– Извини, что не пришёл на предыдущей перемене, – виновато вымолвил я.

– Что ты, я всё понимаю, – великодушно отозвался семпай. – Ты ведь президент совета; конечно, у тебя миллион дел каждый день.

Нахмурившись, я сел верхом на стул, стоявший перед партой Таро и попросил:

– Поделись со мной тем, что тебя беспокоит.

– Меня так легко прочитать? – горько усмехнулся мой любимый человек, закрывая книгу и откладывая её в сторону. – Но ты абсолютно прав, Аято: я опечален. Даже, можно сказать, в ужасе от того, что пережил. Предательство, вероломство, низость… Разве я заслужил всё это?

Я ласково положил руку ему на плечо и слегка сжал пальцы. Улыбнувшись мне, он тут же снова посерьёзнел и продолжил:

– Аято, как ты помнишь, наша временная медсестра росла в нашей семье, и долгие годы мы называли её кузиной. Но по крови она нам не родная, просто мой дядя её удочерил.

Я кивнул, давая ему понять, что понимаю.

– Прошлые летние каникулы стали для нас решающими, – продолжил он. – Мы провели их вместе: наши семьи на две недели поехали на Окинаву. И там Кина призналась, что неравнодушна ко мне. Я тогда не был до конца уверен в собственных чувствах, но решил, что не имею права препятствовать ей проявлять ко мне симпатию. Мы начали встречаться: не по-настоящему, а так, просто: уединялись в комнате, разговаривали часами. Именно с ней у меня произошёл первый поцелуй. И этот её приезд я воспринял как праздник: мне казалось, нет ничего лучше для отношений, кроме регулярных свиданий. Мы даже начали планировать свадьбу, представляешь? Я искренне мечтал о нашем совместном будущем, но вдруг произошло кое-что страшное.

Таро замер и задрожал всем телом, но потом справился с минутной слабостью и снова заговорил:

– Вчера она ходила куда-то. Надела вечернее платье и ушла, никому не сказав, куда направляется. Вернулась она поздно вечером, от ужина отказалась, ничего нам не рассказала и в задумчивости отправилась спать. А сегодня с утра, вопреки обыкновению, пошла в школу отдельно от нас с Ханако. Я решил выяснить, в чем дело: быть может, я нечаянно обидел её словом или делом…

Я сочувственно склонил голову, всем видом демонстрируя, что понимаю своего собеседника.

– Всё оказалось куда хуже, чем я полагал, – семпай горестно вздохнул. – Кина сказала, что нам нужно расстаться, что она должна думать о будущем и не может позволить себе романтические отношения с тем, кто ещё учится. Я поверил ей и, решив попытаться смириться со своим горем, попробовал поделиться им с Ханако. И моя дорогая сестра буквально открыла мне глаза. Аято, наши родители учредили для каждого из нас фонд с указанием, что деньги передадут в наше полное распоряжение после вступления в брак. Ханако сказала, что всё это время целью Кины был именно этот капитал. Конечно, я начал возражать, будучи не в силах поверить в это. И тогда…

Таро сжал ладони в кулаки и едва слышно продолжил:

– Тогда сестра показала мне сделанные на телефон снимки. Кина любезничала с… С кем, как ты думаешь, Аято? Я скажу тебе: с Сома Рику. Представь себе, он старше меня на целые сутки, и это, видимо, делает его куда более зрелым. Что поделаешь: я не наследник большой компании, не живу в роскошном поместье, не готовлюсь ворочать миллионами в не таком уж далёком будущем. И этим я ей не угодил. Я выразить не могу, как это ужасно: осознавать, что человек, которого ты искренне любил, столь низок и жалок!

И семпай закрыл лицо руками.

Я наклонился к нему поближе, вполголоса выдавая какие-то клишированные слова утешения и про себя радуясь, что набившая оскомину и старая, как мир, истина про «от любви до ненависти – один шаг» в очередной раз доказала свою злободневность.

Что ж, неудивительно: благородный и светлый, мой семпай испытывал отвращение к низменным натурам, а Муджа показала себя именно такой. И Ханако молодец: вовремя подсуетилась. Я верно поступил, что отправил ей сообщение вчера вечером: тогда я не особо надеялся на быстрый успех, но посчитал, что неплохо было бы перестраховаться. Девочка продемонстрировал немалую сообразительность и уж не знаю, каким образом, но ухитрилась сделать прекрасные фотографии.

