Она шагнула за уже практически несуществующую линию оцепления и жадно оглядела Костаса с головы до ног. Полковник по достоинству оценил её красоту. Дело было даже не во внешности, а в движениях грациозного и полного совершенно животной притягательности тела.

Рама нечасто баловали женским вниманием, а уж такие, словно сошедшие с обложки журнала, красавицы и подавно. Таких он видел только в фильмах или хрониках светских новостей.

Сказать, что Раму было неприятно её внимание, – значит соврать. Но, чёрт подери, он – офицер на службе, а не плейбой в загуле, чтобы прыгать в постель к первой поманившей пальчиком.

Хотя…

Костас с сожалением отвёл взгляд от роскошной идиллийки, со всей очевидностью жаждущей провести вечер в его компании.

Нет. Он комендант города, и это он будет выбирать, кого тащить в постель, а не наоборот. И не в служебное время.

– Нет, – отрубил Рам тоном, напрочь пресекающим любые попытки продолжить разговор. – Вопросы по существу будут?

Вопросов не последовало. Рам облегчённо вздохнул и нырнул в уютное нутро бронемашины, быстро захлопнув за собой люк, словно опасаясь, что озабоченные аборигены ринутся следом.

– Снять оцепление, пока их тут насмерть не затрахали, – приказал он под насмешливым взглядом Ракши.

Самому Раму было не до смеха. Если так себя вели относительно стойкие бейджинцы прямо при своём командире, лучше не думать, что будут делать патрули, удалившиеся от начальственного взора.

Костас припал губами к трубке гидратора, сделал жадный глоток и откинулся на спинку кресла. Ночь обещала быть долгой и тяжёлой.

Планета Идиллия. Город Зелар, комендатура. Первый день оккупации

По возвращении в мэрию, ставшую ныне комендатурой, Костас отправил Ракшу проверять блокпосты на въездах в город, а сам нога за ногу поплёлся в кабинет, мечтая о стакане крепкой выпивки. Эмпатия аборигенов выбила его из колеи, оставив ощущение чудовищной эмоциональной усталости, какая бывает после недельного загула.

Войдя в кабинет, Костас застал Нэйва, с помощью подчинённых устроившего по служебной линии видеоконференцию с теми самыми начальниками объектов и служб, о которых говорила Зара. На связи были коммунальщики, персонал электростанций, космопорта, ремонтных служб, медики, пожарные, спасатели – все, без кого немыслимо существование города.

Помимо них, Грэм связался с руководителями многочисленных складов, элеваторов и морозильников. Как-никак, Зелар был перевалочным пунктом, через который шёл экспорт сельхозпродукции, и генерал Прокофьев требовал полной сохранности этой инфраструктуры. Никто не собирался терять бесценную натуральную еду, которую после возобновления сообщения отправят в Союз. Политики хорошо знали людскую натуру, склонную прощать власти немало промахов за кусок послаще и подешевле.

Раму предстояло исхитриться и сохранить в целости как можно больше фермерских хозяйств, полей и обслуживающего их населения посреди начавшихся боевых действий. Сохранить и заставить работать без сбоев и перерывов.

Костас попытался было вникнуть в хитросплетение незнакомых терминов и структур, но не преуспел в этом деле. Он и в нормальном-то состоянии ни черта не смыслил в сельском хозяйстве, а после эмпатического контакта с толпой идиллийцев голова всё ещё шла кругом. Потому полковник не стал пресекать самоуправство контрразведчика, попытавшегося взять на себя эту часть работы.

Сам китежец подошёл к бару, внимательно изучил этикетки на бутылках и остановил выбор на местном бренди – единственном знакомом ему идиллийском напитке. Налив в рюмку янтарной жидкости, полковник залпом опрокинул её в рот.

Бренди ухнул в желудок, подарив приятное ощущение тепла.

– Как встреча с электоратом, сэр? – завершив разговор с идиллийцами, поинтересовался Грэм.

– Жопа, – кратко, но ёмко отозвался Рам.

Налив ещё, он уселся в кресло, сделал маленький глоток и уже подробней поделился впечатлениями.

