Я летел в класс, как на крыльях: всё шло как раз так, как я и планировал! Теперь оставалось только наваять хорошее сочинение, которое оценила бы классная руководительница Осаны, и дело в шляпе! Ведь таким образом я избавлю свою противницу от позорной перспективы остаться на второй год.

Разумеется, из чувства чистой благодарности она захочет сделать что-нибудь и для меня, и тогда я попрошу её отступить в сторону и предоставить мне право бороться за сердце семпая.

Она должна будет согласиться, ведь в нашей стране остаться в школе на второй год – это не только позор, но ещё и пятно на выпускном табеле. С таким аттестатом не берут в ведущие университеты страны, да и прочие вузы предпочитают не связываться с подобными людьми.

Иными словами, если Осане придётся повторить третий год в школе, после её окончания девчонку могут никуда не взять, и ей придётся мыкаться по низкосортным колледжам. Всё её будущее стояло на кону!

Именно об этом я и думал, тщательно промывая коробочку из-под бенто под краном в уборной. Закончив с этим, я направился в класс и обнаружил крайне неприятный сюрприз: Фред Джонс сидел на моём месте и с увлечением читал мой конспект.

Чёрт побери, да что ему надо?!

Подойдя ближе, я прочистил горло и вымолвил:

– Вы что-то хотели, семпай?

– О! – американец, ничуть не смутившись, поднял голову и белозубо улыбнулся. – Мне просто стало интересно, как выглядит тетрадь самого лучшего ученика школы. Тем более, ты ведь сидел на моём стуле, так почему я не могу посидеть на твоём?

– Справедливое замечание, – склонил голову я. – Но скоро начнётся урок, поэтому…

– Понял! – Фред вскочил с сиденья и, потрепав меня по плечу, направился к выходу из класса. В дверях он обернулся и, подмигнув мне, прибавил: – Ты мировой парень, а, Аято?

Ничего не ответив, я проводил его взглядом и тяжело опустился на стул. Что сейчас произошло? Почему этот янки преследует меня?

Он сказал, что я сел на его место… Что ж, скорее всего, это правда, но почему тогда он не подождал, сидя на парте в своём классе? Почему не приземлился на чьё-либо чужое свободное сиденье? Почему, в конце концов, не попросил меня освободить ему стул?

Вместо этих вполне логичных действий Фред спустился на этаж ниже и уселся на моё место, чтобы… Изучить мой конспект? Для чего?

Я спрятал в сумку коробочку из-под ланча и сочинение Осаны и склонился над своей тетрадью. Конечно же, причина его внезапного интереса могла быть вполне невинной, но мне почему-то стало неспокойно.

Джонс дружил с Сайко Мегами и Будо Масута. Первая по какой-то непонятной причине терпеть меня не могла, а второй вчера отметил моё странное поведение на дежурстве. Причем сделал это довольно странно: вполне возможно, он следил за мной.

Что этим троим надо от меня?

Я прижал пальцы к вискам и начал массировать их круговыми движениями, чтобы успокоиться.

Может, я чересчур мнителен и подгоняю факты под свои теории? В конце концов, вероятно, что Мегами просто завидует мне из-за того, что на данный момент я занимаю первую строчку в рейтинге лучших учеников, Фреду любопытен японский менталитет, а Масута случайно оказался на крыше во время дежурства.

Скорее всего, так и есть; не стоит зацикливаться на этом. Сейчас мне необходимо сконцентрироваться на том, чтобы очаровать Осану.

Громкий школьный звонок немедля вырвал меня из плена тяжелых мыслей, заставив меня вздрогнуть. Я встал, чтобы поприветствовать учителя, одновременно выкидывая из головы и надоедливого американца, и высокомерную главу школьного совета, и придирчивого мастера боевых искусств.

Я всё равно добьюсь своей цели, несмотря ни на что.

========== Глава 12. Жонглёр кандзи. ==========

Сразу после уроков я, быстро подхватив свои вещи, помчался в библиотеку: у меня было очень мало времени до прихода Осаны.

Мой лексикон был довольно широким, но я всё же счёл нужным подстраховаться и взял в читальном зале словарь иероглифов.