Утешая Таро, я изо всех сил старался не улыбаться. Одна из самых серьёзных препон нашим отношениям была наконец-то устранена, но сегодня мне предстояло совершить ещё одно крайне важное дело.

========== Глава 129. Юкико. ==========

Верна расхожая фраза о том, что человек ко всему привыкает: усадьба Сайко, всё так же утопавшая в зелени роскошного сада, уже не казалась мне столь помпезной, как раньше. Видимо, впечатления слегка сгладил отель «Метрополь» – интерьер этого заведения, как, впрочем, и внешний вид, являлся кичем в самом худшем проявлении.

День выдался погожий, поэтому мы с Камуи гуляли на свежем воздухе, и сей гиперактивный молодой человек с видимым удовольствием нещадно обрывал аккуратно подстриженные кусты лаврового листа.

Я ходил за мальчиком везде, и вскорости моё терпение оказалось вознаграждено: Сайко Сайшо, решив тоже насладиться лучами майского солнца, выехал из дома на своём футуристическом инвалидном кресле. Он кивнул в ответ на мой поклон и подставил своё тёмное морщинистое лицо нежным пальцам небесного светила.

Я осмотрелся. Сайко Юкио как раз отвлёкся: ему в очередной раз позвонили по телефону, и магнат отошёл подальше, терпеливо объясняя своему собеседнику тонкости политики в его корпорации. Камуи вдохновенно терзал очередной куст, то и дело раздувая щёки и пыхтя.

Нужно действовать сейчас; позже такого случая может не представиться.

Подойдя к патриарху семейства Сайко поближе, я чуть наклонился вперед и тих спросил:

– Сайко-сан, вы помните Юкико?

Старик вздрогнул и, открыв глаза, уставился на меня.

– Кого? – переспросил он.

– Юкико, – ровным тоном ответил я.

– Юкико… – повторил Сайко Сайшо, переведя взгляд своих острых глаз вдаль. – Вот странность: имя кажется знакомым, но, тем не менее, я не могу припомнить никого, кто бы его носил.

Он прикрыл веки и поднёс сморщенную худую руку ко лбу, чуть слышно повторяя: «Юкико, Юкико…», как мантру.

Затем Сайко Сайшо вдруг раскрыл глаза и пристально посмотрел на меня.

– А почему вам кажется, что я должен помнить её, юноша? – с подозрением в голосе спросил он.

– Она упоминала ваше имя, – пожал плечами я.

– Что ж, – патриарх семейства устроился в кресле поудобнее, – за свою долгую жизнь я встретил множество людей. Вполне возможно, что среди них была и Юкико.

И он снова закрыл глаза, ясно давая понять, что разговор окончен. Я поклонился и отошёл в сторону.

На меня тут же налетел Камуи с охапкой лавровых листьев в руках. Я через силу улыбнулся и, присев на траву, начал усиленно делать вид, что больше всего на свете желаю поиграть с мальчиком в магазин.

Проведя так вечность (на самом деле, прошёл всего час, но для меня эта пытка прямо-таки растянулась во времени), я встал с аккуратно подстриженного газона перед поместьем Сайко и, отряхнув брюки от налипших травинок, объявил, что мне пора. Камуи тут же приуныл, но не стал капризничать, а просто попросил, чтобы я ходил к нему почаще. Внутренне содрогнувшись, я выдавил улыбку и обещал, что подумаю над этим.

Сайко Юкио вызвался проводить меня до ворот и предложил помощь их шофёра, от которой я деликатно отказался: мне нужно было пройтись пешком, чтобы морально отдохнуть от игр с не вполне здоровым шестилеткой, заключенном в тело четырнадцатилетнего подростка.

Остановившись у ворот, Юкио изящно поклонился и улыбнулся мне.

– Аято, Камуи просто в восторге от тебя! – вымолвил он. – Ещё никто и никогда не относился к нему с таким терпением и теплотой. Твоё сердце из чистого золота, я в этом уверен.

Я скромно потупился и, в соответствии с правилами приличия, начал отрицать его похвалы, но магнат прервал мои излияния, подняв свою узкую холёную ладонь.

– Завтра я устраиваю банкет, – проговорил он. – В честь моего дня рождения. Праздник планируется не особо пышный; будут лишь члены семьи и самые близкие друзья и партнёры. И мне бы хотелось, Аято, чтобы ты почтил своим визитом то скромное торжество.