Наверное, всё же лучше выбрать последнее: сам Будо вряд ли когда-либо общался с моей союзницей и никаких доказательств её реальности на руках не имел.
Что ж, думаю, стоило рискнуть: в конце концов, смелость брала города.
Подняв голову, я открыл было рот, но вдруг меня прервали. Фред Джонс, говоривший непривычно тихим голосом, вдруг произнёс:
– Давай расскажем ему, Аято.
Я в изумлении уставился на американца, не понимая, что именно он задумал. А янки тем временем продолжал:
– Масута – хороший человек, он всё поймёт, так что лучше признаться ему сейчас, чтобы он впоследствии не строил нереальных предположений.
– Да в чём дело?! – Будо, поражённый не меньше меня, воззрился на Фреда. – Ты о чём?
Джонс набрал полную грудь воздуха и медленно проговорил:
– Никакой Инфо-чан не существует. Так называемый информационный клуб – это просто пустое помещение, куда складывают упаковки от крупной техники. Туда нет доступа, потому что у комнаты не имеется никакого функционального назначения. Первоначально, в середине девяностых, планировалось, что это будет нечто вроде компьютерного клуба, и туда завезли старые модели ЭВМ, но как-то не срослось. В конце десятилетия у нас возник настоящий компьютерный клуб, и ту комнату за ненадобностью заперли.
– Но что тогда понадобилось там Айши? – Масута искоса посмотрел на меня. – Почему он вхож туда?
– Не только он, – ровно промолвил Фред. – Ещё я.
– Ты?! – Будо отшатнулся. – Как? Почему?
Джонс потупился и внезапно усмехнулся.
– Аято – президент школьного совета, – с улыбкой проговорил он, поднимая голову и глядя своему старому другу прямо в глаза. – С недавних пор для него открыты все двери, и эта, в том числе. Когда нам нужно было найти определённое место, лучше, чем это помещение, сложно было представить, вот мы и выбрали его, чтобы нас никто не нашёл.
– Но для чего? – Масута был готов практически взорваться. – Для чего вам понадобилась та комната?
– Эх, старина, – покачал головой Фред. – Я думал, ты догадливее… Что ж, говорят, лучше показывать, чем рассказывать, так что…
Не закончив фразы, американец резко повернулся ко мне и, схватив меня за плечи, приник своими губами к моим. От неожиданности я открыл рот и тем самым позволил янки захватить инициативу. Страстно поцеловав меня, Джонс повернулся к шокированному Будо и просто произнёс:
– Мы с Аято встречаемся, Масута. И мы используем информационный клуб как помещение для свиданий, потому что там нас никто не побеспокоит.
*Брейк – в боксе: сигнал к немедленному окончанию борьбы; спортсмены при этой команде должны каждый отойти на шаг назад.
========== Глава 128. Ложь во спасение. ==========
Скажу честно: слова Фреда явились неожиданными не только для Будо. К счастью, глава клуба боевых искусств во все глаза смотрел на своего старого друга и потому не заметил моего замешательства: последнее могло выдать, что и я сам слышал сей бред впервые.
– Думаю, ты понимаешь, что об этом лучше не распространяться, приятель, – Джонс с лёгкостью перешёл на деловой тон.
– К-конечно, конечно, – заикаясь, ответил Масута. – Я даже не знал… Я не подозревал… Ты раньше был так настроен против него, и я и подумать не мог…
– Я старался подавить свои чувства, – американец с нежностью посмотрел на меня и провёл тыльной стороной ладони по моей щеке. – Как видишь, не получилось. И я даже счастлив этому.
Внутренне содрогнувшись, я выдавил из себя улыбку. Я понимал, что при сложившейся ситуации смелая ложь Фреда – это самый лучший выход.
Будо был его близким другом ещё со времён средней школы, узы между ними лишь крепли год от года, кроме того, натура главы кружка боевых искусств, благородная от природы, не могла позволить ему предательство. Доложить о тёмных делишках какого-то Айши – это одно, а предать огласке тайну дорогого приятеля – совсем другое. Совесть бы никогда не позволила Масута сказать хоть слово, если в этом был замешан один из его друзей.