Устроившись за одним из столов как можно дальше от входа, я внимательно прочитал оригинальное сочинение моей противницы. Её классная руководительница оказалась абсолютно права: куча ошибок, неуклюжие словесные обороты, почти нулевое знание кандзи… Наджими и вправду заслуживала остаться на второй год.

Но я не мог этого допустить и потому принялся за работу.

Для сочинения у каждого ученика любой японской школы имелись специально разлинованные листы: по формату они больше походили на альбомные и были разделены на квадратики, в каждый из которых надлежало вписывать по одному значку – хираганы, катаканы или кандзи.

Я заполнял эти ячейки старательно, пытаясь скрыть свой почерк, но при этом не подстраиваться под ужасную манеру письма Осаны.

Тема сочинения – «Моё будущее», – вполне типичная для старшей школы, была несложной, однако требовала довольно серьёзных знаний иероглифов. Наджими знала не так много кандзи, да и те писала неправильно… В общем, низший балл являлся весьма заслуженным, и мне предстояло это исправить.

Почти час я трудился над эссе, стараясь не использовать особо сложные иероглифы, ведь классная руководительница Осаны не была непроходимой дурой, и она бы с легкостью догадалась, что сочинение написано далеко не этой клоунессой.

После дежурства, как и было обещано, семпай и его подруга пришли в библиотеку. Мне пришлось привстать с места и помахать им рукой, чтобы они увидели меня и подошли.

– Как успехи? – полюбопытствовала Осана, плюхнувшись на стул справа от меня.

– Почти закончил, – я аккуратно дописал значок хираганы в одном из квадратиков.

– Чем тебе помочь, Аято? – шепотом осведомился семпай, тихо приземляясь слева.

– Мне осталось немного, – понизив голос, отозвался я. – Но нужно, чтобы вы, Осана-семпай, тщательно прочитали готовое сочинение и удостоверились, что можете прочитать все кандзи, использованные тут.

– Спасибо, Аято, – Таро мягко улыбнулся. – Мы так и поступим. А тебя мы отпустим: по словам Ханако, ты тоже играешь в постановке театрального клуба. Кизана-сан будет недовольна, если ты опоздаешь.

Какой же он всё-таки чудесный…

– Хорошо, – я вручил Осане листки с сочинением и встал со стула. – Желаю вам успехов.

Девочка взяла эссе и, с восхищением посмотрев на меня, прошептала:

– Спасибо!

– Всегда пожалуйста, – вежливо поклонился я.

Подхватив свои вещи, я направился к выходу, на пути кивнув молчаливой дежурной ученице.

Я не беспокоился за Осану: она прекрасно понимала, что стояло на кону, и была готова приложить все силы, чтобы выучить необходимые кандзи. А уже завтра или, в крайнем случае, послезавтра эта девочка, исполненная благодарности ко мне, предложит любые услуги, и тогда…

Но лучше пока не строить иллюзий. Мне надо поспешить в театральный клуб, а не то Кизана может всерьёз разозлиться и, чего доброго, выгнать оттуда Ханако. Я поспешил к лестницам, но знакомый голос, раздавшийся откуда-то сбоку, заставил меня замереть и, метнувшись к стене, прислушаться.

Дверь, ведущая в, судя по табличке, клуб искусств, была приоткрыта, и внутри явно спорили.

– Я не стану повторять: либо ты прекращаешь, либо я разгоняю твою шарашку! – надрывалась президент школьного совета. – Нам не так нужен твой клуб, уж поверь! Лишь один указ – и ты вылетишь из школы, как пуля из ствола!

– Вы так грубы, Сайко-сан, – ответствовал глава художественного кружка. – Чем я так не угодил вам?

Я чуть-чуть подвинулся и заглянул внутрь. У стола с поделками из глины, скрестив руки на груди, стояла сама королева Мегами. Напротив неё примостился лидер клуба искусств… запамятовал его имя. Он носил очки в тяжелой роговой оправе, заляпанный красками фартук из плотной ткани и чёрный берет на французский манер.

– Гейджу Тсука, – чеканя каждое слово, выплюнула Сайко. – Если ты ещё раз осмелишься со мной пререкаться…

– Но кто вы такая, – развёл руками художник. – Вы всего лишь одна из нас.

Старшеклассница резко втянула в себя воздух. Её лицо от злости покрылось красными пятнами.