Она самодовольно кивнула, и я, бросив скорбный взгляд на Мину Раи, следившую за нами, сделала вид, что сжимаю в руке что-то маленькое. Она склонила голову и показала мне большой палец.

Увы, ничего ещё не кончено…

Я сходила в уборную и якобы выбросила что-то, а потом вернулась в аудиторию и спокойно пообедала: силы мне ещё ой как понадобятся.

День, наконец, подошел к концу, и я пошла вниз: мне нужно было убедить всех, что я ухожу.

В качестве спутника я выбрала мальчика по фамилии Чоджо: он состоял в клубе любителей мистики и жил недалеко. Как и многие члены того кружка, он был интровертом, мало с кем общался, и потому внимание с моей стороны было для него неожиданностью, но неожиданностью приятной.

Болтая о гороскопах, мы дошли до многоквартирного комплекса, где он обитал, и распрощались, договорившись, что как-нибудь обязательно ещё побеседуем.

А потом я свернула в переулок и окольными путями бросилась обратно к школе.

Слава богу, я не встретила никого по пути, да и моё родное учебное заведение казалось пустынным.

Отлично.

Я посмотрела на часы. Без пяти четыре.

Просто прекрасно: Нозоми не ожидает меня так рано. Напрасно.

Крадучись, я прошла в здание и, сняв уличную обувь и оставшись в одних чулках, на цыпочках побежала на третий этаж, молясь, чтобы не столкнуться с членами клуба боевых искусств, которые сегодня дежурили.

Примчавшись в уборную на третьем ярусе, я быстро надела дождевик, натянула на ноги целлофановые пакеты и завязала их, набросила на плечи плащ Осоро. Взяв таз, стоявший у раковины, я развела в нём отбеливатель. К сожалению, за шваброй пришлось бежать в другой туалет, и меня кто-то видел со спины, но я услышала: «Осоро Шидесу всё ещё здесь!», так что даже не стала тревожиться: меня приняли за предводительницу хулиганов, а швабру – за оружие.

Я оставила все предметы для уборки в уборной и, распрямив спину, глубоко вздохнула: пора.

Надев на руки заранее припасенные тканевые перчатки, я, спрятав в карман плаща мешок для мусора, достала из дипломата биту и, выйдя из бывшего приюта призрака, направилась к клубу фотографии.

Я вошла туда неслышно и прикрыла за собой дверь. Нозоми сидела за столом и шуршала какими-то снимками, не заметив меня.

Я быстро оглядела себя. Так, всё нормально: я прикрыта полностью.

Всё готово. Пора. Я должна…

Я подошла к шантажистке за спину и замахнулась битой, а затем со всей силы ударила. Раздался отвратительный хруст, и Мичиру безвольным мешком свалилась на пол.

Я бросила оружие на пол и перекривилась, стараясь не смотреть на то, что осталось от её головы. Вытащив из кармана мусорный мешок, я развернула его и, надев на ладонь, направилась к тайнику. Стараясь орудовать только одной рукой, так как перчатки были все в крови, я вытащила карту памяти и снимки.

Отлично.

Я направилась к двери, но вдруг резко остановилась: я услышала голоса дежурных.

Черт! Они на этом этаже! Мне не выйти!

Я шумно задышала, но потом успокоилась: ничего страшного не происходило, просто нужно подождать, пока они уйдут.

Я села на пол и, тяжело вздохнув, принялась считать секунды.

Время шло мучительно медленно, а мне ещё нужно было столько всего сделать, но, наконец-то, эти любители чистоты ушли, и я, приоткрыв дверь, осторожно сняла пакеты с ног и сунула их в мусорный мешок. Взяв его и биту, я закрыла дверь и спустилась вниз. Завернув биту в плащ, я выкинула всё это в помойный контейнер. Затем, вытащив пакет со своими старыми башмаками, я раскрыла дверь печи и выбросила туда его и мешок с мусором. За ними отправились перчатки и дождевик.

А потом я побежала в душ: мои руки и лицо были забрызганы кровью и мозговым веществом, и мне необходимо было помыться. К счастью, ни капли не попало на форму, но вот насчет чулок я не была уверена.

Хотя… Нет такой проблемы, какую бы не решил отбеливатель!