Нет, этот ниндзя вовсе не воспылал ко мне пламенной любовью, просто теперь я из «какого-то Айши» перешёл для него в совсем другой разряд. И теперь он не только не тронет меня, но и не позволит другим приблизиться к нашей с американцем псевдотайне.
Если подумать, то стратегия эта практически гениальна: так Будо не станет докапываться до сути в плане информационного клуба, кроме того, он, не желая причинять боль своему другу, не будет больше моим врагом.
Надо бы как-нибудь вознаградить Фреда за такую превосходную идею и весьма изящное её воплощение. Ничего серьёзного: чмокнуть в щёчку, приобнять или взять за руку, переплетя пальцы.
Пока я размышлял о том, как мне стоило вести себя с Джонсом в дальнейшем, Масута уже отошёл от первого шока и с пылом принялся заверять своего старого друга, что не желает ему ничего, кроме счастья, и, разумеется, сделает для этого что угодно.
На меня Будо смотрел уже совсем по-другому, без особой враждебности, но настороженно.
Что ж, пусть и небольшая, но всё же это победа.
Правда, меня теперь беспокоило кое-что другое: до урока оставалось всего ничего, однако я мог бы сбегать к семпаю и предупредить его о том, что встреча естественным образом перенеслась на следующую перемену, а также придумать оправдание, но Фред, внимая жарким искренним заверениям Масута, крепко держал меня за локоть. Вырвать руку я не мог, ведь по легенде мы с американцем нежно любили друг друга. Потому мне пришлось, изнывая от нетерпения, ждать, пока эти двое не наговорятся.
Наконец, спустя вечность, мы вышли из клуба боевых искусств. Было уже слишком поздно, чтобы идти к семпаю, поэтому я принял решение отправляться в класс, напоследок улыбнувшись Фреду и кивнув Масута, который – вот удивительно! – ответил мне полупоклоном.
Я вернулся в свою аудиторию в смешанных чувствах. С одной стороны, мне удалось избежать огромной опасности и вывести главу клуба боевых искусств из рядов моих потенциальных врагов, заодно спася ни много, ни мало – своё будущее. Ведь если бы Будо начал кампанию против меня, то он мог бы добиться своего, и если бы меня (при большом везении) не исключили, то точно бы выгнали из совета и лишили всех регалий. С таким пятном на репутации я стал бы обузой для своего Таро, и если не он сам, то семья положила бы конец нашему общению.
С другой стороны, я попал из огня да в полымя: уйдя от горячей руки Масута, я прямиком угодил под власть Фреда. Теперь американец крепко держал меня тем, что именно он спас меня от незавидной участи и теперь мог в любой момент пойти на попятную, рассказав своему другу, как всё было на самом деле.
Сев за парту, я автоматически подготовился к уроку и порывисто встал, приветствуя учительницу; мои мысли витали далеко отсюда.
Янки беспокоил меня, причем очень. Его бледнолицая натура, привыкшая к условиям капитализма, вполне могла сподвигнуть его попросить что-либо взамен. И это «что-либо», в отличие от прошлого раза, вряд ли ограничится совместным распитием чая.
Но, в любом случае, сейчас в душевных метаниях не было смысла: я никак не мог повлиять на ситуацию. Куда рациональнее сфокусировать своё внимание на вещах куда более насущных, к примеру, на уроке.
Я потряс головой и начал внимательно слушать Матсуока-сенсей, которая как раз начала объяснять новую тему.
Алгебра была одним из моих любимых предметов и никогда не вызывала у меня особых сложностей, поэтому я без труда вник в этот материал и уже через пол-урока активно работал, поднимая руку и выходя к доске. Учительница даже сказала, что ответственная должность президента школьного совета, вопреки её опасениям, ничуть не повлияла на мою успеваемость.
Как только урок закончился, я помчался на третий этаж, поклявшись сам себе, что просто проигнорирую любого, кто попытается меня остановить. К счастью, никто не встал у меня на пути, и через пару минут я уже стоял у парты семпая.
Таро сидел на стуле, опустив голову и меланхолично водя пальцем по странице раскрытой книги, лежавшей на столе. При виде меня он подняло голову и через силу улыбнулся.
