Аканиши Рё из кулинарного клуба расстроился больше всех. Он обожал английский язык, боготворил те страны, где на нём говорят (если они были населены белыми людьми) и восхищался Фредом Джонсом. Он грезил Америкой, в которой в детстве прожил пару лет, но на худой конец ему годился и Туманный Альбион. Этот юноша был крайне высокого мнения о своём уровне владения английским языком, так что сей проигрыш довольно больно бил по его гордости.

А вот Мюджи Шан полностью сохраняла присутствие духа. Она участвовала в олимпиаде просто из желания попробовать что-то новое и даже не намеревалась побеждать, хотя, по её собственным словам, «посмотреть родину битлов было бы круто».

Сора Соске огорчился, но не так сильно, как Аканиши. Он – самый старший из всех троих неудачников – понимал, что это был последний для него шанс поучаствовать в подобном конкурсе, ведь через год он уже не будет учиться в школе. Старшеклассник скромно стоял посередине и внимательно слушал завуча; лицо его было непроницаемо, но в глубине карих глаз затаилась печаль.

Закончив с утешениями и пожеланиями, Генка-сенсей ловко выпроводила этих троих из своего кабинета и тут же занялась мной. На прочтение и подписание вороха документов у этой замечательной женщины ушло всего каких-то минуты три, и в результате я успел не только занести некоторые из бумаг директору, но и подкорректировать бюджет на следующий месяц.

Выходя из помещения, отведённого школьному совету, я настолько увлёкся гордостью собой, что чуть было не столкнулся с Ториясу Акане. Девочка стояла посреди коридора, уставившись на дверь, и явно кого-то ждала. И, судя по решительному выражению её лица, этим «кем-то» был именно я.

Интересно, для чего я ей понадобился?..

Что ж, разыграем изумление.

– Акане? – я поднял брови. – А разве тебе не полагается проходить тест в компьютерном классе?

– Полагается, – кивнула девочка, нервно сжав пальцами складки форменной юбки. – Но сначала, президент Айши, я должна поговорить с тобой.

========== Глава 146. Верно. ==========

Мне всегда нравилось ощущение контроля. Не боясь ответственности, я одновременно презирал тех, кто любил пускать всё на самотек и плыть по течению, как щепки. Именно потому я предпочитал всё планировать, не доверяя экспромту. Иногда это получалось, иногда – нет.

Но сейчас, открывая дверь кабинета школьного совета перед взволнованной Акане, я был уверен: настоящие события были под полным моим контролем.

В помещении никого, кроме нас двоих, не было: перемена уже подходила к концу, к тому же, все вместе мы собирались по утрам и после уроков. Я не требовал постоянного присутствия девочек на каждом перерыве, за что получал их полнейшую признательность.

Ториясу подошла к общему столу и уселась на то место, которое раньше принадлежало ей. Теперь там предпочитала сидеть Тораёши Широми – её белая с чёрными полосами чашка стояла тут же. Нахмурившись и отодвинув чашку в сторону, Акане стиснула пальцы и посмотрела на меня.

– Внимательно слушаю тебя, – развёл руками я.

Прочистив горло, Ториясу прижала руку к шее так, словно ей стало трудно дышать.

– Это ты, да? – тихо спросила она. – Твоя работа?

– Прошу прощения? – я поднял брови и, обойдя стол, уселся напротив Акане – на место Куроко.

– Ты сделал так, чтобы я прошла во второй раунд? – Ториясу посмотрела на меня без всякого выражения на лице. – Моё сочинение, хотя я и старалась, было не таким уж прекрасным, как написали в официальном письме.

Я откинулся на спинку стула и скрестил руки на груди. Наступил один из таких моментов, когда или пан, или пропал: надо решать, рискнуть ли всем и пойти ва-банк или сделать шаг назад. Уже просчитав возможность подобного исхода событий, я проанализировал ситуацию, подумал о предполагаемой реакции Акане, исходя из того, что знал о ней, и вывел для себя, как действовать.

– И что с того, если так? – холодно осведомился я. – Ты имеешь что-то против?