Вымывшись, я снова бросилась наверх и, надев резиновые перчатки, тщательно вымыла пол от туалета до клуба фотографии, не забыв и саму уборную. Потом подошла очередь ступеней, которыми я пользовалась, душевых, пристройки с печью, даже ручки мусоросжигателя. У меня это заняло больше часа, и потому, когда я спускалась к задней двери с отцовским дипломатом в руках, было уже без четверти шесть.

Я бросила старый чемоданчик в печь и активировала её через носовой платок, а потом опрометью бросилась к воротам: меня не должны были увидеть.

Выйдя за пределы школы, я написала Инфо-чан: «Сотри запись с камеры наблюдения в клубе фотографии, начиная с четырёх часов, а взамен подклей то самое видео, что сохраняла раньше. Расплачусь потом».

«Аяно-чан, ты уже высылала мне снимки за обработку видео, так что всё в порядке: ты ничего не должна. К заданию уже приступила».

Прекрасно, хотя бы с этим повезло.

Я пришла домой довольно поздно и сразу же позвонила родителям, соврав, что у меня разрядился телефон, и связаться с ними раньше не было возможности.

Болтая с мамой и папой, я в то же самое время клала в стиральную машину свою форму и чулки, не забыв и о нижнем белье. К ополаскивателю для белья я добавила отбеливатель – моего лучшего друга.

В общем, я сделала всё, что могла, и теперь осталось лишь наблюдать, случится ли по-моему…

========== Неделя восьмая. Пятница ==========

25 мая, пятница.

Когда я пришла в школу, у ворот была припаркована полицейская машина.

Что ж, этого следовало ожидать…

Учительница физкультуры, встречая всех учеников у входа, давала им четкие инструкции: направиться в свой класс и ждать, когда их вызовут.

Я послушалась, тут же поднявшись на второй этаж. Подойдя к Мине Раи, чтобы поздороваться, я спросила:

– А ты не знаешь, что случилось?

– Понятия не имею, – пожала плечами она. – Но… Знаешь, что, вчера я видела Осоро Шидесу на третьем этаже. Она быстро шла куда-то по коридору, а в руках у неё была та самая бита. Мне кажется, она снова наломала дров.

Я покачала головой и села на своё место, бросив взгляд на пустующий стул Нозоми.

Немезида-чан, ты взяла на себя слишком много, посмев бросить вызов мне, и тебе пришлось расплатиться за это. И так будет с каждым, кто осмелится тем или иным образом встать между мной и семпаем.

Я вытащила один из учебников и принялась читать его, а класс, тем временем, заполнялся народом.

Только бедненькой Мичиру-чан среди них не было.

И не могло быть.

В восемь, объявив весьма печальную новость о безвременно ушедшей Нозоми, нас начали вызывать для допросов. Для этого выделили лабораторию, и за каждым столом сидел полицейский. Напротив них стояло два стула: для допрашиваемого ученика и учителя, который был обязан присутствовать при процедуре.

Нас вызывали по алфавиту, поэтому я пошла туда в числе первых.

Я отвечала на вопросы вполне четко, придав голосу дрожи, – ведь чувствовать испуг, столь близко столкнувшись с насильственной смертью, – это нормально для девочки-подростка.

Я сообщила, что в вторник Нозоми начала распускать слухи об Осоро, заставляя участвовать в этом и меня, шантажируя фотографией, которую сделала, когда я переодевалась. Да, она отдала мне карту памяти, но, к сожалению, я её уничтожила – смыла в унитаз.

Я рассказала,что вчера ушла домой рано, потому что из-за всех этих историй с шантажом у меня начались проблемы со здоровьем: разболелись желудок и голова. Даже медсестра могла подтвердить, что я просила у неё пилюли и из-за этого опоздала на уроки.

Чоджо Текина мог засвидетельствовать, что я направилась домой в полчетвёртого, – мы шли часть пути вместе.

Офицер поблагодарил меня, сказал, чтобы я не падала духом, ведь он обязательно поймает виновника, и попрощался.

Это вряд ли.

Виновник слишком изворотлив для вас, уважаемые длинные руки закона.

Умнички Мина и Чоджо с удовольствием подтвердили мои показания. К ним примкнул и Будо, который, отвечая на вопросы почти одновременно со мной, описывал меня как непорочного ангела, не отдавая себе отчета в том, что его «святая» сидит в нескольких шагах.