что не решались потратить лишней секунды на то, чтобы его снять; просто вылетали из госпиталя, рысью добирались до вокзала и прыгали в ближайший электропоезд до университета Сегава. Несколько лет назад, когда я ходил в среднюю школу, мне часто приходилось встречать этих усталых юношей и девушек: тогдашняя моя альма-матер располагалась за железнодорожной станцией.

И теперь я намеревался стать одним из них. Вернее, замаскироваться.

Чуть ссутулившись и опустив голову для верности, я быстрым шагом шёл к вокзалу. Оставить в больнице сумку с сотовым было верной мыслью: если полицейские эксперты вдруг станут проверять моё месторасположение по сигналу мобильного, они лишь убедятся в том, что Айши Аято весь вечер семнадцатого мая провёл в больнице. Ничего удивительного, ведь у меня там работают бабушка и дедушка.

Добравшись до станции, я почти не глядя прыгнул в первый же подошедший поезд: они все останавливались у университета. В белом халате в транспорт оказался не я один: со мной ехала девушка с короткой стрижкой, усиленно штудировавшая какой-то толстенный талмуд.

У университета мы вдвоём вышли, и моя спутница бодрой походкой направилась к одному из корпусов. Я потрусил за ней.

На входе охранник, увидев белые халаты, даже не стал проверять нас, просто пропустив через турникет. Он, видимо, привык, что вечно занятые студенты-медики порой забывали документы в больнице, где проходили ординатуру или уже даже интернатуру, и потому не подумал проверять нас.

А с чего бы? Мы ведь выглядели так буднично, так привычно…

К сожалению, на этом удача начала мне изменять: пройдя через просторный холл, моя невольная провожатая остановилась поболтать с подругой. Стоять и ждать, пока она закончит, было рискованно: во-первых, я мог начать привлекать совершенно не нужное мне внимание, во-вторых, не имелось уверенности в том, что девушка направлялась туда, куда нужно мне.

Что ж, придётся действовать по обстоятельствам.

Я быстро направился к большой двери в противоположном конце холла и прошёл через неё с таким видом, будто был прекрасно знаком с планировкой университета. Я оказался в широком коридоре, по которому постоянно сновали студенты-медики в белых халатах и без. На меня никто даже и не смотрел – молодец, наблюдательный Фредди Джонс!

Подражая торопливому шагу всех здешних обитателей, я пошёл вперёд и остановился только тогда, когда стенд с информацией, расположенный рядом с помещением одной из кафедр, привлёк моё внимание.

Чуть не подпрыгнув от радости, я приблизился и начал тщательно изучать представленную на доске схему эвакуации. К счастью, все помещения на плане были подписаны, и через некоторое время я нашёл и нужный мне фармакологический факультет, и лабораторию, приписанную к его деканату. Эти помещения располагались в подвале, и я, прищурившись, попытался вычислить кратчайший путь дотуда. Как назло, нужная мне дверь располагалась черт-те где, и я пожалел, что не захватил с собой блокнота и ручки, чтобы хотя бы зарисовать дорогу.

Ничего страшного: память редко меня подводила.

Хорошенько изучив маршрут, я отправился в путь. Куча крутых поворотов, коридорчики, лестницы, малозаметные двери… Я два раза сбивался с дороги, и приходилось возвращаться назад, но в конце концов мне удалось добраться до входа в деканат фармакологического факультета. Если верить аккуратным табличкам, висевшим на дверях, сбоку находилась нужная мне лаборатория.

Помедлив несколько секунд и осмотревшись, чтобы удостовериться в отсутствии камер видеонаблюдения и нежелательных свидетелей, я вошёл внутрь.

В идеале мне бы хотелось остаться в лаборатории одному, но, к сожалению, в жизни всё не всегда складывалось так, как я того желал: какая-то девица в очках и с убранными в конский хвост волосами орудовала у предметного столика. Когда я проник в помещение, она подняла голову, скользнула по мне равнодушным взглядом и снова принялась за прерванное занятие.

Я же, изо всех сил демонстрируя безумную занятость, подошёл к застеклённому шкафчику и начал изучать этикетки на выстроившихся в ряд флаконах. Это были весьма безобидные препараты; о некоторых я слышал, о некоторых – нет.

А где же яды?

Стараясь не выдавать себя, я спокойно прошёлся вдоль полок. Нет, никаких опасных веществ, лишь реактивы, которые можно найти в любой лаборатории. Ничего такого, что мне было нужно.

С трудом удержавшись от того, чтобы не заскрежетать зубами, я торопливо осмотрелся. В углу стоял металлический шкаф, который запирался, но ключ торчал из замочной скважины.

Может, это то, что я искал?

Покосившись на девушку, которая с важным видом смешивала реактивы, я бесшумно приблизился к шкафу и потянул дверцу на себя.

Да! Вот оно!

На полках стояли темные флаконы с яркими этикетками, на которых крупным шрифтом были набраны страшные надписи: «ЯД», «Опасно», «Не вдыхать пары».

Просто прекрасно.

Чуть-чуть подумав, я выбрал одну бутыль, доверху наполненную порошком, казавшимся почти коричневым через толстое стекло.

Рафинированный белый мышьяк. Один из самых сильных ядов. Стремительный, надёжный, смертоносный.

Прямо как я.

Обернувшись, я посмотрел на девушку. Она, видимо, закончив, спешно прибиралась на столе. Кивнув своим мыслям, я прикрыл дверцу металлического шкафа и, сжав в пальцах бутыль с белым мышьяком, направился назад – к безобидным реактивам.

Студентка, собравшись и подхватив поднос со склянками, повернулась ко мне и проговорила:

– Закроете дверь, как закончите? Сузуи-сан не любит, когда ключи ей не возвращают, а мне бы так не хотелось попасть ей под горячую руку.

Я ограничился кивком. Девица, удовлетворившись этим ответом, мигом скрылась за дверью. Подождав, пока её шаги по ступеням лестницы не стихли, я метнулся к длинному предметному столику.

Аппарат, который я искал, стоял там; а как же иначе? Это всё-таки фармакологический факультет.

Агрегат для изготовления таблеток – довольно старое и простое в техническом плане устройство – предназначался для спрессовывания порошкообразных и иных веществ до состояния пилюль. После каждого применения чашу и пресс аппарата тщательно мыли, чтобы в таблетки не попало ненароком ненужных веществ.

Оглядевшись вокруг, я начал шарить по ящикам. Пробка во флаконе с мышьяком сидела довольно плотно. Я не хотел открывать её голыми руками: мне были нужны перчатки. Мои довольно долгие поиски увенчались-таки успехом: в выдвижном ящике одного из столов обнаружился недурной запас средств защиты. Надев перчатки, я открыл бутыль и насыпал немного порошка в чашу агрегата, а затем, подумав, нажал на черную кнопку с надписью «Вкл./Выкл.». Ничего не произошло.