Ториясу растерянно опустила голову и зачем-то потянулась к чашке Куроко, стоявшей передо мной, но на полпути передумала и отдёрнула руку.

– Зачем это тебе? – спросила она. – Я же в последнее время противостою тебе.

– Вот именно, – склонил голову я. – В моих интересах – помочь тебе и услать тебя подальше, чтобы сохранить репутацию и спокойствие. В твоих – впечатлить мать, обойдя учеников старших школ со всей страны. Наши намерения совпадают, так почему бы не объединить усилия?

Акане внимательно смотрела на меня так, словно хотела увидеть мои мысли и чувства. Она ничего не ответила, и мне пришлось продолжить:

– Как ты знаешь, я человек влиятельный. Я мог бы напрячь свои связи и сделать твою жизнь невыносимой. Я мог бы устроить твой перевод в другую школу. Я мог бы, наконец, уничтожить твою репутацию, но, как видишь, я этого не сделал. Напротив, я ответил добром на зло, стал помогать тебе в твоей непростой миссии. Да, я и вправду тайком подменил твоё сочинение. Почему я не сделал этого открыто? Ответ прост: ты бы отнеслась к этому крайне негативно. Теперь же, сама убедившись в том, что я действую в твоих интересах, ты вряд ли откажешься от помощи.

Ториясу положила руки на стол и посмотрела на них так, будто видит впервые. Я терпеливо ждал, надеясь про себя, что она разродится до звонка на урок: второе опоздание за день в мои планы не входило.

– Но я всё равно не понимаю… – протянула наконец девочка, не поднимая глаз.

– Тебе нужно обратить внимание матери на себя или нет? – сурово спросил я. – Ты же сама понимаешь, что это, возможно, твой единственный шанс завоевать её. Если хочешь его упустить – пожалуйста, я настаивать не стану.

Это был блеф – у меня пока не имелось плана на тот случай, если бы с поездкой в Лондон не выгорело. Но я понимал мотивы поступков этой девочки и знал, что ею двигал мощный стимул, хотя, всё равно, определённый риск существовал.

Между нами повисла тишина. Секунды текли одна за другой, и во всей Вселенной не было силы, чтобы остановить этот бег. Ториясу молчала, потупившись, а я ждал со всё нараставшей тревогой.

Прошло добрых полминуты к тому моменту, как она подняла голову и, глядя мне в глаза, чётко проговорила:

– Я принимаю твою помощь.

– Вот и славно, – улыбнулся я, сдержав вздох облегчения. – В таком случае, давай аннулируем твой уход из совета – я ещё не подписывал твоё заявление.

Я прошествовал к своему столу и, взяв из лотка с документами одну бумагу, демонстративно разорвал её на четыре части.

– Теперь нам так или иначе придётся общаться друг с другом, и лучше делать это открыто, – объяснил свои действия я, выбрасывая бумагу в мусорную корзину. – Если ты останешься в совете, никто ничего не заподозрит. Кроме того, признайся, ты ведь скучала по нас?

Акане неуверенно улыбнулась и склонила голову. Я подошёл к ней ближе и протянул руку со словами:

– Добро пожаловать назад.

Девочка улыбнулась и положила свои пальцы на мою ладонь.

***

Роль доброхота поневоле, естественно, не впечатляла меня: план воплощался в жизнь медленно и постепенно, на него уходило множество сил и времени, и потому общение с моим дорогим семпаем, ради которого, собственно, всё и затевалось, стало роскошью, подчас непозволительной. Иногда мне в голову приходила шальная мысль, что просто шмякнуть эту Ториясу по голове чем-нибудь потяжелее и выдать всё за несчастный случай было бы куда быстрее и менее напряжно, но потом я приходил в себя и продолжал тот путь, который выбрал ранее.

Насилия с нашей школы уже достаточно. Теперь к физическому устранению кого-либо стоило прибегать только в крайних случаях, когда другого пути попросту не было.

Ториясу теперь знала о нашем плане и даже была готова подыграть, но всё равно время работало против меня. Второй тур конкурса из-за его специфики проходил быстро; его итоги становились известны уже на следующий день после завершения, но третий представлял собой куда более сложную и комплексную задачу.