– Такое ощущение, что местные в большинстве своём думают лишь о потрахушках. Причём норовят не откладывать дело в долгий ящик, а воплотить задуманное в реальность. А об остальном пусть у мэра голова болит. Чёрт, я ей готов был личный гуманитарный коридор до самого Эсперо дать, чтобы она своему королю мозги полоскала, а не мне. До печёнок задрала. Устроила натуральное выступление перед избирателями, словно я её на грёбаные дебаты пригласил. Не удивлюсь, если она и при Союзе на тёплом месте пристроится.

– Политики, – хмыкнул Нэйв и отвернулся к вновь запищавшему терминалу. – Чёрт, вот кому опять не живётся спокойно? Да, слушаю!

Рам отхлебнул из рюмки и едва не поперхнулся от вопля Нэйва:

– Да чёрт подери, уважаемый! Я до этого момента и слова такого не знал, а вы спрашиваете, кто будет отвечать за хранение этой фиговины! Да мне чихать, что это фрукт! Сейчас… – Грэм забарабанил по клавиатуре – … попросите связать вас с этим номером, вам ответит офицер, ответственный за этот склад. А я вам не кладовщик!

Нэйв с яростью врезал по терминалу, обрывая связь.

– Легче выявлять вражескую агентуру, чем понять, кто, где и как хранит свои грёбаные овощи и почему подходит именно этот склад, а не любой другой. А этот мы уже заполнили конфискованной продукцией и опечатали. И теперь нужно освобождать места под хранение какой-то срани и отправлять излишки на другой склад. Который, не исключено, тоже скоро понадобится под какие-то особо редкие корнеплоды. Чёрт, я не для того на службу шёл, чтобы узнавать, как хранить грёбаные овощи…

– Фрукты, – поправил его Рам.

– Да какая разница, – отмахнулся Нэйв.

Он хотел добавить что-то ещё, но отвлёкся на бормотание наушника.

– Дайте изображение, – раздражённо потребовал капитан, включая голопроектор.

– Охренеть, – тихо выдохнул он секунду спустя, разглядывая голограмму крылатого зверя, похожего на гибрид земного волка с летучей мышью.

– О, – Рам тоже с любопытством уставился на животное. – Тиаматский степной летучий волк. Вон, шерсть рыжая.

Мало кто в Союзе и Доминионе не слышал о самом крупном летучем млекопитающем из известных человечеству. Первый местный вид, одомашненный колонистами. В период изоляции летучих волков, размах крыльев которых достигал пятнадцати метров, использовали в качестве воздушного транспорта. Взрослые особи могли перевозить груз до полутора центнеров, что серьёзно выручило тиаматских колонистов на этапе освоения планеты.

После установления контакта с Консорциумом и другими колониями летучие волки приобрели популярность среди любителей экзотической живности. Но летающее хищное животное такого размера требовало больших затрат и особых условий содержания, из-за чего даже не каждый зоопарк мог позволить себе такого питомца. Перед частниками вдобавок вставала проблема приручения и дрессировки: чем взрослее особь, тем сложнее она шла на контакт с человеком. Взрослые летучие волки не приручались вообще, видя в человеке лишь приятное дополнение к рациону.

У Костаса с летучими волками были связаны одни из самых приятных воспоминаний. Тринадцать лет назад, едва получив опекунство над Ракшей, он подписал контракт с правительственными войсками Акадии, гонявшими по островам очередного взбунтовавшегося барона. Дану по ряду причин пришлось взять с собой, благо в контракте был соответствующий пункт, гарантирующий содержание семей наёмников. Правда, Костас резонно опасался, что деятельный характер приёмной дочери не даст ей спокойно усидеть в сонном акадийском захолустье и Дану потянет на приключения. Ладно, когда он рядом, но во время рейдов против партизан кто будет смотреть за девчонкой?

Решение проблемы пришло с неожиданной стороны: шевалье Д’Анкур, хозяин поместья, где расквартировали роту Рама, был фанатом летучих волков. Денег у этого аристократа куры не клевали, потому он отгрохал питомник на шесть особей и приступил к разведению крылатых хищников.

Дана, едва увидев величественных гигантов, была покорена. Рам и глазом не успел моргнуть, как его подопечная сдружилась с хозяйской дочерью и с её помощью проникла в святая святых Д’Анкура – питомник. Костаса едва удар не хватил, когда по возвращении из рейда он узрел Дану, под присмотром шевалье вычёсывающую Гаргантюа – самого крупного из волков в питомнике.